Читаем без скачивания Мекленбургский дьявол (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Почему ты так думаешь?

— Он очень хитрый, зря рисковать не станет.

— Хорошо если так, — кивнул я.

Битвы так и не случилось. Нет, без драки не обошлось, но после первой крепкой стычки, татары задумались и предпочли пойти под власть нового хана. Девлет сумел сбежать, а Шахин послал за ним погоню. На том закончилась наша Крымская компания 1621 года. Часть войск ушла на север, к новой засечной черте, остальные встанут гарнизонами в Керчи, Тамани и Азове. Флот пока большей частью переместился к строящемуся Таганрогу, куда уже давно прибыли и греки-корабелы, взятые Паниным в Синопе. Туда же подтянулись и мастера из Воронежа. Вот пусть вместе с Яном и думают, как лучше мавны и галеас переделать на новый лад.

А мне пора было возвращаться. Там, далеко на севере ждало своего государя мое царство, Москва и дети, а так же… любимая женщина, письмо которой я бережно носил на груди. Кроме того, пришла весть, что в Азове меня дожидаются несколько пышных посольств.

Отдельно от нескольких племен горцев кавказских, с выражением почтения и просьбой о принятии в подданство. Оно конечно ничего не значит толком. Так, номинальный вассалитет, однако, и то хлеб. С чего-то надо начинать. Приехал и еще один поэт — кахетинский царь Теймураз, который два года назад уже присылал в Москву посольство и слезно просил защитить от персов. Тогда я отправил письмо Аббасу и тот прислушался. Утишил немного ярость своих кызылбашей…

Теперь же он, судя по всему, собрался лично просить меня о покровительстве и военной помощи. Вопрос, а на хрена мне это надо, судя по всему, в голове потомка царицы Тамары так и не возник. Но, посудите сами, Иран мой единственный надежный союзник против Османской империи и к тому же один самых важных торговых партнеров. И ссориться с ними у меня нет никакого резона.

С другой стороны, грузины нам единоверцы. Патриарх мне тогда едва плешь не проел, и даже покойную царицу Катарину на свою сторону привлек, дескать, надо помочь бедолагам. Вон, мол, как за Христа страдают. И не объяснишь ведь, что ничего кроме геморроя нам эти «православные братья» не принесут. Ладно, в первый раз что ли.

Стоило мне сойти на причал в Азове, как раздались приветственные крики встречавших меня местных жителей и перекрывавшие их выстрелы из пушек. По идее, должен быть еще и благовест, однако колоколов в казачью столицу пока что не завезли.

Послы, как и следовало ожидать, не утерпели и примчались встречать меня лично, но в самый последний момент всех их растолкал и вылез вперед царь Кахетии. Теймуразу Давидовичу Багратиони было в ту пору тридцать два года. Глазастый носатый бородач с одухотворенным лицом в восточном тюрбане и расшитой серебром чохе, окруженный такими же колоритными спутниками.

— Приветствую тебя, великий воитель! — приветливо улыбаясь, сказал он по-грузински. — Пусть и дальше твое оружие будет победоносно, а народ счастлив.

Стоящий рядом священник тут же начал переводить, но я, не дослушав раскрыл свои объятия и шагнул навстречу царственному коллеге.

— Здравствуй, мой дорогой!

Такой радушной встречи он явно не ожидал, а потому сразу же приободрился и победным видом посмотрел на своих спутников. Однако чем дальше длилась наша встреча, тем кислее становилась физиономия Теймураза. Я представил его своим ближникам и царевичу с Петькой, хвалил грузинское вино, клялся, делая честные глаза, что нигде в мире нет лучших песенников, но стоило ему заговорить о чем-то важном, я тут же переводил речь на поэзию, или охоту, или еще какие-нибудь пустяки.

Грузинский царь и впрямь был недурным пиитом, но стихи и поэмы его посвящались по большей части любви и вину. Тема, конечно, достойная, но малоперспективная. Так уж сложилось, что высокородных лириков у меня и без грузинского царя хватает, а вот с физиками напряженка.

Взять хоть Джанибека. Тоже человек не чужд поэзии и философии, даром, что восточный тиран. Хотел было уже устроить между ним и Теймуразом поэтический турнир, но потом решил, что это будет перебор. Один пленник, другой проситель. Стоит ли бить лежачего?

