Читаем без скачивания Соколов. Дилогия (СИ) - Хай Алекс

“Ищейка” выдержал поток эмоций наставницы.

– Увы, это не я решаю, Матильда Карловна, – спокойно ответил он, но вид имел виноватый. – Вы прекрасно знаете, что права голоса у меня нет. Однако уже известно, что Его Величество повелел отменить все мероприятия и балы, закрыть салоны. Дворяне в спешке покидают Петрополь.

– Их это не спасет, – возразил я. – Ведь и на Лисницких, и на нас, и на Шуваловых напали загородом.

– Согласен. Кто‑то решил временно перебраться в Москву, а то и дальше. Так террористам будет сложнее до них добраться.

Так себе идея. Если Радамант захочет кого‑то укокошить, то достанет из‑под земли. И под какой‑нибудь Рязанью или Торжком будет куда проще организовать нападение незаметно. Я сильно сомневался, что даже тайное отделение располагало настолько гигантскими ресурсами и армией, чтобы приставить к каждому роду охрану.

Так что Радамант, пожелай он угробить еще кого‑нибудь с особым цинизмом, своего добьется. Отчего‑то я и сам уже начинал в это верить. И панику посеять ему удалось. Несколько спланированных акций устрашения – и вот, даже одаренные Благодатью аристократы уже побежали, поджав хвосты. Может не все. Но женщин и детей точно отправят как можно дальше.

– И отдельная новость для вас, Михаил Николаевич, – Иннокентий перевел взгляд на меня. – В данный момент решается вопрос между правительством и Аудиториумом относительно переноса вступительных испытаний. Не все родители готовы рисковать, особенно после того, что там случилось во время Смотра.

Что ж, тоже логично. Но что мне теперь, застрять у Матильды в Лебяжьем? Готовиться‑то надо…

– Это точно? – спросил я.

– Пока нет, ваше сиятельство. Говорю же – вопрос обсуждается. Аудиториум – школа старой закалки, переговоров с террористами ректор вести не хочет и не готов идти на уступки. Возможно, администрации сторгуются на усилении мер безопасности.

Я кивнул.

– Благодарю за информацию.

Матильда поднялась с кресла, подошла к серванту и достала пузатую бутыль. Налила себе, молча взглянула на Иннокентия. Тот мотнул головой.

– Не могу, ваше благородие. За рулем.

Выпив жидкость залпом, наставница поморщилась.

– Я забираю воспитанников и увожу в Лебяжье. Завтра же утром.

“Ищейка” кивнул.

– Мы можем прислать вам дополнительную охрану.

– Спасибо, сами справимся. Да и, честно говоря, не остановит она, если Радамант решит обрушить на нас свой гнев. У Шуваловых была великолепная охрана. Настоящая маленькая армия. А толку?

– Справедливо, – пожал плечами гость.

Я подошел к Иннокентию и наклонился над его ухом.

– Вы обыскивали Андрюшина?

– Разумеется, ваше сиятельство.

– Видели список фамилий из Сената?

“Ищейка” нахмурился, вспоминая.

– Вроде было в описи. Да, что‑то точно было… В тетради.

– Обратите внимание на этот список. Все фамилии жертв нападения – оттуда. Возможно, журналист и правда что‑то накопал.

Иннокентий с недоумением на меня уставился.

– Откуда вы об этом знаете, ваше сиятельство?

Пришлось быстро вспоминать, что я там наплел в объяснительной.

– Я ведь подошел к Андрюшину в библиотеке, – приняв невинный вид, пожал плечами я. – Пока разговаривали, обратил внимание на книгу и то, что он в ней искал. Там перечень участников Особой комиссии по вопросам ограничения применения Благодати Сената. Мне еще бросилось в глаза, что фамилии были знакомые. Ведь среди них фигурировала и моя.

Разумеется, свою копию списка я ему не отдал. Еще небось самому пригодится. Пусть “ищейки” выполняют свою работу. Зря что ли налог идет в казну?

Иннокентий задумчиво кивнул.

– Благодарю, ваше сиятельство. Попрошу коллег обратить на это внимание, если они еще этого не сделали. Я ведь не занимаюсь непосредственным ведением расследования. Так, на подхвате… А теперь, – он залпом допил остывший кофе и поднялся. – Мне нужно идти. Боюсь, ночью могут вызвать, а хотелось бы успеть поесть переодеться. Благодарю за гостеприимство, Матильда Карловна.

