Читаем без скачивания Рефераты для дурёхи - А. Галкин

У Веденяпина своя концепция истории. Истории, по мнению Веденяпина, не было до появления Христа. Было только «свинство жестоких, оспою изрытых Калигул…»[71] Символом древнего мира для Веденяпина является Рим – толкучка «заимствованных богов и завоеванных народов»[72]. Там толпы людей и национальностей, разврат, бессмыслица человеческого существования: «Даки, герулы, скифы, сарматы, гиперборейцы, тяжелые колеса без спиц, заплывшие от жира глаза, скотоложество, двойные подбородки, кормление рыбы мясом образованных рабов, неграмотные императоры»[73]

Как считает Веденяпин, до Христа не было никакой истории. Была одна смерть. История пришла вместе с Христом, и отнюдь не случайно историю Веденяпин связывает с разгадкой смерти и, больше того, бессмертием: «А что такое история? Это установление вековых работ по последовательной разгадке смерти и ее будущему преодолению».[74]

Итак, историю начинает блистающая фигура Христа. С Христа начинается также и личность, по мнению Веденяпина. До воскресения Христа человек не представлял никакой ценности: он растворялся в безличной толпе себе подобных. Ни его жизнь, ни его смерть ни для кого не имели ни малейшего значения. Христос, явившись в мир и воскреснув после своей смерти, провозгласил ценность личности именно вследствие бессмертия. «Века и поколенья только после Христа, – говорит Веденяпин Воскобойникову, – вздохнули свободно. Только после него началась жизнь в потомстве, и человек умирает не на улице под забором, а у себя в истории, в разгаре работ, посвященных преодолению смерти, умирает, сам посвященный этой теме».[75]

После разговоров с толстовцем Выволочновым Николай Николаевич Веденяпин, еще не остыв от спора, записывает самые заветные свои мысли в тетрадь, и опять он возвращается к фигуре Христа, который стал первой личностью в истории, частным человеком. Он смог противостоять государствам и власти, насилию и злу. Именно о Христе в детских поют младенцам матери в своих колыбельных песнях. Христа изображают художники, и миллионы людей приходят в музеи и картинные галереи полюбоваться его благородным обликом. Его красота, достоинство совсем не в духе афоризмов Сатина из горьковского «На дне»: он «не звучит гордо», но его лицо сияет добрым, нетленным светом: «И вот в завал этой мраморной и золотой безвкусицы, – размышляет Веденяпин, – пришел этот легкий и одетый в сияние, подчеркнуто человеческий, намеренно провинциальный, галилейский, и с этой минуты народы и боги прекратились и начался человек, человек-плотник, человек-пахарь, человек-пастух в стаде овец на заходе солнца, человек, ни капельки не звучащий гордо, человек, благодарно разнесенный по всем колыбельным песням матерей и по всем картинным галереям мира».[76]

Юрий Живаго сочиняет стихотворение «Рождественская звезда», в котором буквально повторяются мысли Николая Николаевича Веденяпина. Значит, эти мысли несомненно принадлежат также и автору романа – самому Пастернаку:

И странным виденьем грядущей порыВставало вдали все пришедшее после.Все мысли веков, все мечты, все миры,Все будущее галерей и музеев,Все шалости фей, все дела чародеев,Все елки на свете, все сны детворы.Весь трепет затепленных свечек, все цепи,Все великолепье цветной мишуры….. Все злей и свирепей дул ветер из степи….. Все яблоки, все золотые шары.[77]

Юрий Живаго хоронит Анну Ивановну, и снова он убежден в идее бессмертия. Когда-то в детстве он хоронил маму, и был потрясен ужасом смерти, безутешно плакал от горя и страха, мир казался ему громадным непроходимым лесом, где толстоствольные грозные деревья обступили его со всех сторон и смыкаются над ним своими вершинами, подавляют его высотой и мощью, а он такой маленький и одинокий в этом враждебном лесу. Теперь, во время смерти Анны Ивановны, Юрий Живаго стал мужественнее и спокойнее, потому что смерть больше не пугала его: смерти для Юрия Живаго просто нет.

«Сейчас он ничего не боялся, ни жизни, ни смерти, всё на свете, все вещи были словами его словаря. Он чувствовал себя стоящим на равной ноге со вселенною и совсем по-другому выстаивал панихиды по Анне Ивановне, чем в былое время по своей маме. Тогда он забывался от боли, робел и молился. А теперь он слушал заупокойную службу как сообщение, непосредственно к нему обращенное и прямо его касающееся. Он вслушивался в эти слова и требовал от них смысла, понятно выраженного, как это требуется от всякого дела, и ничего общего с набожностью не было в его чувстве преемственности по отношению к высшим силам земли и неба, которым он поклонялся как своих велики предшественникам»[78].

