Читаем без скачивания Английский дневник - Елена Никова

глубоким вырезом. В порыве страсти Мишина рука скользнула мне на грудь. Он тут же очнулся, как ото сна, его левое веко слегка дернулось, сказал «не надо», запахнул на мне пальто и отстранился от меня. Затем посмотрел мне в глаза, улыбнулся своей загадочной улыбкой и быстро ушел.

В один из дней я привела его к себе домой и познакомила с отцом. Интеллигентный еврейский мальчик, не более. Слишком молод. Папе, естественно, для дочери нужен был жених…

7

Погода постепенно портилась, пошли осенние дожди, и бродить мокрыми темными улицами стало неприятно.

– Послушай, а давай пойдем ко мне? – Миша остановился и вопросительно посмотрел на меня.

– А кто у тебя дома? – это был естественный молодежный вопрос, но я, разумеется, не случайно его задала. Ведь теперь могла возникнуть неловкость, и какая! При встрече с Ильей.

– Дома мама с папой, – и тут же добавил: – Ильи нет, он уехал.

Он продолжал смотреть на меня, но не потому, что упомянув брата, он ждал моей реакции. Нет, он просто ожидал ответа на свой вопрос.

– Ты думаешь, это удобно?

– А почему нет? Я что, не могу пригласить в гости девушку, которая мне нравиться?

Миша взял меня за руку.

– Пошли.

Мы вошли в парадное, поднялись на третий этаж и зашли в квартиру. Миша крикнул:

– Мама, папа, я пришел не один.

В коридор вышла Мишина мама, невысокая пожилая женщина. Посмотрела на меня мягким изучающим взглядом.

– Мама, знакомься, это – Света.

–Здравствуйте. Адель Яковлевна.

– Очень приятно.

–Да вы проходите, не стойте в коридоре.

Я разделась и прошла в комнату. Три месяца назад я была здесь, в этой комнате, с его братом. С тех пор в ней ничего не изменилось. Разве что книги на столе лежали не так.

Нахлынули ли на меня какие-то воспоминания? Нет. Скорее, я чувствовала себя подобно шпиону, ранее тайно побывавшему в этом доме.

Миша взял стул, поставил его посреди комнаты лицом к проигрывателю и пригласил меня сесть. Невероятно, но это не было дежа вю!

– Мы с тобой сейчас послушаем пластинку Окуджавы.

Нет, только не это! Даже пластинка была та же самая. Разумеется, это было простое совпадение вкусов – ведь они же братья, и ничего из того, что могло рисовать мне мое воображение.

Через некоторое время в комнату заглянула мама:

– Миша, бери свою гостью, и идите пить чай на кухню.

Чайничек, чашки с блюдцами, пирог с яблоками. Все было по-домашнему мило. Мишины родители не задавали много вопросов. Это было простое чаепитие, а не смотрины. К тому же, у меня никогда не возникало проблем ни с чьими родителями. Я обычно всем нравилась: минимум косметики и отсутствие яркого маникюра делали свое дело. Вот и родители Миши, казалось, восприняли меня совершенно нормально.

И все же, весь вечер я боролась с неловкостью, которую испытывала в этом доме. Конечно, я ничем не выдала себя. За все время наших отношений мы ни разу, кроме сегодняшнего дня, не вспомнили Илью. Эта тема нас больше не интересовала.

После этого вечера Миша стал приглашать меня к себе, но с его братом я так никогда и не встретилась.

8

Приближался Новый год. Состояние праздника постепенно нарастало. Если в детстве Новый год – сказка, то в молодости – это беззаботное озорное веселье. И оно непременно должно быть в новогоднюю ночь.

Мы начали обсуждать, где и как встретить Новый год. Решили, что пойдем к моим друзьям, у которых мы с Мишей часто бывали. Они хотели устроить карнавал, а мы должны себе придумать костюмы.

Полет нашей фантазии был ограничен условиями и временем, в котором мы жили. Я уже кое-что сочинила для себя, но держала в секрете. А Миша нуждался в помощи. Не потому, что у него отсутствовало воображение. Со свойственной ему незаурядностью мышления он придумал себе необыкновенную роль. В новогоднюю ночь он будет нечистой силой, а проще говоря, чертом. На самом деле, осуществить это было довольно просто. Для этой цели отлично подходил черный спортивный костюм за восемь тридцать. Хлопчатобумажный трикотаж неуклюже обтягивал фигуру, а в некоторых местах обвисал, и Миша в нем действительно походил на мультяшного чертика. Он склеил себе рожки, выкрасил их в черный цвет и посадил на резинку. Осталось только сделать хвост. Эту важную деталь своего образа он и попросил меня помочь ему изготовить.

Мы пришли к нему домой, убрали книги со стола и разложили детали будущей оконечности: старый чулок, вату и кусок проволоки. Мише нравился сам процесс подготовки к празднику, и то, что мы это делали вместе.

– Послушай, Мишка, нам нужна иголка, нитка и немного черной пряжи для кончика твоего хвоста.

– Так, сейчас найдем, – Миша стал выдвигать и задвигать ящики небольшой тумбочки. – Вот дурья башка, иголки-то ведь не здесь. Они же в другом месте.

Он взял меня за руку.

– Идем сюда. Это в другой комнате, – и увлек меня за собой через переднюю в комнату напротив.

В этой комнате было темно. Я остановилась, ожидая, что Миша зажжет свет.

– Подожди.

Он привлек меня к себе, взял мое лицо в свои руки и стал целовать, одновременно страстно и нежно. Казалось, что он задыхался, но не от поцелуя, а без него. Я тоже всецело была во власти захватившего меня чувства, когда внезапно яркий свет выхватил нас из темноты. В комнату вошел Мишин отец. Мы отпрянули друг от друга, но он понял, что мы целовались. Он резко остановился в замешательстве, пробормотал «извините» и выскочил из комнаты.

– Да, нехорошо получилось. Какая-то чушь собачья…

Мне тоже было не по себе.

– Знаешь, наверно, в другой раз доделаем, – я засобиралась домой.

– Я провожу тебя.

– Может быть, тебе лучше остаться?

– Нет, нет. Пойдем.

Мы оделись и вышли на улицу. Пролетал легкий снежок. Под сиреневатым светом уличных фонарей снежинки искрились и не спеша, грустно падали на тротуар. Нежный слой снега под ногами слегка поскрипывал. Морозный воздух освежал и бодрил. Человек нес обмотанную веревкой елку. До Нового года оставалось восемь дней…

Мы молча шли на остановку.

Подошел трамвай.

– Ты знаешь, я поеду сама, ты лучше возвращайся.

– Ты думаешь?

– Я знаю.

Прошло два дня. Миша не звонил. Я чувствовала, что что-то не так. Ощущение приближающейся развязки не покидало меня.

На четвертый день раздался звонок. Все как всегда: «привет», «как дела?», «что делаешь?». О том, что произошло – ни слова. Но в его голосе я услышала новые ноты. Я даже не знаю, в чем они выражались. Но появилось что-то другое, отстраненное и неестественное. Он не поинтересовался, что я делаю в выходные, и ничего не предложил.

И все-таки я спросила:

– Так что с Новым годом?

– Я пока не знаю. Скорее всего, пойду к ребятам в общежитие, – и нерешительно добавил: – Если хочешь, можешь тоже пойти.

Но я не хотела…

Прошло три месяца. Как-то раз я возвращалась домой на