Читаем без скачивания Фантомы - Дин Кунц

Дженни к своему ужасу и удивлению вдруг обнаружила, что прямо ей в лицо смотрит ствол автомата.

— Что, черт побери, все это значит? — спросил Брайс, делая шаг по направлению к солдатам.

Сержант Харкер, стоявший ближе всех к Брайсу, направил свой автомат вверх и дал короткую предупредительную очередь.

Брайс мгновенно застыл на месте.

Тал и Фрэнк автоматически потянулись за оружием.

— Отставить! — закричал Брайс. — Не стрелять, черт возьми! Мы же все делаем одно дело!

Один из солдат заговорил. Это был лейтенант Андерхилл. Голос его исходил из небольшой, размером не больше шести квадратных дюймов коробочки радиоусилителя, укрепленной на груди, и звучал как из консервной банки: «Пожалуйста, не подходите к машинам. Наша главная обязанность — обеспечивать неприкосновенность лабораторий, и мы сделаем это любой ценой».

— Черт возьми, — сказал Брайс, — мы ведь на вас не нападаем, верно? Я же первый вас сюда и вызвал!

— Не подходите, — повторил Андерхилл.

Наконец-то открылась задняя дверь первого «дома на колесах». Из нее вышли четверо, одетые в такие же костюмы, но это были уже не солдаты. Двигались они неторопливо и были не вооружены. Одна из них оказалась женщиной: Дженни увидела под шлемом на редкость красивое восточное лицо. Имена, написанные на шлемах, были без званий: БЕТТЕНБИ, ВАЛЬДЕЗ, НАЙВЕН, ЯМАГУТИ. Это были гражданские врачи и ученые, которые, в случае объявления химической или бактериологической тревоги, бросали свою мирную жизнь и работу где-нибудь в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Сиэтле или других городах Западного побережья и поступали в распоряжение генерала Копперфильда. По словам Брайса, таких бригад было три: одна предназначалась для действий на Восточном побережье страны, вторая — на Западном и третья — на Юге и в штатах, прилегающих к Мексиканскому заливу.

Из второго «дома на колесах» вышли шестеро. ГОЛДСТЕЙН, РОБЕРТС, КОППЕРФИЛЬД, ХОУК. Еще у двоих имена на скафандрах указаны не были. Оставаясь внутри оцепления, эти шестеро прошли вперед в присоединились к Беттенби, Вальдезу, Найвену и Ямагути.

Десятка о чем-то посовещалась при помощи внутреннего переговорного устройства. Дженни видела, что губы говоривших шевелятся за плексигласовыми лицевыми панелями, но из укрепленных на груди коробочек не раздавалось ни слова. Отсюда можно было заключить, что они могут общаться как с внешним миром, так и только между собой и в данный момент они избрали второй вариант.

«Но зачем? — удивилась про себя Дженни. — Им ведь нечего от нас скрывать. Или есть что?»

Генерал Копперфильд, самый высокий из новоприбывших двадцати человек, отделился от стоявшей позади первого грузовика группы, вышел на тротуар и подошел к Брайсу.

Брайс начал наступление первым, не дожидаясь, пока генерал перехватит инициативу:

— Генерал, я требую объяснений! Почему нас держат тут под прицелом?

— Извините, — проговорил генерал. Он повернулся к стоявшим с каменными лицами часовым и скомандовал: — Все в порядке, ребята. Можно не напрягаться. Вольно!

Поскольку за спиной у них были баллоны с воздухом и ранцы систем жизнеобеспечения, солдаты не смогли занять правильную стойку «вольно». Но, как хорошо отлаженная машина, они все одновременно опустили автоматы стволами вниз, расставили ноги ровно на двенадцать дюймов, опустили руки по швам и застыли так, глядя прямо перед собой.

Брайс был прав, говоря Талу, что генерал Копперфильд — жесткий парень. Для Дженни тоже было совершенно очевидно, что проблем с дисциплиной в его подразделении нет.

— Так лучше? — спросил Копперфильд, снова поворачиваясь к Брайсу и улыбаясь ему через щиток шлема.

— Лучше, — ответил Брайс. — Но я все равно требую объяснений.

— Обычные СПД, — сказал Копперфильд. — Стандартные правила действий. Это часть их обычной подготовки. Мы не имеем ничего против вас или ваших людей, шериф. Ведь вы же шериф Хэммонд, верно? Я вас запомнил еще с прошлогодней конференции в Чикаго.

— Да, сэр, я — Хэммонд. Но вы пока еще не дали мне убедительного объяснения. СПД я принять всерьез не могу.

— Не надо повышать голос, шериф. — Облаченной в перчатку рукой Копперфильд похлопал себя по закрепленной на груди коробочке. — Это не только громкоговоритель. Там еще стоит и очень чувствительный микрофон. Видите ли, когда мы отправляемся в местность, которая подверглась химическому или бактериологическому заражению, то исходим из того, что на нас могут накинуться толпы больных и умирающих людей. Но у нас просто нет необходимого оборудования и возможностей, чтобы лечить их или хотя бы только раздавать успокоительные средства. Мы — исследовательская бригада. Мы должны не лечить, а только изучать все патологические формы. Наша задача — максимально полно выявить природу и характер заражения, тогда вслед за нами смогут прийти бригады медиков со всем необходимым и они займутся теми, кто уцелеет к тому времени. Но умирающим, измученным людям, возможно, трудно будет растолковать, что мы не можем их лечить. Они могут напасть на наши передвижные лаборатории просто от гнева и отчаяния.

— И от страха, — сказал Тал Уитмен.

— Совершенно верно, — согласился генерал, не заметив или сделав вид, будто не уловил иронии, с какой были произнесены эти слова. — Мы проигрывали возможные психологические ситуации, и этот анализ показал, что вероятность таких нападений вполне реальна.

— А если больные и умирающие люди и вправду попытались бы помешать вашей работе, — спросила Дженни, — вы что, стали бы в них стрелять?

Копперфильд повернулся к ней. Солнце отразилось в щитке его шлема, превратив лист плексигласа в зеркало, и какое-то время Дженни не могла разглядеть скрывающееся под шлемом лицо. Генерал слегка изменил позу, и лицо его снова стало видно, но все же не настолько хорошо, чтобы Дженни могла рассмотреть, как он выглядит. Лицо как бы зависло внутри шлема, обрамленное им, но в отрыве от всего остального.

— Вы, как я понимаю, доктор Пэйдж? — спросил генерал.

— Да.

— Так вот, доктор, если какие-нибудь террористы или агенты иностранного правительства совершили бы акт бактериологической войны против американского города или местности, то моей задачей и задачей подчиненных мне людей было бы выделить микроб, определить его и предложить возможные средства противодействия. Это очень большая ответственность. И если мы позволим кому-нибудь помешать нам, пусть даже это будут страдающие жертвы нападения, то опасность распространения заразы увеличится во много раз.

— Значит, — продолжала нажимать на него Дженни, — если бы больные и умирающие люди попытались помешать вашей работе, вы бы стали в них стрелять.