Читаем без скачивания Казначей общака - Евгений Сухов

– Дело в том, что наш друг находится в добром здравии, – посмотрел Глухой на Герасима со значением.

На некоторое время установилась тишина.

– Та-ак, – в голосе не то досада, не то удивление, – это информация абсолютно точная?

Неожиданно Глухой расхохотался:

– Мне никогда не приходилось видеть покойников в таком хорошем расположении духа. – Волосы на его голове собрались в кровавые сосульки, улыбка смахивала на оскал мертвеца. Выглядел он жутковато.

– Ты с ним встречался?

Святой слегка кивнул, и Глухой твердо произнес:

– Я с ним имел продолжительную беседу.

– Ты знаешь, где его найти?

Глухой вопросительно поднял глаза на Шамана. Поворачиваться он не рискнул – ствол пистолета, казалось, проник в середину черепа. В ответ – одобрительный кивок.

– Да, знаю, он мне назвал свой адрес.

– Никуда не уходи, я буду у тебя через пятнадцать минут.

И тотчас раздались короткие гудки.

– Я думаю, ты не будешь на нас в обиде, если мы у тебя немного погостим? – бодро поинтересовался Святой. Осмотревшись по сторонам, как будто бы только что вошел в квартиру, добавил: – А у тебя здесь очень мило. Прямо скажу. Женской руки здесь не чувствуется, это надо признать сразу. Но порядок есть. Все к месту, все по делу. Мы у тебя здесь наследили немножко. Но я думаю, что это не страшно. На старых друзей, как мы, знаешь, не положено обижаться. Кстати, винца у тебя не найдется еще? Что-то оно мне очень понравилось.

– На кухне, под столом, – невесело буркнул Глухой.

Шаман не принимал участия в разговоре. Похоже, что он с утра находился не в настроении. Гриша отошел к окну и, чуть отодвинув занавеску, смотрел вниз. Уличное движение его не занимало – он по-прежнему оставался непроницаем, словно надел на лицо маску.

– Ба! – раздался из кухни восторженный голос Святого. – Да здесь целый арсенал. И какого вина здесь только нет! Предупреждаю тебя, Глухой, ты встал на пагубный путь, отсюда всего один шаг до алкоголизма. Тебя это не беспокоит? Да, кстати, где у тебя здесь штопор? Ах вот он.

В этот раз Святой наслаждался вином не спеша. Из буфета извлек высокий фужер, наполнил на треть и, глотнув, зажмурился.

– Ты ведь, Глухой, так и не научился пить вино. Хотя предпочитаешь самое дорогое, но жрешь его, как квас, – вяло укорял Святой, – а здесь должна быть культура, а у тебя ее как раз и не хватает.

– В подъезд кто-то вошел, – сообщил Шаман, повернувшись.

Святой сделал еще один глоток и отставил бокал в сторону.

В дверь настойчиво позвонили. Святой подошел к Глухому и, четко выговаривая каждое слово, произнес:

– Сейчас я тебя развяжу. Ты подойдешь к двери и откроешь. Надеюсь, ты проявишь благоразумие и не станешь брыкаться. В противном случае для тебя это может закончиться печально. Тебе очень не идут раны на голове, не совместимые с жизнью. Уж можешь мне поверить.

Шаман слегка отодвинулся в сторону и, наставив Глухому пистолет в грудь, натянуто улыбался.

– Если дернешься, убью, падла! – красноречиво пообещал он. – Меня всегда тошнило от неприятных сюрпризов.

Прозвенел второй звонок, еще более настойчивый.

Святой срезал ножом веревку, освободив запястья Глухого, отцепил наручники и слегка подтолкнул к двери.

– Без глупостей, – еще раз предупредил Герасим.

Глухой не ответил, лишь слегка кивнул. Сейчас он не выглядел высоким. Спина ссутулилась, плечи поникли. Обыкновенный пацан, которому только что задали крепкую порку.

– Кто там? – хмуро поинтересовался Глухой.

– Открывай, свои, – раздался приглушенный голос.

Глухой удивленно повернулся к Святому и произнес:

– Я его не знаю.

– Если это кто-то чужой, выпроводи его под любым предлогом.

Глухой согласно кивнул и как бы случайно посмотрел в сторону Шамана, продолжавшего сжимать «глок». Возможно, в эту секунду его посетила дерзкая мысль: а не броситься ли головой вниз по крутой лестнице навстречу долгожданной воле! Но, справедливо оценив, что парочка пуль все-таки успеет впиться ему в затылок, прежде чем он пересечет лестничную площадку, решил по-глупому больше не рисковать.

Секунд двадцать он не мог справиться с цепочкой, которая никак не желала отцепляться, наконец Петр снял ее и нерешительно открыл дверь.

