Читаем без скачивания О, Иерусалим! - Ларри Коллинз

В еврейской части города жизнь постепенно возвращалась в нормальное русло. Открылись магазины, с улиц убрали мусор и битое стекло. Снова начала выходить газета "Палестайн Пост", на улицах появились первые автобусы. Но важнее всего было то, что прекращение огня устранило угрозу голодной смерти.

Главная забота Дова Иосефа заключалась сейчас в том, чтобы установить сотрудничество с представителем ООН графом Бернадоттом. Представитель ООН настаивал на том, чтобы снабжение Иерусалима оставалось таким же, каким оно было в первые дни после прекращения огня, и чтобы продовольствие, подвозившееся по Бирманской дороге, включалось в общий подсчет. Дов Иосеф не имел ни малейшего намерения соглашаться на это условие. Кошмар последних дней осады не должен был повториться. За четыре недели перемирия Дов Иосеф собирался ввезти в Иерусалим столько продовольствия, сколько физически удастся доставить.

— Бирманская дорога не подлежит юрисдикции ООН, — заявил он шведскому дипломату. — И, как бы там ни было, не вам указывать, сколько мы должны есть после стольких недель голода.

Давид Шалтиэль дал указание своим специалистам подсчитать, сколько потребуется оружия, боеприпасов и оборудования, чтобы после окончания перемирия сразу же начать наступление и захватить весь Иерусалим.

Бен-Гурион в Тель-Авиве собрал на совещание высших офицеров Хаганы, чтобы обсудить ситуацию. Повсюду были разного рода нехватки, и за тридцать дней все это следовало восполнить.

Почти везде не хватало оружия и боеприпасов, тогда как на складах Хайфского порта лежали нераспакованные ящики со всем необходимым. Особенно не хватало противотанкового оружия.

Бойцы сражались босиком, одетые во что попало, иной раз даже в пижамы, с непокрытой головой. Выслушав все эти жалобы, Бен-Гурион взял слово.

— У нас есть, — сказал он, — тридцать дней передышки, и нужно предельно использовать каждый из этих дней. Тридцати дней достаточно, чтобы обучить солдата еврейской армии. Невзирая на условия перемирия, мы ввезем оружие и людей из Европы и с Кипра. Главная наша беда — не отсутствие обуви и головных уборов, а отсутствие дисциплины. Сколько позиций из-за этого потеряно, сколько упущено возможностей! Если бы у нас была одна армия, а не несколько, если бы мы действовали по единому стратегическому плану, мы бы добились гораздо большего. Дальше так продолжаться не может. Необходим единый план кампании, иначе нам грозит поражение. Если бои возобновятся а надо полагать, это случится, они будут решающим этапом нашей борьбы.

Джон Глабб надеялся, что бои не возобновятся. У него были основания верить, что так оно и будет. Примерно в то же время, когда Бен-Гурион в Тель Авиве собрал на совещание офицеров Хаганы, премьер-министр Абу Хода в Аммане категорическим тоном заявил Глаббу:

— Военных действий больше не будет. Нукраши Паша и я намерены не допустить продолжения войны. Хватит умирать, и хватит тратить деньги впустую!

Глабб придерживался того же мнения. Бои показали, что арабы не в силах выиграть эту войну. По словам Глабба, главная причина неудач заключалась в том, что "в этом вооруженном конфликте европейское население, находящееся на уровне современных знаний, противостояло населению более многочисленному, но не обладавшему техническими познаниями и соотвстствующим образованием, однако легко возбудимому и не поддающемуся контролю". Глабб считал, что до тех пор, пока арабское общество не достигнет должного уровня развития, нечего и думать тягаться с евреями. Самое лучшее, что можно сделать, это воздержаться от войны.

Однако что бы там ни думал о евреях генерал Глабб, наиболее значительных успехов за эти четыре недели они добились не благодаря своей образованности, а благодаря упорству и неутомимой энергии. Лихорадочные работы на Бирманской дороге продолжались, появились новые бульдозеры, новые рабочие и мощные трелевочные тракторы и грейдеры. И к 19 июня — меньше чем через три недели после начала строительства Бирманская дорога была уже по-настоящему готова и открыта. В этот день по ней прошло сто сорок доверху нагруженных трехтонных грузовиков. Поскольку инспекторы ООН придирчиво проверяли у Латруна все еврейские продуктовые автоколонны, желая удостовериться, что евреи не доставляют тайком оружия в Иерусалим, первые грузовики, пущенные по Бирманской дороге, везли "товар" для Давида Шалтизля.

