Читаем без скачивания Конан и мрачный серый бог - Шон Мур

— Клыки Крома! — проревел Конан, вынуждая свои ушибленные члены стоять.

Он следил за угрожающей ордой осторожно, ища самую слабую группу. Там бы он ударил в надеждах на прорыв через их массу.

Медленно они шаркали к нему, неуклюже, но настойчиво и упрямо. Конан мог срубить их множество, но он рассуждал, что это будет более сложная работа, чем сражение против противников из плоти и крови. Он должен был бы казнить их, и возможно, нанести им также вред. Была возможность обыграть их, он сделал бы подобную попытку. Но приблизительно двести поранили бы его; он истек кровью и утомился бы в конечном счете, в то время как они рубили бы бессмысленно.

Как опытные солдаты, они продвинулись в формировании, окружая его, не оставляя слабого места для нападения.

— Эрлик разорви твою грязную душу, стигиец! — кричал Конан. — Пошли тысячу своих бессмысленных слуг против меня, и я буду все еще плевать на твоем окровавленном трупе до восхода солнца! Потом он заполнил воздух пустыни ужасным киммерийским ревом, и бросился в гущу надвигающейся армии.

— Стигиец? — Teвек поднял бровь. Таким образом, этот мародер, должно быть, знал, за кем следовал в руины. Конечно, это не имело значения теперь. Некромант отдал его определенным фаворитам, это просто приказ и затем полностью забрал свое видение у них. Они забаррикадировали бы дверной проем храма, окружая злоумышленника. Никакой простой фехтовальщик не мог пережить их нападение.

Без малейшей вспышки сомнения, Teвек сосредоточил свое внимание полностью на опрокинутую статую.

Шакал оторвал своеобразно вырезанного идола от пола и поднял его.

— Мрр… — прибыло хрипящее рычание из челюстной кости ахеронца. — Аччч… нный… Teвек шагал к нему и хмурился. Речь без помощи некромантии? Как это могло быть? — Aaaд… — Шакал поднял бога высоко над своими плечами, как будто показывая трофей. — Зллоов…щи… Дррый… Бог.

Через сломанную крышу глубокие оттенки сумрака бросали унылые, темно- синие тени в теперь тусклую палату. Некромант раскрутил свою тряпку с завязанными глазами и мигал, очарованный необъяснимым видом перед ним.

— Злл…ове…ещи…и… Дррый Бог… мой… — скрипел Шакал.

Снаружи, тонкая лента солнца опустилась ниже горизонта, далее затемняя храм.

— Зловещий древний Бог — мой! — Невероятно, — бормотал Teвек, когда изумлялся на Шакала, который больше не был вещью из кости и сухожилий. Органы, мускулы, и плоть теперь вложены в ножны огромной структуры, голой, но в ее нагруднике и с мечом. Его бицепс слегка колебался; в огромных руках он держал идола наверху. Свирепые, налитые кровью глаза смотрели с негодованием с румяного, рябого лица. Толстые, жестокие губы, искривлялись в голодной улыбке.

Некромант откашлялся.

— Поставь бога и спать, — сказал он твердо.

Шакал понизил статую тщательно к полу, затем поднялся в полный рост и предпринял шаги к Teвеку.

— Спать! — Teвек повторился. — Спи! Он тогда порвал спектральную связь, соединяющую его с мертвым духом. Он не ожидал такую волю, силу жизни, которая все же бурлила внутри тех костей.

Здесь было редкое явление, один раз упомянутое только в самом неясном и сомнительном древнем фолианте. Конечно! Он ощутил, что сильная аура охватывала пески и должен был знать, что это тогда Чёрный клинок стал привидением. Его дух был одарен таким чистым злом, которое он, если растревожить или пробудить, мог возвратиться на какое-то время в его материальной форме и часто посещать место своей смерти. Сам древний бог, возможно, вызвал пробуждение, или это, возможно, был вызов Teвека. Он ощутил кое-что сильное внутри этого, но не допускал возможность, что Шакал мог стать привидением, подобное никогда не происходило с ним.

Teвек проклинал свою оплошность. Привидения могли быть разрушены, но не управляться. Привидения пересекли границу от смерти до жизни одной только силой желания, они повторно выращивали все органы и плоть, которой они обладали в жизни. Чёрный клинок жил снова.

Перевитые как канатами мускулы ноги согнулись, согнуты и колени, Гигантский ахеронец сделал другой большой шаг вперед.

Некромант стремительно собрал свою волю и направил поток энергии из него в Черное Кольцо.

— Эрискигал, Бог королевства теней, забери душу того, кого назвали Дхаркхан — ахх! — Чёрный клинок, — каркал глубокий, резкий голос. Он захватил рукоятку своего тяжелого меча. Его остриё вышел на длину руки между лопатками некроманта. Густая, темная кровь сочилась вниз унылой длинной струёй, разбрызгиваясь по полу капельками и окрашивая травмированную плоть огромных рук.

Чёрный клинок смеялся, звуком подобном оползню. Тогда он отвернулся от Teвека, как будто некромант был не достоин дальнейшего внимания. Он пнул череп, принадлежавший Солнарусу, разрушая его. Черепки слоновой кости рассеивались на полу.

— Где твои угрозы теперь, твои трусливые уловки, твои жалкие просьбы к твоему хилому и бесхребетному богу? Другой смех насмешки прозвучал через палату. Сырой хрип вышел из горла Teвека, и он поднял свою руку, чтобы взорвать Шакала с полной силой Черного Кольца. Он направил всю силу, которую мог собрать, крайне истощая себя, позволяя своей убывающей силе жизни заполнить кольцо.

Чёрный клинок поворачивался на хрипящий звук. Он снова ввел свой чудовищный меч в Teвека, вонзая до краев ребер Teвека. Тогда он выдернул его, вышел вперед, и толкнул некроманта к покрытому песком полу.

Teвек упал телом, повторяя удар. Когда он ударил пол, длинный, тянущийся вздох сбежал с его губ, и он больше не двигался.

Конан держал свой огромный меч двумя руками, размахивая, как будто сумасшедший лесоруб. Его острые края были выщерблены о ломкие щиты и неуклюжие парирования, через ребра и позвоночник. Дважды он был ранен сзади, и он вращался, когда сражался. Это было как поездка на карусели сумасшедшей резни, каждый удар, угрожающий опрокинуть его незначительное равновесие и швырнуть на землю, где лезвия его противников вонзятся в его наиболее важные части и пошлют его воющим в адские бездны.

Красный туман плавал в растущих потоках перед ним; безумие сражения кипятило кровь в его венах и предоставило ярость его каждому удару. Каждый спинной хребет, разъединенный им, выводил его снова под смертоносные острия мечей. Он кровоточил из поверхностных ран, темно-красный поток, смешивался с потом, жалившим каждую рану, принося боль, которая только дальше разжигала огонь его гнева.

Лезвие воина крутилось над ним, уходя ниже назад, и он вращался с обманным движением, которое рассеяло кости и ребра и разделило на два противника. Фигура свалилась назад, ее рука бессмысленно хваталась за воздух.