Читаем без скачивания Кровь брата твоего - Малколм Хэй

Итак, на данный момент судьбу Израиля решили не юридические доводы относительно значения и законной силы определенной декларации или обязательства, а сила, точнее, угроза применения силы, которую приветствовали мандатные власти. Но один вопрос все еще оставался открытым: что делать с евреями? В течение последующего десятилетия на этот вопрос были даны различные ответы. Пока же никого, кроме самих евреев, особенно не заботил ни самый вопрос, ни ответ на него, пришедший из Германии.

Негритянка сказала, что если дожидаться, чтобы кто-то пришел и устроил все ваши дела, вам придется ждать вечно.

Бернард Шоу

Теперь мир был вполне готов к расправе. На всех границах стояли солдаты, готовые дать отпор любому беспомощному и бездомному человеку, которому удалось вырваться из когтей смерти. Все входы были закрыты, все лазейки охранялись, все чрезвычайные распоряжения, изданные в интересах «безопасности», надежно гарантировали, что евреи останутся запертыми в ловушке, где миллионы их жили (пока еще жили) под сенью смерти. В период между 1939 и 1943 годами английское и американское правительства совместно обсуждали шаги, которые следовало бы предпринять для их спасения. Когда миру стала известна правда о том, что немцы собираются уничтожить всех евреев, и в первую очередь – детей, женщин и стариков, «американское правительство и американский народ, в особенности американское еврейство, – писал американский государственный секретарь Кордел Халл, – уделили самое серьезное внимание вопросу, как воспрепятствовать осуществлению этих планов… Мы повсюду искали место, где они могли бы найти спасение, начиная с Мадагаскара, Киренаики, Палестины и французской Северной Африки и кончая Доминиканской республикой и Эквадором». Эти поиски не увенчались успехом; но если бы такое место и было найдено, оставалась еще одна проблема: как вывезти их из Германии.

Весной 1943 года было принято решение о проведении официальной встречи, которая стала известна как Бермудская конференция по проблемам беженцев. Достижения этой конференции были невелики. С самого начала делегаты объявили, что они занимаются не только проблемой евреев, а в принципе проблемой «беженцев». Они полагали, что было бы несправедливо отдавать предпочтение беженцам, исповедующим иудаизм. Представители Всемирного еврейского конгресса обратились к конференции с просьбой вступить в переговоры с державами «Оси», чтобы добиться освобождения европейских евреев и обеспечить доставку продуктовых посылок в гетто и концлагеря, где евреи умирали от голода. Делегаты конференции отказались обсуждать эти предложения. США отклонили предложение о смягчении американских иммиграционных законов. Великобритания не согласилась на въезд в Палестину еврейских детей. Единственным практическим результатом Бермудской конференции по проблемам беженцев было то, что Гитлер еще более уверился в безразличии мира к судьбе евреев, и его решимость уничтожить их еще более укрепилась.

И британскому министерству иностранных дел, и американскому госдепартаменту было хорошо известно, как можно спасти евреев. Они знали, что немцев можно подкупить, и они охотно продадут евреев в обмен на деньги союзников. Однако союзники не были готовы заплатить даже сравнительно ничтожную сумму, на которую были согласны немцы: от двух до десяти долларов за человеческую жизнь. Несколько миллионов долларов и немного доброй воли могли бы спасти жизнь сотням тысяч детей. Однако у американского госдепартамента не было подходящих людей для ведения подобных переговоров. И дети, словно овцы, загнанные в товарные вагоны, были оторваны от родителей и отправлены навстречу смерти. Халл пишет:

«Немцы выпускали евреев только тогда, когда им за это щедро платили. Мы не желали переводить крупные суммы на счета нацистов, даже если эти вклады предназначались для швейцарских банков и их можно было бы получить только после войны, когда, по всей видимости, нацистские лидеры не могли бы воспользоваться ими. Наконец, госдепартамент не имел в своем распоряжении ни таких крупных денежных средств, ни людей, которые могли бы вступить в контакт с немецкими чиновниками, ответственными за программу уничтожения, и подкупить их» (85, 2, 1539). Британское министерство иностранных дел разделяло нежелание американского госдепартамента платить за жизнь евреев. Даже после всех предосторожностей, гарантировавших, что деньги не будут использованы противником на военные нужды, когда сопротивление министерства военной экономики было сломлено, прошло много месяцев, пока было получено окончательное разрешение. Как пишет Моргентау *1, разрешение задерживалось, несмотря на то, что из Берна были получены телеграммы с сообщением, что «во Франции четыре тысячи детей от двух до четырнадцати лет отняты у родителей и в запечатанных товарных вагонах без окон, по шестьдесят детей в вагоне, без сопровождения взрослых, без еды, воды и элементарных санитарных условий, депортированы… Но самое худшее еще впереди». Однако Моргентау привели в ужас не столько эти новости, сколько новости, поступившие из Лондона:

