Читаем без скачивания Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами - Евгений Примаков

Даян не спорил по этому вопросу. Не оспаривал он и моего вывода о том, что нет военного решения. На слова «Израиль не в состоянии оккупировать Египет или Сирию, удержать оккупацию, да никто и не позволит ему сделать это» Даян отреагировал следующим образом: «Мы понимаем, что военные действия с арабами закончатся тем же положением, которое существует сегодня, — линией разграничения сил. Но и арабы ничего не добьются возобновлением военных действий».

Естественно, не был обойден вопрос о палестинском государстве. Даян был максимально прямолинеен и здесь: «На территории Палестины есть мы и есть Иордания. Такое положение нас устраивает». Посчитал нужным сказать Даяну, что решение вопроса о государстве — за палестинцами и навряд ли они кому-то позволят решать эту проблему за себя.

Из разговоров можно было прочувствовать заинтересованность израильского руководства в крайнем случае согласиться с частичным отводом войск на Синае. Но Меир и особенно Эбан проявляли негативизм, может быть показной, к этой «американской идее».

Судя по моим беседам, израильское руководство сделало ставку на сохранение положения, сложившегося после войны 1967 года, — оно хотело бы заморозить ситуацию на Ближнем Востоке на длительный период.

Должен сказать: несмотря на то что придерживались по большинству обсуждавшихся вопросов противоположных взглядов, иногда выражавшихся в достаточно резкой форме, чувствовал стремление, особенно Барона и Фрейера, снизить накал страстей за счет гостеприимства. Запомнился ужин в венгерской таверне в Тель-Авиве, где присутствовали Барон с супругой и личная секретарша премьер-министра Лю Каддар. Она неуклюже вмешивалась в светский разговор, что коробило жену Барона, которая явно не воспринимала вульгарностей, но все-таки относилась к госпоже Каддар с внешним респектом, видимо понимая ее значение.

С Фрейером был в кино. Не помню, какой фильм смотрели, но был удивлен тем, что зрители, заполнившие кинозал, были так похожи на арабов — и внешне, и по поведению — свистели, когда порвалась лента, — как будто сидел в кинотеатре в Дамаске или Багдаде. Побывал на севере Израиля, но отказался поехать на оккупированные территории — Голанские высоты или Западный берег. Сопровождавшему меня гиду был представлен как «ученый из Финляндии».

Краткие впечатления от поездки запечатлел в записной книжке: «Северные районы. Действительно, повсюду убежища от обстрелов. В кибуцах религиозное влияние слабо. Нет синагог. Дети живут отдельно. Спортплощадки, небольшие бассейны. С 4 до 7 часов каждый день плюс суббота детей забирают родители. Общие для всех столовые. Если приезжают гости, можно забрать еду домой. Коммуна владеет средствами производства. Многие кибуцы имеют фабрики. Все решает собрание, даже поступление ребенка в университет. Выйти из кибуца можно, но при этом все оставляется общине. Эмигрантские городки. Дома очень разные. В каждом — спецкомната от обстрелов. Очень много солдат на дорогах. Голосуют, просят подвезти. Обязательный срок службы: три года для юношей, два года для девушек».

Перед моим возвращением в Рим Барон, сославшись на мнение Меир, сказал, что она считает наши контакты успешными с точки зрения выяснения позиций и хотя бы потому, что контакты все-таки состоялись после четырехлетнего перерыва. Барон предложил осуществлять их на постоянной основе.

Подробный мой доклад в Москве был воспринят положительно. Были даны указания послу СССР в Каире проинформировать о поездке советского представителя в Израиль президента Садата.

Контакт в Вене: попытка заинтересовать Израиль в советском посредничестве

24 сентября состоялось решение Политбюро о проведении либо в Вене, либо в Гааге очередной встречи с представителями правительства Израиля «с целью закрепления контактов с израильскими руководителями и детального обсуждения позиций сторон по ближневосточному конфликту». Обеспечение встречи и связи, как и в первом случае, было поручено Комитету госбезопасности.

Договорились встретиться в Вене. Нам сообщили, что в Вену вылетают для встречи со мной генеральный директор МИД Израиля Газит и Барон. 7 октября 1971 года прилетел в Вену, где уже находились израильские представители. Встречи происходили в различных загородных ресторанчиках.

