Читаем без скачивания Рок, туше́ и белая ворона. - Алёна Лепская

― В самом деле? ― кинула я, ― Блеск! Я в ауте! А теперь скажи-ка мне Гордеев, думал, ли ты о ней, о той, что так «совершенно идеальна», пока спал с кем угодно ещё? Как тебе такой вопрос?! ― долбанула я по рулю, откидываясь назад, топя в пол педаль. Он глухо хмыкнул.

― Да, Вик, думал, ― ответил он с какой-то странной усмешкой, ― А почему? Да потому что! Потому, что этот твой аутизм ― абсолютен.

Моя ухмылка канула в без вести временного континуума, когда смысл снизошёл до меня. Меня мотнуло по дороге, и я едва не обратила бутылку Джека вниз, выравниваясь на пустой трассе. Я падаю вниз. Так, мне нужен вдох. Мне нужен выдох. Дерьмо, я не дышу…

― Что? ― прошептала я шокировано, ― Да какого чёрта ты обо мне знаешь?! ― закричала я, вжимая газ в пол.

― Хватит, Вик! Хватит со мной бороться, бороться с собой, против себя. Мы ходим по кругу, по долбанной замкнутой траектории, и только потому, что ты бежишь от меня сломя голову!

― Ты забываешься, Раф. ― отрезала я сквозь пелену застыдившую глаза, ― И сколько ещё раз тебе повторить, чтобы до тебя наконец дошло, что не надо называть меня так?!

― Это я-то забываюсь?! ― вспылил Раф.

Я судорожно втянула дым, манёвром уходя правее.

― Боги, почему я до сих пор всё это терплю, а?

― Потому, что я тебе нравлюсь.

― Ну это вообще уже сиди я сам открою… ― пробубнила я, ― А знаешь, что, да.

― Да?

Так, наверное стоило предупредить, что я шучу. Я ведь шучу, правда?

― Да, нравишься, ― протянула я, нехорошим тоном. ― Прям до смерти. А судя по моему текущему состоянию, я без пяти минут труп.

― Я не шучу, Вик.

― Я тоже, ― отсекла я ледяной сталью, сворачивая с трассы к береговой линии.

― Нет, ладно, хорошо, я мог бы понять, если бы у тебя кто-то был. Или если бы тебе было реально плевать на меня, что не является правдой! Но я не понимаю, Вик! Так назови мне хоть одну адекватную причину, вменяемую причину, реальную, за каким таким чёртом ты морочишь мне голову?

Где-то там, на том конце соединения, раздался сильный грохот.

Я могла бы назвать ему целых три, и на этом мы бы покончили с этим раз навсегда. Во первых: мне мало просто желать, что либо, это обязательно перерастёт в крайность. В нездоровую привязанность, и необходимость на грани с одержимостью, мои чувства ― каприз. Я остро и неправильно реагирую, теряя то, в чём нуждаюсь, и я падаю вниз. Я просто не умею иначе, я не вижу долбанных границ разумного, и я не умею отпускать людей, без боли и сожалений. Во вторых: мне рано или поздно все равно придётся его отпустить, он только думает, что все просто. Если бы он видел меня и говорил чаще хотя бы на треть, от настоящего времени, он бы понял, что просто не выдержит. А он не выдержит, так или иначе он уйдёт, так лучше, чтобы он ушёл сейчас, до того, как моя болезнь превратит чувства в несчастье. И в третьих: я сбегу отсюда. Я могла бы сказать всё это сейчас. Я сказала лишь:

― Я ― не она.

― Не… кто? ― спросил он настороженным тоном.

Хороший вопрос. Плохой поворот.

Я сбросила чёртову трубку. Глаза обожгло слезами, в один момент перечеркнув весь рассудок, взвинчивая кураж в крови, унося в бесконтрольную бурю. Всё. Это просто титры. Пару раз обрушив свою бессильную ярость на руль, выругавшись от души, я подъехала к берегу. Заприметив просвет в потёмках, в конце просёлочной дороги, в окружении тёмных крон деревьев, замедлила ход.

Шумная музыка, весёлый гам и запах костра, приняли меня в свои чертоги, стоило только заглушить двигатель. Проходя мимо припаркованных ближе у лесной полосе, машин, ощутила прилив сил от осенней прохлады и предвкушения, освобождения. К чёрту терапевтический туман и вязкость мыслей. И Гордеева к чёрту! Всё к чёрту! Идеал направляет нас по жизни подобно путеводной полярной звезде, не так ли? Что ж, это ощущение запредельно, идеальное. Больше мне не нужен стоп и я чувствую себя такой живой. И это просто потрясающе: идеи мелькают одна за другой, завораживают, обольщают, соблазняют, как будто наблюдаешь за падающими звездами в ожидании увидеть самую яркую.

― Тори! ― окликнул меня Тёма, размахивая обеими руками над своей головой.

― И тебе Здравствуй! ― крикнула я, подняв бутылку в воздух, бредя к центру тусовки у костра, сквозь толпу, народа, танцующего, развлекающегося, живущего. Дышащего полной грудью. И очередной залп виски в беседе о чём угодно, с кем угодно, предоставил мне сияющие настроение, во всём своём великолепие. Стеснение как рукой сняло, и правильные слова и нужные жесты тут как тут… Малоинтересные люди и события вдруг приобрели невероятный интерес, яркость, страсть. Вместо привычной искусственной терапевтической модели восприятия, меня одолели непреодолимые желания, будоражащие, навязчивые желания, настоящие и живые ― естественные.

Волны крупными сильными потоками бились о пирс, сея вокруг запах моря. И я до мозга костей была переполнена ощущением легкости, силы, всемогущества, эйфории… кажется, я способна совершить всё, всё что угодно ― разверзнуть руками бескрайний океан. Вокруг октябрь, а в моей душе расцвёл июль…

― Смолова!

Но разумеется, в один момент все это заканчивается…

Развернувшись на пятках, демонстративно сделала большой глоток виски.

― Где. Твой. Телефон. ― в сдержанном гневе потребовал Раф.

― Какого ты тут делаешь? ― наехала я.

― У меня к тебе тот же чёртов вопрос! Занятное совпадение, правда?

От его вкрадчивого злого голоса, всё внутри задрожало. Мысли замелькали как-то уж чересчур быстро и их стало слишком много. Ясность мыслей сменилась состоянием безграничной потерянности… Я ментально рухнула, утратив способность уследить за всем этим больным дерьмом. Как он меня нашёл?

― С каких таких пор, ты заделался долбанным сталкером? Ты что мать твою, следишь за мной?

Так, и кажется мне начинает изменять моя голова. Мой ядовитый юмор начинает меня раздражать. Я не разумею, что с моим фейсом, но Тёма настороженно заметал взгляд, между нами. И от моего вида, ему явно становится страшновато, не меньше чем от вида злого Гордеева. А мне самой все не по нутру, не по душе, не так. Буквально все начало раздражать, злить, пугать. Я допила виски, со злостью отбрасывая бутылку наотмашь. И кажется я напрочь теряю контроль.

Я тону…

Я чувствую себя в ловушке, под пристальным сапфировым взглядом. Чувствую необходимость жалить своим ядом его Вавилон.

― Где ты была? ― потребовал Раф. Метнула в него заткнись-нахер-взгляд.

― Да кем ты вообще себя возомнил? Думаешь, я всё это время подыхала в мечтах, увидеть тебя и что ты снизойдешь до признания факта моего существования? Может быть, ты считаешь я ночами грежу, чтобы быть с тобой?