Взрыв прозвучал глухо. Ударная волна опрокинула дверь на Глухого, крепко придавив его. С потолка со звоном рухнула люстра. А за окном, в протяжном неприятном плаче, заголосили потревоженные сигнализации оставленных на дороге автомобилей. Дверной проем стал нереально большим, и через него была видна не только площадка с соседними дверьми, но и значительный кусок лестничного проема. Святой догадался, что взрывом вырвало значительный кусок стены.

Святой отдернул занавеску и посмотрел вниз. От подъезда, не оборачиваясь, удалялся крепкий широкоплечий мужчина. Для прохожего он вел себя очень странно: не смотрел по сторонам и даже не обернулся на звук прогремевшего взрыва, как это сделали с десяток прохожих, находящихся поблизости. Неожиданно дверца одной из стоявших на обочине машин распахнулась (черной «девятки» с московскими номерами), человек расторопно юркнул в салон, и автомобиль, быстро набирая скорость, поехал от дома.

Вдруг совсем рядом что-то отчетливо шлепнуло в стену, брызнув штукатуркой. «Пуля!» – догадался Герасим, спрятавшись в угол. И с ужасом подумал о том, что если бы он долей секунды раньше не наклонил голову, то свинец угодил бы ему прямиком между глаз.

Шаман, выговаривая смачные ругательства, тяжело поднимался с пола.

– Лежать! – истошно заорал Святой, понимая, что еще мгновение, и голова Шамана окажется в секторе обстрела. – В окно бьет снайпер!

– Тьфу ты, дьявол, – чертыхнулся Шаман, вновь опускаясь на пол.

– Давай потихонечку к выходу, – пополз вдоль стены Святой.

У двери комнаты он обернулся и без труда определил траекторию полета пули. Снайпер бил из окон противоположного дома, наверняка с верхних этажей, возможно, с крыши. Святой даже представил, как он, прищурив левый глаз, с напряжением держал на мушке выход из комнаты. Мощная оптика позволяла рассмотреть погром, произошедший в квартире, вплоть до последнего камешка.

– Это ловушка… Крепко нас с тобой прижали. В общем, так, задерживаться нам здесь особенно не стоит, – заговорил Святой, – если снайпер лежит на крыше, то он может сместиться всего лишь на несколько метров, и мы будем у него как на ладони. На счет «три» вскакиваем и, пригнувшись, выбегаем из комнаты. Понял?

– Да.

Впереди, в трех метрах, под тяжелой дверью, лежал Глухой. Он был мертв. Глаза полуоткрыты, а из-под покореженного блока торчала полусогнутая нога. Святой не хотел смотреть на его обезображенное лицо, но глаза помимо воли были направлены прямо на разбитый нос, из которого текла кровь.

– Раз… Два… Три. Побежали!

Святой мгновенно поднялся и, пригнувшись, устремился к двери. Под ногами закачалась выбитая дверь, полнейшее ощущение того, что ковыляешь по крышке гроба. А следом бежал Шаман. Какую-то долю секунды оба они находились под прицелом снайпера, но этого вроде недостаточно, чтобы прицелиться и надавить на курок. И, словно в опровержение, позади ойкнул Шаман.

В коридоре уже распахнули двери. Опасливо, еще не осознав произошедшего, из полуоткрытых квартир выглядывали люди. Обычное мещанское любопытство, неистребимое веками желание посмотреть с высоты собственного благополучия на пепелище соседа и возрадоваться, что подобное произошло не с тобой.

А подъезд между тем активно наполнялся сочувствующими. Захлопали двери практически на всех этажах. Послышались возмущенные голоса.

– Он может ждать нас у подъезда, – негромко произнес Шаман, спускаясь по лестнице.

– Ты ранен?

– Ерунда, по касательной прошло.

– Если он нас не убьет сразу, как только мы выйдем, следовательно, он уже испарился, – мрачно пошутил Святой.

На одном из пролетов Святой остановился и, чуть высунувшись, стал наблюдать за окнами. Во многих квартирах окна закрыты и в своем большинстве зашторены. И тут на чердаке он увидел блик оптики. Святой мгновенно отстранился, успев еще заметить крохотную вспышку, и тут же в опасной близости стекло тихонько треснуло, и пуля смачно ударилась в стену.

– Засек, гад, – пожаловался Святой, посмотрев на аккуратную дырочку в стекле, от которой крохотными лучиками расходились во все стороны тонюсенькие трещины. – С противоположного дома бьет, с чердака. Он может пролежать там вечность. Нет смысла дожидаться ментов, в этом случае нам придется объяснять, а какого хрена мы делали в квартире покойного. Ты двор хорошо знаешь?

– Представляю, – не очень уверенно сказал Шаман.

– А я вот даже шаги считал, будто знал, что заварушка начнется. В общем, так, разбегаемся в разные стороны. Метров через десять от подъезда растут тополя. А там уже угол здания, там он нас не достанет.