«17 декабря 1943 года госдепартаментом была получена телеграмма из Лондона, в которой приводилось письмо, поступившее в американское посольство из британского министерства военной экономики. Министерство иностранных дел, говорилось в этом письме, обеспокоено трудностями, с которыми сопряжено устройство сколько-нибудь значительного числа евреев в случае, если они будут вывезены с территории противника. По этой причине министерство иностранных дел не готово санкционировать даже предварительных мер, хотя министерство военной экономики теперь считает эти шаги приемлемыми». Подобное безразличие к судьбе еврейства, проявленное высокопоставленными должностными лицами в Англии и в США, было причиной срыва или роковой задержки всех попыток спасения евреев. Мари Сыркин рассказывает (173), что был случай, когда "при обсуждении предложения Брандта (о проведении большой операции по спасению евреев) один британский чиновник настолько забылся, что воскликнул: «Но что мы будем с ними делать?». «Что будет с нами, – спросил Чертока мистер Рэндел из британского министерства иностранных дел, – если немцы предложат свалить нам на голову целый миллион евреев?» (182, 121).

Итак, существовало три следующих возражения против любого плана по спасению миллионов или хотя бы нескольких сотен тысяч детей, обреченных на смерть: 1. у нас нет денег (ведение войны стоило более 40 миллионов долларов в день); 2. у нас нет людей; 3. у нас нет места для тех, кто будет спасен от нацистской бойни. «Единственный способ, которым мы можем спасти их, это выиграть войну», – говорили эти люди. Но когда война была выиграна, 6 миллионов евреев уже были мертвы.

Если «борьба не на жизнь, а на смерть», которую вели немцы, требовала убийства более миллиона детей, то союзники заявляли, что любая попытка спасти этих детей может «ослабить военные усилия». Палата общин выразила свою позицию двумя символическими минутами молчания; письма читателей были опубликованы в газете «Тайме»; в Англии и Америке были проведены митинги протеста. Однако не было сделано ничего или почти ничего. К августу 1942 года, почти через восемнадцать месяцев после того, как нацистский план уничтожения стал известен миру, американский госдепартамент, как пишет Г. Моргентау в своих «Дневниках», фактически не принял еще никаких мер. «Должностные лица уклонялись от этой неприятной ответственности, не торопились с рассмотрением конкретных планов спасения, предложенных их вниманию, а иногда даже препятствовали распространению информации о зверствах, совершаемых в Европе, чтобы избежать давления возмущенного общественного мнения».

Неудивительно, что явное нежелание союзников принимать какие бы то ни было меры по оказанию помощи евреям, пока почти все они не были уничтожены, укрепляло уверенность немцев в том, что все остальное человечество втайне сочувствует их методам решения еврейской проблемы. Эти «частицы человеческого вещества», презираемые и ненавидимые всеми на протяжении тысячелетия, не были желанны ни в одном уголке мира. Ни одна страна не хотела принимать их. Им не было места нигде. Они не вписывались ни в мир союзных держав, ни в тот новый мир, который строил Гитлер. Разве научный и сравнительно безболезненный план Гитлера не оказался в конце концов наиболее логичным и наиболее милосердным решением проблемы? Что еще можно было с ними сделать?

Молодой солдат из северо-восточной Шотландии, один из первых, кто вступил в Берген-Бельзен в начале 1945 года, на следующий день после освобождения лагеря отправился в соседнюю немецкую деревню. На обочине дороги лежали три трупа. Все трое были убиты выстрелами в затылок. Ни один из них не был военным. Он спросил немку в деревенской гостинице, кто были эти трое. Она ответила: «Это отставшие от колонны, проходившей здесь несколько дней назад. У них не было сил идти дальше». «Почему их застрелили?» – продолжал расспрашивать солдат. «А что было с ними делать? – ответила женщина. – Ведь это евреи».