Читаем без скачивания Флибустьерское море - Жорж Блон

Всякая толпа – это жидкая масса в состоянии неустойчивого равновесия. Порой достаточно одного крика, жеста или появления чьего-либо лица, чтобы она превратилась в неудержимый поток. Для пиратов, сбившихся в кучу на палубе, призыв наверстать «свое» в Картахене прозвучал как трубный глас. Он разом пробудил сжигавшее их тайное желание кинуться очертя голову туда, где их ждут богатство, выпивка и женщины. Весть искрой мгновенно облетела флибустьерскую эскадру. Пуэнти был забыт, спасен – хотя в тот момент кичливый барон не удержался от выговора Дюкасу: почему губернатор не открыл огонь из пушек по взбунтовавшимся подчиненным! Флибустьеры попрыгали в шлюпки и, бешено работая веслами, помчались назад, к Картахене.

Дюкас, не дожидаясь конца событий, снялся с якоря и поплыл на своем «Поншартрене» к Санто-Доминго. А Пуэнти во главе эскадры прошел горловину бухты и, взорвав форт Бокачико, в котором он раньше думал оставить гарнизон, взял курс в открытое море. Для барона Картахена была уже выжатым лимоном.

Тяжелые капли дождя рябили воду лагуны. Жители Картахены, поднявшись на опустевшие укрепления, смотрели с нескрываемым страхом, как от флибустьерских кораблей отделились шлюпки и двинулись назад – хищные черные рыбины на серой воде. Зло, которое, казалось, уже пронесло мимо, теперь неотвратимо надвигалось на город и от этого казалось еще страшнее.

Флибустьеры вспрыгивали на дощатый причал, из лодок им подавали ружья и сабли. Это отмело последнюю теплившуюся надежду. Что оставалось теперь? Забиться в дома и молиться, чтобы Бог отвел от них худшее. Четверть часа спустя кулаки замолотили в запертые двери.

Первый сюрприз: пираты заходили в дома, но ничего не забирали, никого не убивали и не насиловали. Довольно беззлобно, часто с прибаутками, они выводили мужчин на улицу и приказывали идти к городскому собору. Туда на площадь стекались люди со всех сторон.

В корректности обращения сказался авторитет Дюкаса: перед самым отплытием он успел послать к флибустьерам офицера с наказом не совершать преступлений и не проливать невинной крови, обещав им (в который раз!), что «король поступит с ними по справедливости, буде они окажутся достойными милости Его Величества». Пираты уважали своего губернатора, и поэтому вместо грабежей и бесчинств они провели в беззащитной Картахене операцию, которую в современных терминах можно вполне обозначить как полицейскую облаву.

Когда мужчины были собраны в церкви, флибустьеры направили к ним депутатов, сообщивших картахенцам, что от них требовалось. Отец иезуит Пьер-Франсуа-Ксавье де Шарлевуа в своей «Истории испанского острова, или Санто-Доминго» изложил этот ультиматум в выражениях, настолько созвучных веку Людовика XIV, что я не могу отказать себе в удовольствии процитировать его:

«Нам ведомо, что вы нас полагаете существами без чести и веры и называете чаще диаволами, чем людьми. Оскорбительные слова, кои вы употребляете при всяком случае по нашему поводу, а также ваш отказ впустить нас в форт Бокачико и обсуждать с нами сдачу города, вполне доказывают ваши чувства. Но вот мы прибыли во всеоружии и готовы отомстить за себя, если пожелаем, и вы ожидаете самого жестокого возмездия, сколь можно понять по вашим бледным лицам. Но мы разочаруем вас и докажем, что мерзкие звания, коими вы нас награждали, относятся вовсе не к нам, а к генералу, под чьим началом вы нас видели в сражении. Сей генерал коварно обманул нас, ибо, будучи обязан лишь нашему усердию при взятии этого города, отказался вопреки своему слову разделить с нами плоды виктории и тем самым принудил нас нанести вам визит вторично. Мы сожалеем об этом случае. Однако даем вам слово, что удалимся, не причинив вам ни малейшего беспорядка, как только вы соберете выкуп в пять миллионов пиастров. А ежели вам угодно будет не принять столь разумное предложение, то пеняйте на себя, ибо нет такой беды, от которой вы будете избавлены. Можете посылать любые самые страшные проклятия генералу де Пуэнти».

Конечно, флибустьеры выражались куда короче и менее цветисто, нежели ученый рассказчик. Но их слова были предельно понятны слушателям. Среди последних нашлись люди, наделенные здравым умом. Один священник поднялся на кафедру и произнес проповедь на вечную тему о том, что жизнь дороже денег. Паства тут же порешила отправить ходоков по домам для сбора денег.

