Читаем без скачивания Падение царского режима. Том 1 - Павел Щёголев

Председатель. – Пожалуйста, пожалуйста! – это очень важно.

Хабалов. – Повторяю, на-ряду вот с этим идет ряд требований: дать роту туда-то для охраны, дать сюда для охраны… Председателю Совета Министров дать караул для охраны его… Но, признаться, я считал, что это значит бросить 20 человек: что такое 20 человек? – Охраны ничего не дадут – ровно, а вот разве только лишнее кровопролитие будет… Где караула нет – оно лучше! Но в виду настоятельных просьб, послана была рота, которая должна была занять Моховую с двух концов: со стороны Симеоновской и со стороны Пантелеймоновской. Затем, когда выяснилось…

Председатель. – А со стороны министра внутренних дел Протопопова было требование о присылке частей для охраны его?

Хабалов. – Не помню… Нет, кажется, не было… даже наверно не было. Тут разные были требования: например, Литовский замок сообщал…

Председатель. – А со стороны бывшего председателя Совета Министров Штюрмера?

Хабалов. – Нет, тоже не было. Из министров только кн. Голицын требовал; а потом было требование прислать к Мариинскому дворцу, и вечером туда была послана охрана. Затем была послана рота для занятия телефонной станции – она там ее и защищала… Виноват (возвращается к первоначальному изложению), когда выяснилось таким образом, что Выборгская сторона захвачена восставшей толпой, затем и Литейная часть, а что остальные части города сравнительно, относительно, благополучны, то мною предположено было собрать – стянуть возможный резерв, под начальством полковника Преображенского полка кн. Аргутинского-Долгорукова, – у себя на Дворцовой площади и затем направить таким образом: часть направить на поддержку Кутепову, который, очевидно, не мог справиться; а другую часть направить на Петроградскую сторону, вместе с лейб-гренадерами и ротой Московского полка, и постараться отбросить этих мятежников по возможности к северу, к морю… Ибо положение было тем хуже, что сзади находятся заводы Пороховые – взрывчатых веществ: сохрани бог! взрыв одного из этих заводов, – и от Петрограда не осталось бы ничего… Положение создалось трудное. И проект сформирования резервов оказался очень трудным, потому что прибывшая 3-я рота Преображенского полка оказалась без патронов, достать же патронов невозможно, потому что бастующая толпа занимает Выборгскую сторону… Достать негде! Тогда из частей (начальствовал тут всем Павленков, а я присутствовал, как старший начальник) – тогда решили достать эти патроны из частей – от 181 пехотного полка. Но оказалось, что полк, хотя и не восстал в самом деле, но, по–видимому, командир только и мог сделать, что удержать этот полк. А командир Финляндского запасного полка, на требования прислать роту, говорил, что у него в полку находятся только две надежных роты, и они только своим присутствием сдерживают полк… Тогда пытались добыть патроны от военных училищ, от Павловского и Владимирского.

Председатель. – Вечером в понедельник?

