Читаем без скачивания Пленница Дракулы - Ульрике Швайкерт

— Боюсь, сегодня ночью твой план продырявить мне сердце обернулся провалом.

Дракас стоял так близко, что Алиса чувствовала его дыхание. Он прижал вампиршу к стене так, что она не могла даже пошевелиться. Алиса почувствовала себя беспомощной, и это еще больше усилило ее гнев, если такое вообще возможно. Ей казалось, нет ничего хуже, чем быть обезоруженным и оказаться в руках врага.

Алиса попыталась вырваться, но ей это не удалось. Откуда у него столько сил? Вампирша беспомощно барахталась в руках Франца Леопольда, которые, словно железные браслеты, сжимали ее запястья.

— Немедленно отпусти меня, подонок, иначе…

— Иначе что? — спросил Дракас и еще ближе наклонился к ней.

В глубоких темных глазах вампира горели странные огоньки, которых Алиса никогда еще не видела. Губы Франца Леопольда приоткрылись, обнажая белые клыки, которые становились все длиннее и длиннее. Алиса чувствовала вибрацию, необычную дрожь, пронизывающую все его тело. На мгновение вампирша перестала сопротивляться. Происходило что-то странное, и это пугало ее. Взгляд Дракас пронзал Алису, проникал в нее и заполнял изнутри. Горячая волна с такой силой захлестнула ее разум и тело, что вампирша застонала. Франц Леопольд еще больше приблизил к ней лицо. Алиса хотела отвернуться от него, но взгляд вампира был сильнее его рук. Фамалия неподвижно смотрела в глаза Дракас, Не в силах опустить веки.

«О, демоны ночи, что на него нашло? Неужели он собирается разорвать мне глотку?» — подумала Алиса.

В тот же миг губы Франца Леопольда прикоснулись, а затем с силой прижались к губам вампирши, заставляя их раскрыться для поцелуя. Алиса слышала дыхание Дракас и чувствовала его язык и зубы у себя во рту. Венец продолжал крепко держать Фамалия за руки и всем телом прижимал ее к стене. Он не переставал целовать вампиршу, охваченную водоворотом чувств. Гнев и ненависть смешались со страстью, которая испугала Алису еще больше, чем не давнее предположение о том, что Дракас собирается вцепиться ей в горло. Казалось, будто что-то, долго таившееся в глубине Франца Леопольда, сейчас вырвалось наружу.

Алиса не могла не ответить на этот дикий поцелуй, хотя ей казалось, что они с Францем Леопольдом всего лишь сменили шпаги на какое-то другое оружие. Вихрь безудержных чувств проносился сквозь сознание обоих наследников. Алисе не удавалось закрыться от разума венца. Чужие мысли и воспоминания вспыхивали в ее голове.

К чему все это приведет? Алиса боялась даже представить. Ее снова охватил страх, сменившийся гневом на Франца Леопольда. Нет, этот трюк у него не выйдет! Она не позволит Дракас ее одурачить. Неужели он думал, что после этого поцелуя она будет с умоляющим видом ползать у его ног, ожидая снисхождения? Нет, Лео, так не пойдет! Дракас совершил предательство, и это он теперь должен молить своих друзей о прощении. Лишь после этого Алиса подумает, будет ли венец еще когда-нибудь удостоен ее дружбы, Недолго думая, Фамалия согнула колено и изо всех сил ударила вампира в пах. Франц Леопольд застонал и согнулся пополам, ослабив хватку. Алиса вырвалась из его рук и так резко толкнула Лео кулаками в грудь, что он свалился на пол, прижимая ладони к животу.

Не удостоив Дракас даже взглядом, Алиса подобрала юбки и выбежала из зала. 

Возвращение тени

«Он здесь!».

Мысли Сеймоура достигли сознания Иви прежде, чем она окончательно проснулась. Ирландка мгновенно выпрямилась и прислушалась к вибрациям тени, которые стали намного сильнее. Да, Сеймоур был прав. Собственно говоря, она сама еще раньше почувствовала это. Иви казалось, будто он явился ей во сне.

«Вампиры не видят снов».

— Не видят таких снов, которые видят люди, — ответила Иви. — Но иногда в разум вампира можно проникнуть даже во время дневного оцепенения. Повелитель считает, что его время уже пришло. Он полон решимости и хочет, чтобы я знала об этом.

«Он придет и заберет тебя. Я предупреждал об этом и постоянно убеждал тебя вернуться в Ирландию. Теперь слишком поздно. Ты угодишь прямо к нему в руки».

— Боюсь, что да — по крайней мере повелитель думает, что так все и будет. Он чувствует, что сила мрамора в моем браслете исчерпалась. Поэтому он уверен, что теперь ничто не помешает ему добраться до меня, чего он по не понятным для нас причинам так жаждет.

«И ты смиришься с этим?».

Иви покачала головой и выпрыгнула из постели.

— Нет, не смирюсь. Меня не так легко поймать, и великому повелителю придется в этом убедиться.

«Надеюсь, что это не просто красивые слова, — мысленно проворчал волк. — Я уже давно задаю себе один и тот же вопрос: почему ему нужна именно ты? Он уже более трех лет следит за тобой, выжидая удобного случая. Что в тебе особенного? Почему повелитель так хочет тебя заполучить?».

Иви опустила голову и посмотрела на очертания своего хрупкого детского тела, проступавшие через ночную сорочку.

— Понятия не имею. Но уж точно не из-за моего роскошного тела.

«Не ерничай! Сейчас не время для шуток. Разве ты не понимаешь всю серьезность своего положения?».

Иви грустно взглянула на волка.

— Я осознаю серьезность своего положения лучше, чем мне бы того хотелось. Мое существование под угрозой, и не только мое, но и твое, и моих друзей. Я знаю, они не раздумывая пойдут на любой риск, чтобы спасти меня, — и, скорее всего, будут уничтожены. Тени нужна только я, и она растопчет все, что будет стоять у нее на пути. Ты был прав, Сеймоур: мне следовало уйти раньше, когда еще можно было сделать это, не подвергая опасности тех, кого я люблю.

«Я не сказал, что ты должна жертвовать собой! Тебе нужно спасаться».

Сеймоур ткнулся в ногу вампирши мокрым носом, а затем положил голову ей на колени. Иви обняла волка и зарылась лицом в его шерсть.

Латона все еще немного сердилась на ван Хельсинга, но, несмотря на это, приняла приглашение барона поужинать в Гранд-отеле на Рингштрассе. Конечно же, Брэма Стокера и профессора Арминия Вамбери старый барон фон Шей и его супруга также пригласили к столу. К ним присоединились внуки барона и баронессы: Филипп, который сразу же сел рядом с Латоной, и его сестра Клара, которая была младше Филиппа на два года и постоянно огорчала родителей своим легкомыслием. Латона не могла бы с уверенностью сказать, какого она мнения об этой девушке. С одной стороны, ей была чужда ветреность Клары. С другой стороны, сестра Филиппа обладала особой, заразительной жизнерадостностью. Было трудно устоять перед ее шармом, и Латона все чаще ловила себя на том, что прислушивается к усыпанным остротами сплетням, которые пересказывала Клара.