Читаем без скачивания Путешествие по Долине Надежды (СИ) - Екатерина Бобровенко

Прима казалась слишком необычной, слишком красивой, чтобы быть реальностью. Но, говорят, все истинные демоны прекрасны.

— Ты во что-нибудь веришь? — тихо и, казалось, осторожно спросила она, снова откидываясь на спинку кресла. — Я не про какую-нибудь мелочь спрашиваю, поэтому хорошенько подумай, прежде чем дать ответ.

Кэрен вздрогнула — перед глазами на миг мелькнула, словно озаряясь ярким сиянием, картинка — обрывок ее сегодняшнего сна. Солнечная, залитая ярким теплым светом, ясная пустота, цветные блики «зайчиков» на ее лице, пьянящий сладкий запах цветов и Люк, загорелый и веселый. Он что-то говорил ей, но она не могла вспомнить, что, потому что мысли снова вернулись в холодную тесную комнату, пахнущую сыростью и плесенью.

Девочка решительно кивнула, хотя все еще плохо понимала, на что намекает Прима.

— Я тоже когда-то верила, — словно частица сожаления мелькнула на мгновение в голосе девушки, отуманив взгляд печальным состраданием. — Всей душой, по-настоящему. Верила, что у нас все получится, что мы сможем вернуть все, как было раньше, изменить. Готова была доказывать это до хрипоты, биться за это… А потом… — она вдруг замолчала, словно подавленная своими собственными словами.

— У тебя когда-нибудь бывало такое, что все, во что ты верила в одно мгновение рушится, что вся твоя надежда и уверенность исчезает, катится в пропасть, а ты стоишь посреди дымящихся обломков, посреди этого невероятного, страшного хаоса и не знаешь, что делать, как жить дальше?.. — голос Примы прозвучал надтреснуто непривычно глухо и… искренне. Так, что Кэрен на секунду показалось, что та действительно говорит ей сейчас о чем-то крайне важном и болезненном для нее. И снова кивнула, вспоминая льдисто-холодный жестокий взгляд когда-то лучистых, сияющих радостью сапфировых глаз.

— Но… как можно предать то, во что ты веришь? — плохо сформулированные мысли сами собой рвались наружу, и Кэрен больше не могла их сдерживать. — Если это все по-настоящему, если это все искренне, если это — правда?..

— Вот в том-то и дело, — снова печально произнесла Прима. — Вера слепа. Мы можем многое не замечать, закрывать глаза на маленькие и, казалось бы, незначительные недостатки, не видеть лжи… А потом…

Кэрен молча следила за девушкой, подавленная ее словами, казалось, такими искренними и правдивыми. На какое-то мгновение она даже забыла, что именно из-за нее — из-за Примы — с ней случились все ее неприятности, именно из-за нее она неизвестно сколько времени провела в холодном сыром подземелье, окутанным леденящей душу немой темнотой.

— Ты это ведь… о себе рассказывала?.. — метавшиеся в мыслях слова вырвались сами собой, нарушая повисшее в комнате молчание осторожным вопросом.

— О себе… — задумчиво согласилась девушка. — …и о Хранителях, которые разрушили всю мою веру в справедливость.

— Так вот оно что!.. — от возмущения Кэрен резко вскочила, чуть не опрокинув на пол кресло. — Решила наговорить мне всякой ерунды, нарассказывать сказок, — подкатившая к горлу обида и злость кипели в ней, так и норовя выплеснуться наружу яростной тирадой. — …чтобы перетащить на свою сторону!..

— Из-за чего ты так не любишь нашу сторону? — это был скорее не столько вопрос, сколько просьба, словно слова Кэрен могли послужить ответ и на какие-то ее собственные, известные только Приме, вопросы. — Из-за чужой уверенности в этом, из-за чужих слов?

Девушка смотрела на Кэрен снизу вверх, даже не пытаясь ничего сделать, не пытаясь ее удержать. Лишь в глазах, прежде пустых от привычного ей холодного равнодушия, теперь сквозило понимание… и какая-то затаенная печаль. И это было не похоже на ту Приму, которую девочка видела при первой встрече в лесу, на ту, которая уверенным, не терпящим возражений тоном рассказывала о своих планах, ту, которая с такой холодной жесткостью смотрела на нее в «Разломе». Она не настаивала ни на чем, не пыталась заставить поверить в свои слова — она давала право выбора. Вот только, пожалуй, именно это было сейчас для Кэрен самым страшным — ей нужно было выбирать.

— Я могу показать то, что знаю сама. Про Восстание. Про его причины. Поверь, то, что я говорю, — правда. Я слишком сильно верила в свое предназначение Хранительницы Долины, чтобы меня можно было легко сбить с толка… — Прима подняла глаза и вопросительно взглянула на Кэрен. — Просто… дай мне руку… И увидишь все сама…

Девочка подозрительно посмотрела на нее и, подумав, нерешительно коснулась ее узкой ладони с тонкими пальцами и чернеющими возле запястья угольными завитками Знака надежды…

— Вы не можете так с нами поступить! Мы честно выполняем свою часть Договора. Так и вы, будьте добры, следуйте своей!..

Громкий раздраженный голос метался по залитому солнечным светом белоснежному залу, взвиваясь под самый потолок и нарушая звенящую тишину откликами потревоженного эхо.

— Мы не просим чего-то сверхъестественного, поэтому причины вашего отказа мне неясны и непонятны, — снова настойчиво повторил одетый во все черное мужчина лет тридцати, обращаясь к Верховным Хранителям, спокойно взиравших на него со своих искрящихся золотых тронов, расположившихся на небольшом возвышении в десятки шагов от него.

Иссиня-черные волосы, коротко остриженные и послушно уложенные на голове, бледная, почти белая кожа, почти не видевшая солнечного света, и резкие, словно вырезанные из камня, точеные черты лица выдавали в нем варга, собственно, кем он и являлся.

— При всем уважении к той поддержке, которую оказываете нам вы и ваш народ, — подала голос средних лет женщина с длинными огненно-красными волосами, спадающими на изящные, тонкие плечи ровными волнами, и ярко-зелеными, словно молодая трава, глазами. — Мы не можем быть до конца уверенными в варгах, как в противоположности тому, что породило нас самих. Я ведь права, не так ли? — обратилась она к своему соседу — мужчине лет сорока в дорогом темно-коричневом костюме с золотой вышивкой и блестящими в ярких солнечных лучах золотыми пуговицами.

— Полностью, Агнесс, — улыбнувшись той самой улыбкой, какой улыбаются только самым близким людям, тихо прошептал он, коснувшись ее руки. — Поэтому, — уже громче произнес он, обращаясь к стоящему перед ними варгу. — Совет Хранителей вынужден отказать вам в вашей просьбе.

— Но… Это же… — с лица Рохена на мгновение сошла вся краска, делая его еще более бледным и будто бы неживым. — Вы не можете так поступить… Не можете оставить мой народ одних. Это… это противоречит договору, — встревоженным, дрожащим от волнения голосом говорил он, переводя взгляд с одного Хранителя на другого и словно ища в их холодных, безразличных взглядах понимание и сочувствие.