– Внесите что можете в счет пяти миллионов за освобождение!

Результат вышел весьма посредственный – явно потому, что до тех пор флибустьеры вели себя в Картахене корректно вопреки своей грозной репутации. Им вручили собранное:

– Господа, поверьте, это все, что у нас осталось! Ни у кого за душой нет и ломаного гроша!

Подобные речи не однажды доводилось слышать поколениям флибустьеров, и всякий раз они побуждали их проявлять дар убеждения. Так вышло и на сей раз. И хотя «многие авантюристы выказали жестокость», число подвергнутых дознанию жителей оказалось куда меньше, чем в эпоху Моргана и Олоне, а хитрость часто заменяла варварство. Скажем, нескольких знатных горожан уводили из собора, после чего неподалеку раздавался ружейный залп; флибустьеры возвращались в храм со свирепым видом:

– Кто следующий?

Нельзя не признать, что в сравнении с костром и каленым железом подобное обращение выглядит вполне гуманным. В целом же за четыре дня самым разнообразным способом была собрана сумма, из которой на каждого участника пришлось по тысяче экю, не считая товаров и рабов, выручку от продажи которых должны были поделить позднее.

Пора было поднимать паруса: от Дюкаса прибыл гонец с сообщением, что на обратном пути губернатор заметил возле Барбуды английскую эскадру в составе двадцати четырех кораблей. Она явно намеревалась перехватить в море картахенскую добычу. Дюкас назначил местом встречи бухту на Коровьем острове.

В сезон дождей тропики превращаются в парную. Иногда ливень не прекращается ни днем, ни ночью. От лагуны и набухшей земли поднимается тяжелый пар. Паруса флибустьерских судов бессильно поникли: окрестные холмы не пропускают в бухту даже слабый ветерок с моря.

Несмотря на весомую добычу, на судах вместо веселья царит гнетущая тишина, как после неудачи или проигранного сражения. Раньше флибустьеры шли на дело вместе, вместе бились в бою против общего врага. На этот раз они были преданы и унижены своими же. Горький осадок от этого не смогла бы развеять и вдесятеро большая добыча.

Корабли поодиночке выходили из лагуны. Плотный дождь скрывал все вокруг, и марсовые уныло кричали сверху: «Горизонт закрыт!»

Горизонт закрыт – это могло бы стать девизом для эпохи заката флибустьерства. Ну, вернутся они на Санто-Доминго, а что дальше? Затевать новый поход под водительством этой змеи де Пуэнти? Не могло быть и речи. Продолжать «добывать испанца»? Да, но теперь в море появился еще один противник, посерьезнее испанцев, – англичане. С тех пор как Англия и Испания заключили союз против Франции, британские фрегаты не нападали открыто на испанские суда, однако не успевали французы захватить испанский галион, как тут же появлялись три-четыре бандита с Ямайки и пытались отбить приз. А, надо признать, флот его британского величества был идеально отлаженной машиной, крепкой, надежной и неутомимой, с вышколенными экипажами, подчинявшимися малейшему движению офицерского стека или свистку боцманской дудки; что до английских капитанов, то им не было равных в искусстве маневра. Кто еще оставался – голландцы? Замечательные профессионалы, эти голландцы, столько лет они жили с ними душа в душу, а теперь вдруг заделались врагами из-за идиотской войны, затеянной французским королем! Пиратский хлеб становился все горше, а ремесло вольного добытчика все менее прибыльным...

Горизонт закрыт, неба не видать, ни одной благосклонной звезды. Одна беда тянет за собой другую. Первая случилась буквально в виду Картахены. Внезапный ветер разметал корабли в стороны, нарушив строй; один капитан растерялся, и судно вынесло на прибрежные камни, хотя о них было известно после первой неудачной попытки высадиться с моря. В таких случаях не успеваешь ничего понять и сообразить, главная мысль – не утонуть, уцепиться за обломки. Когда, с трудом дыша, вымокнув до костей, бедняги вылезли на берег, к ним устремились, злорадно хохоча, размахивая палками и кинжалами, «спасители». Конечно, эти чертовы испанцы могли радоваться – настал их черед. Флибустьеры приготовились к смерти. Нет, пленников не убили. Их заставили восстанавливать взорванный де Пуэнти форт. Возможно, этой милостью они были обязаны мягкому обращению с захваченной Картахеной. Но до чего же горька неволя и как тяжело рабство! Будь проклято твое имя, Картахена!

Остальные флибустьеры ничего не заметили. Когда позже чуть развиднелось, они пересчитали свои суда. Одного корабля не было. Ничего, море велико, еще встретимся подальше или попозже, а может, и никогда, на все Божья воля...