Хабалов. – В ночь… Собственно, это восстание солдат и рабочих – оно произошло в понедельник: значит, – я говорю о понедельнике… Наша попытка добыть патроны оттуда не увенчалась успехом, потому что не могли доставить их: если бы они и послали, патроны попали бы в руки мятежников – революционеров… Видя, что войска отсюда мне не собрать, что у нас осталась только горсть, – я обратился по телефону в Кронштадт, к тамошнему коменданту, чтобы он прислал войско, а если не войско, то хотя бы патроны… Но комендант мне сообщил, что он не может прислать, так как тоже опасается за крепость. Таким образом, к вечеру положение становилось почти безнадежным, – в смысле атаки. Оставался только вопрос один: об обороне этого отряда (резерва, стоящего на Дворцовой пл.). Военный министр, который прибыл сюда, в дом градоначальника, сообщил мне, что вместо меня назначен генерал Иванов, что генерал Иванов прибудет с войсками, чтобы я продержался до подхода Иванова… Значит, надо было уцепиться за что-нибудь… Нужно сказать, что настроение офицеров, в частности Измайловского полка, было не таково, чтобы можно было рассчитывать на особенно энергичное действие: они высказывали, что надо войти в переговоры с Родзянко… Когда это до меня дошло, то я счел необходимым сообщить об этом военному министру – тут же в доме градоначальника. Это было часов около 6 вечера, в понедельник, или в 5, так что – в 5 или в 6 вечера… В ответ на это генерал Беляев приказал тут же находившемуся начальнику генерального штаба Занкевичу немедленно принять командование над всеми войсками Петрограда. И, следовательно, я явился как бы устраненным, хотя прямо мне не было сказано, что я устранен от должности… Генерал Занкевич принял начальство над всеми войсками, которые фактически у него находились: одна пулеметная рота, две батареи без снарядов, ибо у батареи было 8 всего снарядов; затем, в то время стояли у Зимнего дворца две роты Преображенского полка, – может быть, их было и больше немного, – а затем, в тот же вечер, пришел с музыкой Павловский полк. Он пришел сам, очевидно, по побуждению своего батальонного командира… Виноват, я забыл сказать, что в этот день Павловским полком командовал не настоящий командир батальона, потому что несчастный был смертельно ранен накануне… По одним сведениям (простите: я скачу!), по одним сведениям, он был ранен, будто бы, своими же войсками, не эти сведения[*] неверны; а по другим, – он был ранен тогда, когда уходил от взбунтовавшихся четырех рот, которых он уговорил вернуться в казармы: он уходил к тем ротам, которые находились на Невском пр. около Казанского собора; тут, на Екатерининском канале, его остановила толпа, он пытался выхватить револьвер, чтобы стрелять, но револьвер у него выхватили и ударом шашки отрубили у него три пальца, другим ударом разрубили ему голову – одним словом, он вероятно уже не жил… Словом, Павловский полк явился не по моему вызову, а может быть, по вызову полковника Павленкова, потому что я считал этот полк ненадежным, считал, что было бы лучше, чтобы они оставались в казармах… Но полк этот весь пришел вечером с музыкой и стал на площади около Преображенского полка. Вечером же туда заехал (т.-е. к градоначальнику) великий князь Кирилл Владимирович: он выразил неудовольствие, что ему ничего не сообщили о том, что происходит, и спрашивал, что делать с гвардейским экипажем, командиром коего он состоял… На это я доложил его высочеству, что гвардейский экипаж мне не подчинен, что я не в праве им распоряжаться, а сейчас – вот что происходит: очертил ему действия… Великий князь поговорил со мной, потом пошел говорить с градоначальником Балком; разговор, собственно, не привел к каким бы то ни было определенным результатам… В конце концов, он поставил вопрос: что делать с его частью? Я говорю: «Ваше высочество, как в вашей части? Ручаетесь вы, что она будет действовать против мятежников, – то милости просим! вот наши резервы, пускай пожалуют сюда!… Если ж она не будет действовать против мятежников и заявит, что против своих не будет стрелять, то пусть они лучше останутся в своих казармах». Великий князь высказал, что он не ручается за то, как они будут себя держать, но что две роты учебной команды, наиболее надежные, он пришлет. – И действительно прислал… Генерал Занкевич, бывший когда-то командиром лейб-гренадерского полка, получил это назначение (командира войсками петроградской охраны), поехал домой, надел мундир лейб-гренадерского полка и выехал к резерву, стоящему на Дворцовой площади. Поговорив с нижними чинами, с командой, он вынес такое убеждение, что на них рассчитывать нельзя. Таким образом, к вечеру оказалось, что все попытки организовать резерв, достаточный для того, чтобы на Выборгской стороне рассеять толпу и открыть дорогу к источнику боевых запасов, оказались тщетными: образовать резерв, чтобы послать в патронный завод, не удалось… Тогда вопрос пошел по обороне – о том, чтобы удержаться! Первоначальное предположение было удержаться в центре города, около Зимнего дворца, занявши местность по Мойке, – от Зимнего моста и до Зимней канавки включительно. Но с выделением роты на телефонную станцию оказалось, что сил наших для этого недостаточно, а потому решено было сосредоточиться в каком-нибудь одном здании. Генерал Занкевич настаивал усиленно на Зимнем дворце. Я предлагал Адмиралтейство. Адмиралтейство по своему положению дает возможность обстреливать три улицы: Вознесенский пр., Гороховую и Невский пр., т.-е. подступы от трех вокзалов. Затем, само по себе, это – отдельное здание, в котором можно было некоторое время держаться: предполагалось именно днем держаться… Вначале мы в него и перешли. Но ген. Занкевич усиленно настаивал на том, что мы должны умереть около Зимнего дворца, что мы должны занять дворец и там, в нем, обороняться… Потом в Зимний дворец мы и перешли. Но признаться сказать, переходил я туда не особенно охотно: именно Зимний дворец и был нежелателен, – нежелателен по тому впечатлению, что это Зимний дворец и что мы Зимний дворец обратим в крепость… Когда мы перешли в Зимний дворец, то оказалось, что из стоявших там частей: Преображенский полк ушел в казармы, Павловский полк еще раньше ушел, гвардейский экипаж тоже еще того раньше ушел, – так что там оставались: три роты Измайловского полка, одна Егерского, одна Стрелкового, две батареи, пулеметная рота, да еще часть городовых и жандармов пеших… Часть очень маленькая: всего-навсего полторы, две тысячи человек, притом с весьма малым запасом патронов! Когда мы перешли в Зимний дворец, то ко мне обратился управляющий дворцом, генерал Комаров, с просьбой чтобы мы дворец освободили, чтобы мы его не занимали… Я согласился с ним, пошел с ним и сообщил ген. Занкевичу, который опять таки наотрез отказал, говоря, что в нравственном смысле, если помирать последним верным слугам царя, то именно защищая его дворец… Через несколько времени, совершенно случайно, приехал во дворец великий князь Михаил Александрович, который в этот день был в городе (хотел уехать в Гатчину, но не мог выехать и приехал во дворец). Великий князь также высказался, что лучше не занимать дворец, при чем он попросил и меня и военного министра, обоих…