Читаем без скачивания День «Д». 6 июня 1944 г.: Величайшее сражение Второй мировой войны - Стивен Амброз

Управление десантом взяли на себя лейтенанты Говард Ван-дер Бик и Симе Готьер с ДСУ 60. Они решили наверстать упущенное время и подвести ДСТ к берегу на расстояние 3 км, а не 5, как предполагалось ранее, чтобы «ДД» могли быстрее добраться до суши. С мегафоном в руках Вандер Бик на ДСУ 60 обогнул все ДСТ и дал команду шкиперам следовать за ним. Суда находились в полукилометре к югу от назначенного места высадки. Когда ДСТ опустили рампы и танки, с трудом преодолевая крутые волны, поплыли, они показались Бику «несуразными морскими чудищами с громоздкими, похожими на пончики оборками по бортам, приделанными для плавучести».

Ботам Хиггинса с передовым эшелоном войск полагалось идти за танками, но броневая техника продвигалась настолько медленно, что суда ее обгоняли. На них в Нормандию направлялась рота «Е» 2-го батальона 8-го пехотного полка 4-й дивизии. Она первой из всех частей Союзнических экспедиционных сил сошла на берег. Приливным течением десантников отнесло еще дальше влево, и они выбросились на километр южнее от своего сектора.

Генерал Рузвельт вместе с войсками шел на головном судне. Генерал-майор Бартон вначале не разрешил ему сопровождать 4-ю дивизию. Рузвельт доказывал, что его присутствие ободрит солдат: «Увидев рядом генеральские погоны, они решат, что все не так уж и плохо». Наконец, Рузвельт обратился с личной просьбой: «Мне это просто необходимо сделать». Бартон, поколебавшись, согласился.

Роте «Е» сопутствовала удача. Немецкие стационарные фортификации на месте предполагавшейся высадки у выезда 3 были куда более неприступными, чем там, где она фактически произошла, — у выезда 2 напротив Ла-Мадлен. Здесь «Мародеры» уничтожили батарею, а германские части из 919-го полка 709-й дивизии подверглись мощному артобстрелу с моря и воздушным бомбардировкам. Немцы не вели интенсивный огонь. Иногда раздавались одиночные выстрелы из траншей в песчаных дюнах за полутораметровой прибрежной стеной.

В траншеях прятались солдаты, которых снаряды и бомбы выгнали из стационарных укреплений. Командовал ими лейтенант Янке. Он взглянул в сторону моря и застыл от изумления. Лейтенант подумал, что у него после взрывов начались галлюцинации. Янке увидел танк «ДД». «Плавающие танки! — поразился он. — Это и есть, наверное, секретное оружие союзников». Лейтенант решил воспользоваться собственным «секретным оружием», но обнаружил, что «Голиафы» не действуют: в результате бомбардировок вышли из строя системы радиоуправления.

— Похоже, что и Бог, и весь свет отвернулись от нас, — сказал Янке напарнику. — Где же наша авиация?

В это время сержанту роты «Е» Малвину Пайку на боте Хиггинса тоже было несладко: «Я сидел справа по борту и услышал, как над головой засвистели пули. Оглянулся. Вижу, что из пулеметов калибра 50 (12,7 мм) стреляют наши моряки. Я сказал тогда взводному, лейтенанту Ребарчеку:

— Эти парни даже не видят, куда палят.

Поднялся рулевой, старшина бота, чтобы посмотреть на берег, и тут же присел. Моряки продолжали вести огонь, а я молился, чтобы они поскорее нас высадили».

Метрах в двухстах от берега судно наскочило на мель (в районе выезда 2 море мелководнее, чем у выезда 3, поэтому моряки и настаивали на высадке у выезда 3). Старшина сказал, что пехоте пора уходить.

— Вы же не хотите утопить людей, — ответил лейтенант Ребарчек. — Попробуйте еще раз.

Рулевой попятился назад, отошел метров на 30 влево и снова сел на отмель.

— Ладно, — скомандовал Ребарчек, — высаживаемся! Но рампу заело.

— Черт с ней! — крикнул лейтенант и спрыгнул с борта. За ним поскакал в воду весь взвод.

«Я очутился по пояс в воде, — вспоминает сержант Пайк. — До берега оставалось еще метров 60. Но по морю не побежишь. Можно только проталкиваться. Наконец мы добрались до суши, а потом надо было проскочить 200 м по открытому пляжу и через самые разные заграждения. К счастью, немцев уже парализовали бомбы, снаряды и реактивные залпы. В большинстве своем они думали только о том, как бы сдаться».

Капитан Говард Лис, командир роты «Е», повел своих солдат через стену набережной к песчаным дюнам. «То, что предстало перед нашими глазами, — говорит сержант Пайк, — разительно отличалось от макетов, которые нам показывали в Англии.