Этим встречам Москвой придавалось большое значение, так как они должны были состояться после того, как СССР выступил со своим планом политического урегулирования ближневосточного кризиса. Советский план предлагал, во-первых, в виде меры, которая сразу же снимет остроту конфликта, увязку вывода израильских войск со всех оккупированных в 1967 году территорий с одновременным прекращением войны и установлением мира между всеми арабскими государствами и Израилем. Во-вторых, предусматривалось, что этот вывод может осуществляться в два этапа и уже после первого будет объявлено о прекращении войны и установлении мира. В-третьих, предлагалась целая система мер по обеспечению безопасности границ всех стран этого региона. Особенно важно, что советский план был принят в основных своих частях арабскими странами, которые еще четыре года назад торпедировали латиноамериканский проект резолюции на Чрезвычайной сессии Генассамблеи ООН, так как ни при каких условиях не соглашались на запись о прекращении войны и установлении мира с Израилем. Эволюция арабской позиции произошла в том числе в результате плотной работы Советского Союза.

Нацеленность намечаемых в Вене встреч на конкретное продвижение процессов урегулирования была очевидной. В указаниях для бесед с представителем руководства Израиля, утвержденных Политбюро, акцент делался на то, чтобы разъяснить: наша позиция — не пропагандистская, она выработана в интересах всех сторон, вовлеченных в конфликт. В частности, предлагалось «при подробном анализе советских предложений акцентировать внимание на содержащихся в них мерах по обеспечению гарантий безопасности границ Израиля и свободы судоходства по всем морским путям этого района».

Советский Союз явно хотел сыграть конструктивную посредническую роль в урегулировании. Мне предписывалось не просто изложить наш план, но вести дело к тому, чтобы «израильский представитель детально остановился на позиции своей страны по ряду вопросов, связанных с территориями, будущими границами, а также размещением войск или наблюдателей ООН». При этом я должен был подчеркнуть готовность серьезного изучения нами конкретных израильских предложений, особенно если они будут носить конструктивный характер.

Мы не отвергали «промежуточное урегулирование» — открытие Суэцкого канала. Более того, в директивах указывалось на необходимость предметно рассмотреть предложения президента Египта по открытию канала, чтобы получить информацию о готовности Израиля принять те или иные положения плана Садата. Вместе с тем предлагалось откровенно сказать, что при отсутствии гибкости в израильском подходе Египет, естественно, будет еще более настойчиво стремиться получить новые виды оружия, особенно в авиации, где он пока отстает в наступательных средствах от Израиля, и Советскому Союзу будет трудно оставлять без положительного решения соответствующие просьбы Каира.

Однако собеседники явно не хотели обсуждать конкретные вопросы, и реальная возможность продвинуться в урегулировании была упущена. Как сказал Газит, советские предложения не подходят потому, что они базируются на использовании механизма ООН, а это не устраивает Израиль. Да и гарантии великих держав тоже неприемлемы. Опять прозвучал тот же мотив — лишь удержание территорий, оккупированных в 1967 году, может обеспечить безопасность Израиля. Чувствовалось, что по согласованию с США либо без них Израиль без всякого реального учета складывающейся обстановки, возможно, под воздействием эйфории от победы в 1967 году взял курс на навязывание своей позиции арабским странам.

Забегая вперед, скажу, что советский план мог бы быть развит до положений «дорожной карты», которая в начале XXI века стала признаваемым мировым сообществом путем к урегулированию ближневосточного конфликта. У израильского руководства был шанс еще в 1971 году решительно продвинуться к миру с арабами. Хочу подчеркнуть — не с одним лишь Садатом, а с арабами в целом, чему мог и был готов способствовать Советский Союз.

Вместе с тем и Газит, и Барон в личном плане пытались обговорить вопросы, не увязанные с общим урегулированием, — они это подчеркивали. Например, возможность после достижения договоренностей о промежуточном урегулировании («суэцкий вариант») провести второй этап отвода израильских войск в более длительные сроки, скажем в течение ряда лет (15, 10, 5). Но при этом речь шла об одном лишь Синае. Или опять уже поднимаемый ранее вопрос о возможности передачи Израилю Шарм-аш-Шейха и Газы «при сохранении на них суверенных прав арабских стран». Или о включении израильских воинских контингентов в войска ООН, если будет решено разместить их в отдельных районах. Я обращал внимание собеседников на то, что все эти вопросы могут обсуждаться, но в рамках общего урегулирования, они должны быть жестко сочленены с формулой «территории за мир». Газит отвергал такую постановку с порога. Барон ее тоже отрицал, но в более мягких тонах.