— Не поможешь ты мне, — горестно вздохнул Теймураз, когда понял, что стоит мое «гостеприимство».

— А что ты понимаешь под помощью? — сбросил я с себя маску. — Что мои войска, которые я столько лет с превеликими трудами собирал, обучал и вооружал, бросят все и пойдут освобождать Грузию, чтобы тебя сделать единственным царем во всех ваших четырех царствах, а твои тавады или как их там[3] называют, красиво жили и между собой собачились?

— За всю Грузию я не скажу, но Кахети и Картли готовы признать твое покровительство. Мы все станем под твои знамена и пойдем в бой…

— Если бы вы хотели идти в бой, — перебил я Теймураза, — могли бы сделать это под знаменами Великого Моурави,[4] но почему-то предпочли его изгнать.

Когда я упомянул об опальном Георгии Саакадзе, царь и переводивший нам монах разом вздрогнули и затравлено переглянулись.

— Ты много знаешь о наших делах, великий царь, — вздохнул Багратиони. — Слышал наши песни, пил наше вино. Откуда?

— Живу долго, видел много, умных людей слушал, — пожал я плечами.

Не рассказывать же, в самом деле, ему про доброго доктора дядю Левана, который вырезал мне в детстве аппендицит. Про прочитанные книги и просмотренные фильмы.

— Что же касается помощи, — продолжил я, после недолгого молчания. — Нет, войсками я вас поддерживать не стану. И не потому что не хочу. Просто не могу. Далеко вы от нас, а тут года спокойного не было, чтобы кто-то не напал или еще какую пакость устроил.

— Я понимаю, — покивал Теймураз.

— Но совсем без помощи тоже не оставлю. Буду понемногу припасы слать, оружие, деньги. Разрешу купцам вашим в царстве своем торговать. Причем, не только в России, но и в Германских землях. А еще вот что сделаем. Ты, верно, слышал, что я завел в Москве академию для изучения наук. Присылай своих детей или хоть племянников к нам учиться. А также и иных отроков. Глядишь, и научатся чему.

— Шах Аббас может этому воспротивится, — задумался царь.

— Об этом не беспокойся. Я с ним договорюсь. Чаю, после взятия Крыма он мне не откажет.

— Тогда пришлю!

Результатом всех этих дипломатических переговоров стал договор о дружбе и сотрудничестве, с большой помпой подписанный высокими договаривающимися сторонами. Реального значения этот документ имел немного. Сил всерьез бодаться в Закавказье с турками у меня все равно пока нет. Но если Аббас возобновит войну с османами, то и Шахин надежно закрепившись на троне, все одно будет должен куда-то вести своих татар искать добычу и пленников. В общем, варианты просматриваются разные и не все из них плохие.

Примерно такие же ни к чему не обязывающие договоры были заключены и с черкесскими князьями. Они, конечно, при первой же возможности забудут обо всех своих благих намерениях, но… архивы все помнят! На будущее пригодится.

Все эти дела заняли почти две недели. Чтобы не терять времени даром, я старался совместить приятное с полезным. Осматривая строящиеся городки и их укрепления, заодно учил сына вникать в подробности. У нас ведь как? Еж птица гордая, пока не пнешь, не полетит!

— Батюшка, — удивлялся он. — Но ведь от того что крепостные стены поправят всем польза?

— Это точно, сын. Если всем сразу, то польза, а вот каждому по отдельности только лишние проблемы! Казаки, к примеру, думают, царю надо, вот пусть он и старается. Купцы тоже мыслят, что их дело торговать, а пошлину пусть серый волк платит, у него шуба дармовая. Стрельцы, что гарнизоном стоят и те больше о своих промыслах беспокоятся. Каждый за себя, один Бог за всех. Ну и мы с тобой

— И что делать?

— Трудится, сын. И другим ленится не давать. Вы вот к примеру с Петькой, должны были слова татарские заучить, а сами на рыбалку сбежали.

— Поклеп, государь, — возмутился Петер. — Мы на Дон как раз и отправились, чтобы урок исполнить. Уж больно шума вокруг много!