— Эй, — сказал я капитану, — здесь совсем другая местность».

К ним, опираясь на тросточку, подошел Рузвельт (он перенес сердечный приступ). На генерале была шерстяная вязаная шапочка (Рузвельт ненавидел каски и демонстративно игнорировал пули). В это время (около 6.40) немцы, занимавшие фортификации у Ле-Дюн-де-Варревиля, открыли по 2-му батальону беспорядочный огонь из пулеметов и 88-мм орудий. Не обращая внимания на стрельбу, Рузвельт и Лис посовещались, сверили карты и пришли к выводу, что попали не на тот участок высадки.

Рузвельт вернулся на берег. Уже выгрузились первые танки «Шерман», которые сразу же начали стрелять из пушек по немецким укреплениям. Коммодор Джеймс Арнольд, координатор десанта на «Юте» от ВМФ, только что прибыл с третьим эшелоном. «Немцы забрасывали 88-мм снарядами весь приморский плацдарм, — вспоминает он. — Два американских танка пытались выбраться из воды, а я за ними укрывался. Теперь мне понятно, почему пехота любит, когда танки идут впереди. Они служат хорошей защитой на открытом пространстве. Особенно когда у тебя от страха поджилки трясутся». Арнольд нашел воронку и сделал из нее временную штаб-квартиру.

«Вдруг в мой «штаб», — рассказывает Арнольд, — вваливается, убегая от 88-мм снаряда, армейский офицер с одной звездой бригадного генерала. Мы посмотрели друг на друга.

— Я Тедди Рузвельт, — отдышавшись, промолвил пришелец. — А вы Арнольд из ВМФ. Я вас знаю по брифингу в Плимуте».

К Рузвельту, стоявшему на берегу, подошли два комбата из 8-го полка — подполковники Конрад Симмонс и Карлтон Макнили. Пока они изучали карты, появился и полковой командир — полковник Ван Флит, высадившийся с четвертым эшелоном — 237-м и 299-м саперными батальонами.

— Ван, — воскликнул Рузвельт, — мы не там, где надо! Он указал на строение:

— Оно должно быть слева, а не справа от нас. Думаю, что мы на целую милю сдвинулись на юг.

Ван Флит иронически заметил, что моряки случайно доставили их именно туда, где он и предлагал высадить полк с самого начала. Но флотские командиры уперлись, считая, что это побережье неудобно из-за мелководья.

«Нам предстояло принять неотложное и важное решение, — написал позднее в неопубликованных мемуарах Ван Флит. — Либо перебросить весь десант более чем на милю к северу и дальше действовать в соответствии с планом, либо отправиться по дамбам с того места, где высадились». Солдаты уже пошли вперед, к песчаным дюнам. Подрывники приступили к ликвидации заграждений.

Говорят, что тогда Рузвельт произнес знаменательные слова: «Отсюда мы и начнем войну». По словам Ван Флита, все было несколько по-другому. Полковник написал в мемуарах: «Я принял решение и приказал:

— Отсюда идем прямо на материк. Мы атаковали противника на самом уязвимом участке его обороны, так давайте же воспользуемся нашим преимуществом».

Не имеет особого значения, кто принял решение. Важно, что это было сделано без лишних дискуссий и споров. Решение оказалось правильным и продемонстрировало тактическую гибкость военного командования. Симмонс и Макнили занялись подготовкой к штурму береговых опорных пунктов немецкого сопротивления и захвату выездов 1 и 2, чтобы затем по дамбам двинуться на запад. Но сначала предстояло преодолеть стену набережной и дюны.

Отряды саперов и военно-морских подрывников появились после передового эшелона и высаживались также напротив выезда 2. Им сразу стало ясно, что участок побережья не тот, с которым они знакомились в Англии. Саперы и подрывники поняли и другое: им придется добираться до суши по пояс в воде. Поэтому они начали облегчать свои ранцы. Первым делом пришлось освобождаться от сигарет. Сержант Ричард Кассидей из 237-го саперного батальона имел при себе шесть блоков, а его напарник — десять. Кассидей вытащил одну пачку, а остальные выбросил. То же самое сделали и другие. «Скоро мы все по колено увязли в сигаретах», — вспоминает сержант.

Команды подрывников состояли из пяти «морских пчел» («сибиз» — так называли морских инженерно-строительных десантников) и двух-трех армейских саперов. Всего было десять отрядов. Подрывник тащил на себе 25–35 кг либо ТНТ, либо композиционного заряда «С» (пластического ВВ, разработанного в Великобритании и напоминавшего кусок хозяйственного мыла; оно загоралось, если его поджигали, или взрывалось после детонации). Американцы, служившие в частях «морских пчел», отличались более солидным возрастом. Взрывному делу их обучили шахтеры на западе Соединенных Штатов.