Читаем без скачивания В мире животных - Николай Дроздов

Пестрый и красочный городок Аруша в Северной Танзании привлекает посетителей ярким, экзотическим базаром, залитыми солнцем улицами, живописной «рекой» пешеходов и обилием причудливых изделий из черного дерева, масок, барабанов в витринах маленьких магазинчиков.

Но для нас Аруша — это «столица» знаменитых национальных парков Танзании. Именно отсюда начинается путь к всемирно известным паркам Африканского континента — Маньяра, Нгоронгоро, Серенгети.

Выйдя после завтрака из гостеприимного отеля Нью-Аруша, мы садимся в микроавтобус, и шоссе ведет нас на юго-запад. Минуем маленькие селения, сельскохозяйственные земли, пастбища со стадами скота. Подобно изваяниям стройные пастухи-масаи стоят у обочины, опираясь на свои копья, и провожают взглядом нашу машину.

Через сотню километров на горизонте появляется гигантская естественная «стена» — уступ Великого Африканского разлома, или Рифтовой долины.

Несколько миллионов лет тому назад на громадном протяжении Африканского материка пролегла трещина, окаймленная действующими вулканами. Большая часть их давно погасла, но и сейчас недалеко отсюда еще не спит вулкан Лен-гаи, который местные жители называют «Гора бога».

Рифтовый разлом в Восточной Африке имеет две ветви — западную и восточную. Подъезжаем к его восточной ветви. Здесь он образован наклонным опусканием земной коры, поэтому возникла лишь одна стена, которая вырастает перед нашими взорами по мере того, как дорога, петляющая меж холмов, приближает нас к поросшему густым зеленым лесом вулканическому обрыву.

Почти под самой стеной въезжаем в маленькое живописное селение Мто-ва-Мбу (на языке суахили — «комариный ручей»). Короткая прогулка по деревенскому базару, заполненному местными изделиями и утварью из тростника, рогоза, коры и плодов деревьев, — и дальше в путь. Там, где начинается извилистый подъем дороги вверх, на уступ, сворачиваем налево и вскоре оказываемся перед въездом в национальный парк Маньяра — на пороге густого высокоствольного леса.

Национальный парк Маньяра (Лейк-Маньяра) был организован в 1960 году. Он невелик по площади — 8550 гектаров. Расположен на западном берегу озера Маньяра, лежащего в углублении у подножия рифтового обрыва. Территория парка тянется узкой лентой между берегом озера и обрывом.

Осмотрев небольшой музей у входа в парк, спешим под полог густого леса, очень напоминающего настоящий тропический дождевой лес.

Смешанный и разновеликий древостой образован сикоморой, тамариндом, колбасным деревом, пальмами. Густой подлесок и травостой делают лес труднопроходимым. В отличие от дождевого леса здесь на стволах и ветвях деревьев, пожалуй, очень мало эпифитов.

Чему обязан своим появлением такой влажный лес в этом сравнительно сухом климате зоны саванн? Несомненно, тем, что с вулканического лавового склона сбегает множество ручейков и речек, обильно питающих почву влагой в течение круглого года. Почвенные условия оказываются очень сходными с теми, что возникают в тропических дождевых лесах. Но поскольку воздух в сухой сезон беден влагой, эпифитам не удается заселить стволы и ветви деревьев.

Первые крупные животные, которых мы замечаем сразу же после въезда в парк, это семья бабуинов. Они явно ждут посетителей, надеясь на случайные подачки из окна автомобиля. Но это строго запрещено, любая попытка подкормить животное в национальном парке карается довольно крупным штрафом. Животные в национальном парке должны оставаться дикими, иначе здесь возникнет зоопарк с полуприрученными животными. И все же в отношении бабуинов это правило, видимо, иногда нарушается, и теперь они терпеливо ждут, пока среди проезжающих не окажется очередной «нарушитель». Правда, бабуины оказались единственными животными, которые проявили интерес к нам и пытались «войти в контакт». Кстати, такое общение, по свидетельству сопровождающего нас гида, небезопасно. Увидев высунувшегося из окна человека с гостинцем в руках, бабуины нередко вцепляются в своего «благодетеля» и могут нанести серьезные раны.

В стаде бабуинов царят порядок и организованность. Самец, вожак стада, — громадный, клыкастый, с пышной гривой — полноправный хозяин и быстро ставит на место любого члена стада, проявившего непослушание. Большую часть времени бабуины проводят на земле, кочуя по территории, занятой стадом, собирая корм в виде мелких беспозвоночных — насекомых и их личинок, пауков, моллюсков. Они разоряют и гнезда птиц, поедая птенцов, яйца, лакомятся фруктами, листвой и корнями различных растений. На деревья забираются во время отдыха и ночного сна, а также за висящими плодами.

Глядя на этих обезьян, легко убеждаешься, что для превращения обезьяны в человека ей вовсе не достаточно спуститься на землю.

В глубине тропического леса, среди густых зарослей, видны темные спины слонов. Они подтягивают хоботами ветви деревьев и срывают листву, зажимая и протаскивая ветвь между хоботом и клыками. Близ дороги на небольшой поляне пасутся шлемоносные цесарки — крупные куриные птицы с ярким пятнисто-си-ним оперением. На голове у них имеется роговой вырост в виде древнеримского шлема.

Высоко в ветвях суетливо прячутся, заметив приближающуюся машину, чернолицые мартышки. Эти изящные длиннохвостые обезьяны в отличие от бабуинов проводят почти все время на деревьях.

Дорога пересекает очередную речку и приближается к обрыву. Отсюда видно, что крутой склон, почти недоступный для человека, покрыт громадными валунами, порос густым колючим кустарником. И лишь кое-где, словно одинокие великаны, возвышаются громадные кряжистые баобабы.

Но что это? На таком, казалось бы, неприступном склоне мы замечаем… стадо слонов! Они неспешно поднимаются вверх, продираясь сквозь заросли и обходя громадные валуны. Оказывается, слоны могут быть искусными альпинистами.

Вскоре мы вновь отдаляемся от обрыва и выезжаем на открытое место, где ручьи, стекающие со склона, образуют обширное болото, поросшее тростником и рогозом.

Уже издалека, на окраине болота, замечаем черную массу тучных тел: здесь отдыхают в мокром иле несколько сотен буйволов. Флегматичные животные заняты пережевыванием жвачки. На их спинах и перед самым носом снуют малые белые цапли, склевывая мух и других насекомых.

При нашем приближении несколько буйволов поднимаются на ноги, а стая цапель взмывает в воздух. Но большая часть стада продолжает спокойно лежать, видимо, звери понимают, что здесь никто не посмеет их побеспокоить.

Местность снова становится более сухой. Перед нами открывается разреженный лес из пальм-фениксов и желтокорой акации. Большая часть пальм имеет вид зеленых, пышных кущ — основной ствол еще не поднял крону над поверхностью земли. Над ними возвышаются желтокорые акации, высоко простирая свои ветви и давая разреженную тень. Эту акацию еще называют «деревом желтой лихорадки»: в прошлом веке думали, что оно служит источником малярии. На одном из деревьев, на самой вершине, видно громоздкое гнездо белоспинного грифа.