Он слегка поклонился нам с баронессой.

– Еще раз приношу соболезнования. Жаль, что встретиться пришлось по такому поводу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Иннокентий вышел. Матильда молча прикрыла глаза и снова взялась за бутылку виски. Плеснула в стакан на два пальца и устало опустилась в кресло.

– Кем они вам приходились? – осторожно спросил я. – Шуваловы. Вы очень расстроились, узнав об их гибели.

– Старые друзья семьи. Одна из девиц Шуваловых была моей теткой. Так что, можно сказать, родня, пусть и не самая близкая. – К моему удивлению, Матильда перекрестилась и опустошила стакан. – Упокой Господи души рабов твоих.

Я старался не обращать внимание на это богохульство. Каждый справляется с горем как может.

– Михаил, оставь меня, пожалуйста, одну, – попросила наставница. – Мне нужно немного времени… чтобы примириться.

Было больно глядеть на женщину, которую я всегда видел лучащейся силой, энергией и обаянием. Сейчас же она сжалась, казалась хрупкой, потерянной. Для своих тридцати с хвостиком она обычно выглядела ослепительно, но горе проложило на лице Матильды скорбные морщинки.

– Конечно, – кивнул я. – Мы можем что‑нибудь для вас сделать?

Она наградила меня слабой улыбкой.

– Спасибо, Михаил. Но, боюсь, никто не может. Есть вещи, с которыми мы должны справляться один на один. Ступай, проведай ребят. Только не говори им пока что о Шуваловых – я сама расскажу. Не хочу, чтобы девочки прорыдали всю ночь. Пусть хотя бы еще вечер отдохнут.

– Как пожелаете, ваше благородие.

Я вышел и, плотно закрыв дверь, привалился к стене. Кулаки сжались сами по себе. От гнева, от бессилия. Что я мог сделать, чтобы остановить это безумие?

Ни хрена я не мог. И от этого было еще больнее.

Вроде и Матильда, и Ирэн, и даже моя, с позволения сказать, родня на самом деле были мне чужими людьми. Вроде я не должен был чувствовать к ним привязанности. Однако вот беда – чувствовал. Видимо, мне настолько хотелось наконец‑то обрести верных друзей и близких, что я ухватился за них как тонущий за соломинку. Даже стерва Ирэн успела занять место у меня в душе, а ведь сначала хотелось оттаскать наглую девицу за волосы.

Горе пришло в Петрополь. Видимо, самым модным цветом этого сезона станет черный.

***

Ритуал Скрепления клятвы проходил несколько торжественнее, чем я предполагал.

На следующее утро после новостей о гибели Шуваловых мы вернулись в Лебяжье. Здесь, в просторной усадьбе, и правда было спокойнее. Над Петрополем нависла пелена тревоги – напряжение чувствовалось даже в колючем балтийском воздухе. До области паника еще не добралась.

В Лебяжьем было холодно, промозгло, но безопаснее. Матильда так и не согласилась на предложение Тайного отделения приставить охрану, но вместо этого усилила собственную. Я все еще сомневался, что это поможет, да и наставница прекрасно все понимала. Но, видимо, имитация бурной деятельности ее успокаивала. Давала иллюзию контроля над ситуацией.

Ирэн и Сперанские приняли новости близко к сердцу, особенно моя белокурая подруга. В машине она ревела у меня на плече всю дорогу, а Поля просто замкнулась в себе так, что почти перестала разговаривать. Лишь братьям отвечала, да и то односложно.

Так прошло два дня – в трауре, молчании и страхе. Даже слуг проняли новости о чудовищном массовом убийстве.

Но баронесса быстрее всех пришла в себя. Чтобы хоть как‑то отвлечь племянницу от горя, Матильда напомнила Ирэн о необходимости принести клятву, дабы скрепить долг жизни. Ритуал, как мне рассказали, обещал быть простым, но, как говаривал Василий Иванович в известном анекдоте, был нюанс.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И теперь я стоял перед запертыми дверями в самой старой части особняка, дрожал от холода и ждал полуночи. А вместе с ней – ту, что должна была принести мне клятву.

Ирэн появилась первой. Шла по длинному каменному коридору со свечой в руке. Облаченная лишь в простую белую рубаху и шерстяную шаль, с распущенными длинными золотыми волосами. И шла босиком. Меня пробил озноб только от одного взгляда на ее голые ступни. Но девчонка стойко терпела.