Читаем без скачивания Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира - Андрэ Нортон

— Да, но это мало что даст вам, всадник. Нас притащили сюда люди Карстена — оболочка без разума, сильные руки и спины для их хозяев. А хозяева надели нашу одежду, чтобы одурачить наших друзей.

— Мы поймали одного такого, — сказал Симон. — Нужно быть благодарным и за это, сокольничий. Может, хоть часть загадки удастся разгадать, — только тут Симон подумал, а не имеют ли эти стены уши, которые слышат разговоры беспомощных пленников? Но может, в этом случае их похитители почувствуют беспокойство.

Во тьме обнаружилось десять карстенцев — все бывшие заключенные, арестованные за нарушение приказов герцога, к ним добавились три фальконера, захваченные в бухте. Большинство пленников находились в бессознательном состоянии. Если они и могли вспомнить предыдущие события, то их воспоминания заканчивались прибытием на остров или появления в бухте.

Симон продолжил расспросы, и начало вырисовываться нечто общее, во всех нарушителях воли герцога. Все они были предприимчивыми людьми, с определенной военной подготовкой, начиная от фальконеров, которые постоянно жили в монастырских военных казармах и чьим занятием была война, и кончая первым собеседником Симона, мелким землевладельцем из Карса, они были в хорошей физической форме. Двое принадлежали к обедневшему дворянству и получили некоторое образование. Они были братьями, их захватили солдаты Ивьяна, обвинив в том же преступлении — помощь древней расе.

Никто из пленников не относился к древней расе и все единодушно утверждали, что по всему герцогству после пленения мужчин, женщин и детей древней расы предали смерти.

Именно один из молодых дворян, выведенный терпеливыми расспросами Симона из состояния оцепенения, сообщил ему первый важный факт.

— Солдат, который оглушил Карпита — пусть его вечно днем и ночью грызут крысы Нора! — сказал, что Ренстона не нужно уводить. Мы с Ренстоном были побратимами с того момента, как взяли в руки мечи, и мы дали ему оружие и пищу, чтобы он смог добраться до границы. Солдаты выследили и схватили нас, хотя трое из них остались бездыханными, с дырами в груди. Когда один из них начал связывать Ренстона, солдат сказал, что это бесполезно, покупатели людей не берут тех, у кого древняя кровь.

Тот начал убеждать, что Ренстон так же молод и силен, как и мы, и его можно продать. Но солдат герцога заявил, что старую расу можно сломать, но не согнуть и пронзил Ренстона его собственным мечом.

— Сломать, но не согнуть…, — медленно проговорил Симон.

— Древняя раса в родстве с эсткарпцами, — добавил дворянин. Эти дьяволы из Горма не могут справиться с нею так легко, как с другими.

— Но почему Ивьян так обрушился на них? — полушепотом кто-то спросил. — Они нам не мешали. А те, кто подружился с ними, говорят, что они добрые, несмотря на их древние знания и странные обычаи. Неужели Ивьян действует по приказу? Может ли быть так, мои братья по несчастью, что присутствие древней расы среди нас мешало проникновению Горма, ставило преграды на пути зла?

Умно и близко к собственным мыслям Симона. Симон продолжал бы расспросы, если бы сквозь стоны и бессловесные жалобы тех, кто все еще не пришел в себя, не услышал шипение, странно знакомое. Душная атмосфера скрывала новую опасность, а когда Симон ее обнаружил, было слишком поздно — в помещении появился какой-то газ.

Люди давились и кашляли, пытались вдохнуть поглубже и затихали. Только одна мысль держалась в голове Симона: враг не пошел бы на все эти сложности, если бы хотел убить их. Поэтому Симон, один среди всех, не сопротивлялся газу, медленно вдыхал, вспоминая кресло дантиста в своем мире.

Бормотание… бормотание… Бормотание… слова, которые не были словами, а только путаницей звуков. Они произносились высоким голосом и содержали в себе непреодолимый приказ. Симон не шевелился. Возвращалось сознание окружающего, но врожденный инстинкт самосохранения удерживал его в неподвижности.

Бормотание… бормотание… Бормотание…

Боль в голове стала тупой. Симон был уверен, что он больше не на корабле: то, на чем он лежит, не дрожит и не движется. Он раздет, в помещении холодно.

Тот, кто говорил, теперь отошел, бормотание осталось без ответа. Но Симон продолжал лежать неподвижно.

Он дважды досчитал до ста, не услышав ни звука за это время. Симон приоткрыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. Мало-помалу поле его зрения, хотя и ограниченное, прояснилось. То, что он видел, было так же непонятно, как и странный корабль.

Он был мало знаком с лабораториями, но, несомненно, ряды пробирок, бутылочек и мензурок на полках прямо перед ним, можно было встретить только в лаборатории.

Один ли он? И с какой целью его принесли сюда? Дюйм за дюймом Симон изучал то, что мог рассмотреть. Он явно лежал не на уровне пола. Поверхность под ним была достаточно твердой — он на столе.

Он медленно стал поворачивать голову, убеждений, что необходима осторожность, и теперь ему стала видна стена — голая, серая, с линией на краю поля зрения. Линия эта могла обозначать дверь.

Это одна сторона комнаты. Теперь другая. Снова он повернул голову и обнаружил новые чудеса. Еще пять тел, обнаженных, как и он сам, лежали на столах. Все пятеро были либо мертвы, либо без сознания: сам же он был склонен считать, что верно второе.

Но здесь был и еще кто-то. Высокая худая фигура стояла лицом к Симону, наклонившись над первым телом в ряду. Серое одеяние, стянутое на талии поясом, покрывало все туловище стоящего, а шапка из такого же серого материала скрывала голову. Симон не мог получить никакого представления о расе или типе человека, занятого работой.

Передвижной столик со множеством бутылочек и изогнутых трубочек был придвинут к телу. Иглы от этих трубочек были введены в вены, круглая металлическая шапка надета на голову. Симон с острым чувством страх понял, что видит смерть человека. Не смерть тела, но смерть, которая превращает тело в существо, подобное тем, что он видел по дороге в Салкаркип.

И его ждет такая же судьба! Он медленно шевельнул рукой и ногой, проверяя их послушность. Ему повезло что он — последний в ряду. Передвижной столик передвинули ко второму. Симон сел. Несколько мгновений его голова кружилась, он ухватился за край стола, на котором лежал, радуясь, что тот не скрипнул и не сдвинулся.

Работа на другом конце комнаты выполнялась сложная и полностью поглощала внимание серого человека. Симон перенес ноги на пол и встал.

Он взглянул на своего соседа, надеясь, что тот тоже приходит в себя. Но юноша — это был совсем молодой человек — лежал неподвижно с закрытыми глазами, грудь его поднималась и опускалась с необычно долгими интервалами.