Читаем без скачивания Письма президентам - Александр Минкин

И общество различает. Все общество (включая тех, кто не читал Уголовный кодекс) абсолютно ясно понимает разницу. А если так – значит, ваши вроде бы гуманные фразы воспринимаются либо как речь политика, обязанного лукавить по долгу службы, либо как речь человека, не очень хорошо понимающего, что он говорит.

Понятно, что вы ежедневно сталкиваетесь с этой проблемой, ежедневно вынуждены искать нежные названия для откровенных преступлений. Происходят, например, дикие и уголовные фальсификации на выборах, а вы вежливо говорите о том, что кто-то кое-где у нас порой подключает административный ресурс.

Если б вы знали, как всем людям доброй воли (и нам в том числе) хочется, чтобы ваши хорошие слова подействовали на реальность. Но пока реальность упрямится. Вы, например, летите в Дагестан – там учащаются взрывы. Вы – в Ульяновск, там тоже взрывы. Вы каждый день говорите о законности, а интернет ежедневно сообщает о том, что милиционеры еще кого-нибудь убили.

Выглядит так, будто это все нарочно. Но ведь это не мы вам вредим и даже не диверсанты. Это вам, быть может, таким образом откуда-то свыше пытаются намекнуть, что идете не тем путем, не на тех опираетесь (если опираетесь).

Впереди 2012 год. Для всех это будет большой праздник: двухсотлетие Великой Победы (над Наполеоном). А для вас это будет жуткий момент: пан или пропал. Даже Олимпиаду можно перенести куда-нибудь (в другую страну), а выборы, по всему видать, не перенесут.

И если у вас есть президентские планы на последвенадцатый год, то срочно надо сделать что-то хорошее. Слов хороших сказано достаточно, нужны дела. А пока всё, что можно вспомнить, – это волевое вкручивание энергосберегающих лампочек. Для вашего (президентского) уровня – это маловато.

«Инновации, модернизации…» – заклинаете раковую опухоль, а она все растет и растет. И пьяная от счастья падает с трибун партийного съезда[71].

Большой театр

7 декабря 2009

Г-н президент, надеюсь, вы вчера в полдень приникли к телеэкрану – смотрели, как премьер общается с Россией. (Слушать необязательно, главное – смотреть.) Он действительно прямо говорит с Россией. Не с народом, а с государством. Это был государственный визит РФ к лидеру, вождю.

Народ – стихия. Если люди по своей воле выходят на площадь – на них летит ОМОН с дубинкой. А если люди выходят по команде сверху – им подносят микрофон.

Вчера на площадях и в цехах людей ждали с распростертыми видеокамерами. Точнее, люди и камеры ждали премьера (и, может быть, не один день). Все-таки это жуткая бесчеловечная идея – ставить такие спектакли в декабре, но, увы, – традиция.

В больших оперных театрах безмолвную толпу статистов называют массовкой. На авансцене солист поет свою арию, а массовка на заднем плане безмолвна, недвижна, стоит в боевой готовности и по команде дирижера начинает шевелиться.

Премьер сидел на возвышении в центре сцены, перед ним – большой зал с избранной публикой (рабочие, колхозники, ученые, пенсионеры – привычный праздничный набор; никто не забыт, ничто не забыто).

За головой героя был вьющийся на ветру красно-синий флаг. Это был флаг РФ, но белая часть не попадала в кадр. Кто-то из телезрителей (если смотрел не с начала), наверное, удивился: почему флаг вьется, а волосы героя – нет. Но, когда показывали общий план, было видно, что флага никакого нет вообще. А в углу, метрах в двадцати от премьера, на большом телеэкране извивались эти полосы. И так снимали, что лицо Путина было на фоне виртуального флага. В этот момент он говорил о борьбе с терроризмом: «Россия – жертва международного терроризма. Все общество должно проявлять бдительность. Твердости и решительности у нас достаточно!» Это был первый вопрос – «Невский экспресс».

Второй вопрос был про кризис. «Пик кризиса преодолен. Но турбулентность в мировой экономике сохраняется. И – как следствие – в России…» – в общем, наш кризис все еще следует считать следствием чужих.

Когда речь шла о мирных проблемах, фон менялся: за головой героя появлялось бледно-голубое небо, но по небу плыли не облака, а красивые, любимые, желанные слова: ОБЩЕСТВО, НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ, КУЛЬТУРА, ЭКОНОМИКА – божественно, просто божественно!

Г-н президент, вы же знаете (а если нет – психологи вам подтвердят), что в таких вещах главное – картинка. Мы же воспринимаем мир глазами, а ушами – так, процентов пять максимум. Картинка была очень красивая, плыла прямо в мозги. Но массовка, увы, подкачала…

Третьим сюжетом стало Пикалево. Так ведущий назвал место, где на площади стояли люди. Лучше бы он сразу дал комунибудь микрофон, но гордость за свою важную работу толкнула его сказать: «Мы тут за несколько дней всё изучили», – и стало ясно, что не только телевизионщики там всё изучили, но и массовку обучили.