Понятно, почему Гордон и Юрий Живаго увлечены идеями книг Николая Николаевича. Он пишет их и публикует в Швейцарии. В этих книгах отрицается смерть и провозглашается бессмертие.

Наконец, последние строки романа – это строки стихотворения Юрия Живаго «Гефсиманский сад». Они, конечно, провозглашают бессмертие. Воскресший Христос снова открывает историю человечества, и время отсчитывается, по Пастернаку, от Христа и его воскресения. Последний аккорд романа, таким образом, мажорный, несмотря на всю трагичность времени, в котором живут Юрий Живаго и его возлюбленная Лара:

Но книга жизни подошла к странице,Которая дороже всех святынь.Сейчас должно написанное сбыться,Пускай же сбудется оно. Аминь.

Ты видишь, ход веков подобен притчеИ может загореться на ходу.Во имя страшного ее величьяЯ в добровольных муках в гроб сойду.Я в гроб сойду и в третий день восстану,И, как сплавляют по реке плоты,Ко мне на суд, как баржи каравана,Столетья поплывут из темноты[79].

Заключение

XX век, как это ни странно, несмотря на миллионы человеческих жертв, на насилие и жестокость, о которой даже не ведал век XIX, оказался оптимистичнее, чем его предшественник. Он возродил идею бессмертия, которая в конце XIX благополучно умерла.

Не даром же А.И. Чехов завершал XIX век и начинал XX. Чеховский «человек в футляре», власть которого над городом казалась вечной, находит наконец-то самый подходящий для себя футляр – гроб: Смех Чехова горек и трагичен. Он уже не верит в бессмертие. Доктор Рагин, умерший в палате № 6, отказывается верить в бессмертие вместе с Чеховым: «Андрей Ефимыч понял, что ему пришел конец, и вспомнил, что (…) миллионы людей верят в бессмертие. А вдруг оно есть? Но бессмертия ему не хотелось…»[80]

Андрей Платонов, Михаил Булгаков, Борис Пастернак, речь о котором шла в нашей работе, воскресили идею бессмертия в своих произведениях, тоже ставших бессмертными. Следовательно, смерть в XX веке перестала быть полноправной хозяйкой жизни. Писатели XX века отвели ей подобающее место, они как бы возвратились к истокам – к Пушкину, к Гоголю, которые в начале XIX века понимали смерть в религиозном, христианском ключе, то есть как переход от земной жизни в вечную. Названные писатели XX века вернулись к религиозному пониманию жизни и смерти. Эволюция темы смерти, таким образом, заключалась в прохождении полного круга и возвращения в изначальную точку: смысл человеческой жизни, согласно убеждениям этих писателей XX века, в вере, которая несет человеку надежду на бессмертие души, на спасение после смерти. Фигура Христа возродилась и воскресла в XX веке, чтобы у человека (читателя) вновь появилась вера, надежда, любовь, почти утерянные в конце XIX и особенно в XX веке.

Список использованной литературы:

1. Белый А. Мастерство Гоголя, – МАЛП, – М., – 1996.

2. Библия. – Издание Московской патриархии, – М., – 1989, – С. 1104–1105.

3. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в девяти томах, – . М., – «Русская книга», – 1994.

4. Золотусский И. Гоголь. – М., – «Молодая гвардия», – ЖЗЛ, – 1979.

5. Некрасов Н.А. Сочинения. – Л., – Гос. изд. худ лит., – 1957.

6. Пастернак Б. Собрание сочинений в пяти томах. «Худ. литература», -М., – 1990.

7. Пушкин А.С. Сочинения в трех томах. – М., – «Худ. литература», – 1986.

8. Тургенев И.С. Отцы и дети. – Гос. изд. детской литературы Министерства Просвещения РСФСР, – М., – 1956

9. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. – М., – «Наука», – 1977, Т. 8.

Глава 5. Нечистая сила в изображении Ф.М. Достоевского, Н.В. Гоголя, Ф.К. Сологуба и М.А. Булгакова

Введение

Что мы понимаем под выражением «нечистая сила», когда мы говорим об изображении «нечистой силы» в произведениях перечисленных писателей? Прежде всего, это, разумеется, дьявол, сатана, чёрт. Он – глава и хозяин нечистой силы, владыка ада, или, как его еще называют, «князь мира сего». Его личную свиту составляют некие ангелы тьмы. Но, помимо непосредственных, так сказать, ближайших служителей сатаны, существует множество других воплощений нечистой силы. Это лешии, водяные, русалки (они живут в лесах, болотах, прудах и реках), то есть те, кто подчиняется природным, точнее сказать языческим богам, и о ком народная фантазия вот уже сотни лет слагает волшебные сказки и легенды. Иначе сказать, эти фантастические существа, может быть, даже древнее дьявола, образ которого по преимуществу рисуется нам на основании христианских (или более ранних – библейских) представлений о воплощенном зле.