Когда движение наладилось, пошли грузы и на склады Дова Иосефа. За первую неделю в Иерусалим по Бирманской дороге было доставлено две тысячи двести тонн продовольствия (этого количества хватило бы, чтобы кормить город четыре месяца по скудным нормам военного времени). Символом того, что арабам не удалось "задушить Иерусалим", как угрожал полгода тому назад Абдул Кадер Хусейни, явилась колонна грузовиков, доставившая 22 июня давно забытое иерусалимцами лакомство — апельсины. Вдоль дороги полтораста человек прокладывали двадцатипятикилометровый водопровод, который мог обеспечить Иерусалим водой. Работали по четырнадцать часов в сутки.

Водопровод был сооружен за девятнадцать дней.

В нарушение условий перемирия Израиль начал получать из-за границы крупные партии оружия. 15 июня в Хайфе пришвартовалось судно, на борту которого находилось двадцать девять пушек, четыре зенитных орудия, сорок пять тысяч снарядов и десять танков. Второе судно доставило сто десять тонн тола, десять тонн бездымного пороха и двести тысяч взрывателей. Из Мексики корабль "Кефалос" привез тридцать шесть пушек, пятьсот пулеметов, семнадцать тысяч снарядов, семь миллионов патронов и вдобавок тысячу четыреста тонн сахара, в котором и был хитроумно спрятан этот груз оружия на случай, если бы англичанам вздумалось обыскать "Кефалос" в Гибралтаре. Из США поступили джипы, грузовики, пикапы, химикалии для производства взрывчатки, радарная установка и оборудование для производства базук. Неутомимый Иехуда Арази купил в Италии еще тридцать танков. Эхуд Авриэль отправил из Праги восемь миллионов патронов, двадцать два легких танка и четыреста пулеметов. Израильский воздушный флот, начавшийся с нескольких спортивных машин, состоял теперь из семидесяти трех боевых самолетов разных типов. Соотношение сил действительно менялось в пользу евреев и менялось быстро.

За то же время арабские государства, лишенные поддержки Великобритании и симпатий мирового обшественного мнения, сделали весьма незначительные закупки оружия. Арабы возлагали надежды на успешное завершение миссии полковника Фуада Мардама в итальянском порту Бари. После долгих трудов Мардам привел в порядок часть винтовок, поднятых с затонувшего корабля "Лино". Вычищенные и смазанные, винтовки лежали на складе, но Мардаму не удавалось найти судно для отправки груза на Ближний Восток. Наконец ему посчастливилось связаться с судовым агентством "Менара" в Риме, которое за миллион лир зафрахтовало для Мардама двухсотпятидесятитонный корвет "Аргиро". Мардам погрузил свои винтовки на корвет и протелеграфировал в Дамаск, что груз отправлен. Груз действительно был отправлен, но не в Александрию, а в Тель-Авив. В агентстве "Менара" Мардаму забыли сообщить одну существенную подробность: корвет "Аргиро" принадлежал Израилю.

Давид Бен-Гурион и его товарищи могли теперь уверенно смотреть в будущее. С каждым днем перемирия силы евреев росли, и надежда на победу в случае возобновления боев становилась все более реальной. Однако оптимизм Бен-Гуриона оказался преждевременным. Израиль столкнулся с опасностью, куда более серьезной, чем арабское вторжение, — внутренние распри, которые некогда привели к гибели древнего еврейскою государства, снова угрожали подорвать силы и единство ишува.

Организация Эцель, заявившая о себе в Иерусалиме уничтожением деревни Деир-Ясин, теперь старалась усилить свою боевую мощь. В Израиль прибыло грузовое судно "Альталена", в трюмах которого находилось пять тысяч винтовок, пять броневиков и триста автоматов. Кроме того, на борту "Альталены" в страну прибыло девятьсот человек, членов Эцеля. Высадка людей и выгрузка оружия с "Альталены" была бы открытым вызовом правительству Бен-Гуриона.

Закон о создании израильской армии запрещал существование самостоятельных военных организаций, и членам Эцеля и Лехи было предложено предоставить своих людей в распоряжение Хаганы. Однако командир Эцеля Менахем Бегин, назвавший перемирие "позорной капитуляцией", не хотел подчиниться этому решению, и Эцель продолжал действовать как независимая армия.

Бен-Гурион считал, что разгрузки "Альталены" нельзя допустить. Он предложил Бегину отправить находившееся на судне оружие на правительственные склады. Бегин отказался.

Он заявил, что оружие с "Альталены" будет доставлено на склады Эцеля, и двадцать процентов этого оружия будет отправлено его бойцам в Иерусалим. Несмотря на предупреждение, что его самовольные действия могут привести к серьезным последствиям, 20 июня Бегин отдал приказ разгружать "Альталену" у Кфар-Вигкин. Шестьсот бойцов бригады Пальмаха окружили место выгрузки. Вспыхнула перестрелка. "Альталена" поспешно ушла в море.