Микрофон достался начальнику цеха (как у Жванецкого). Вопрос был длинный, начальник цеха хорошо сказал, хотя несколько раз сбивался (понятно, одно дело репетиции, а другое – премьера для премьера). А вот с костюмами массовки вышла накладка. Многие были в касках. А зачем? Холодно? Надень шапку. С неба ничего твердого не падало, даже снег не шел. Но у каждой оперы есть художник по костюмам; знает, как изображать рабочего: на голове каска, на плече отбойный молоток, у колхозника – грабли, у инженера – циркуль, чтобы зрители сразу понимали, кто – кто.

Этим, в Пикалеве, которые просили, чтобы он к ним снова приехал, премьер сказал: «Если обстановка потребует – приеду в любой город!» (не помню, то ли флаг вился за головой, то ли небо со словами ЭКОНОМИКА, КУЛЬТУРА).

Потом был машинный зал Саяно-Шушенской ГЭС. Там собрали человек пятьдесят. Все в касках! Если перекрытие гигантского зала рухнет, то каски не спасут, это ясно. Работу у них над головой никто не вел. У этой оперы один художник на все города, любит, видимо, каски как яркую деталь. Но, г-н президент, согласитесь: это же глупо. Если там опасно – значит, людей подвергают риску ради телекартинки. А если опасности нет, то каски усиливают привкус театральщины, они превращаются в деталь сценического костюма, увы.

И людей превращают в деталь спектакля. Ведущая в зале идет с микрофоном к старушке, которая вдруг захотела задать вопрос. Ведущая идет к ней, а по дороге рассказывает подробную биографию этой пенсионерки. И что нам думать? Либо ведущая знает биографии сотен сидящих в зале. Либо она заранее угадала, кто задаст вопрос и выучила только старушкину биографию. Старушка не подвела: «Мы, пенсионеры, очень благодарны вам, Владимир Владимирович! Вы слышите нас, простых людей!»

Надеюсь, вы все же смотрели на это. Премьер был прекрасен, а народ – так себе. Стоит чуть не сто человек (кажется, в Тольятти) – ведущий спрашивает: «Кто хочет задать вопрос Владимиру Владимировичу?» Никого. Ведущий как бы озирается, как бы ищет, кого выбрать, и видит одну поднятую руку. Ай-я-яй. Если бы там раздавали заурядные пирожки, народ бы кинулся, была бы давка (даже на фуршетах весьма состоятельные господа и дамы кидаются к столам, к икорке). А тут – раз в жизни выпало счастье обратиться к царю (чтобы не сказать к господу богу), а они стоят, лица неподвижны, к микрофону не тянутся… В театре режиссер бы уже орал: не верю! Ну а телезрители, конечно, верят. Или нет?

Четыре часа продолжалось. Вспомните, г-н президент, недавние времена, когда г-н премьер был президентом. Попробовал бы какой-нибудь его премьер (Касьянов, Фрадков, Зубков) выйти в прямой эфир на общение с Россией. Все бы, во-первых, решили, что он с ума сошел. Во-вторых, даже если б и сошел (с кем не бывает?), то кто б ему дал теле– и радиоканалы, городские площади, заводские цеха и разрушенные гидростанции – даже совестно рассуждать. Успокоительный укольчик, и – баиньки на пенсию.

Напоследок скажу: бывают спектакли и подлиннее. У Някрошюса «Вишневый сад», например, шесть с лишним часов. Но ведь там есть антракты, а тут… то ли йоги собрались в зале, умеющие контролировать внутренние функции организма, то ли в памперсах сидели. Чего не сделаешь ради ОБЩЕСТВА, НАУКИ, КУЛЬТУРЫ и т. д.

Сам премьер сидел как железный, никуда не спешил, в запасе вечность. Девочка из далекого города написала ему: мол, у нас в школе всего три компьютера. Он улыбнулся: «Я, как Хоттабыч, пришлю по компьютеру каждому ученику вашей школы». Значит, не бог, а всего лишь джинн, какая скромность!

Царь-пушкой по воробьям

11 декабря 2009

Г-н президент, в Перми ураган отставок! Руководство области, руководство города – все наперегонки пишут заявления. Заставь дурака богу молиться – он и лоб расшибет. А бог (в данном случае) – это вы.

Произошли две трагедии подряд: катастрофа «Невского экспресса» и пожар в Перми.

После теракта вы сказали: «Мы должны, с учетом того, что произошло, отработать все возможные версии происшествия. Все возможные версии, все мотивы совершения этого трагического происшествия, этого чудовищного преступления». Видите, какие аккуратные слова: «с учетом», «версии», «мотивы» – и странная неуверенность: «происшествие» или «преступление».