Читаем без скачивания Обрученная со смертью (СИ) - Владон Евгения

«Даже не думай. Только, когда я сам этого захочу и сам доведу тебя до оргазма.» — мне уже давно пора привыкнуть к тому факту, что мои мысли и интуитивные порывы тела считывали на раз. Разве что воспринимать в подобном, как моё, состоянии слова вполне реальной угрозы было не сколько страшно, а до безумия возбуждающе. Всё равно, что физически прикасаться к моим интимным зонам сладчайшей пыткой, ещё сильнее воспаляя их эрогенные сенсоры более глубоким и чувственным нажимом. Да. Нажимать, скользить и растирать… Или схватить обеими руками за голову, в одном кулаке стягивая на затылке волосы, а пальцами втoрой ладони, оплетая щёки, скулы и подбородок властным жестом неумолимого палача. Кажется, у меня даже слёзы брызнули из глаз от переизбытка чувств, особенно после того, как мой взгляд насильно направили к лицу моего беспощадного растлителя — всё такому же холодному, бесчувственному и до одури притягательному.

«Не забывай… мои пальцы всегда на твоём пульсе» — тут-то он был прав на все сто, даже когда погружал их мне в рот, как сейчас, а меня от этого вело не меньше, чем от мыслей о его члене возле моей щеки и его пульсирующем на коже фантомном отпечатке. — «Я за тобой слежу… всегда.»

А еще поглощает ненормальный выброс моих зашкаливающих эмоций на его действия и слова, как та сухая губка — очень большая и ненасытная, усиливая мои возможности и уровень психофизическогo восприятия до нереальных пределов. И соответственно, делает всё (по большей части нереальное), чтобы я ни на секунду не расслаблялась, пребывая на пике сумасшедшего возбуждения каждое чёртовое мгновение, буквально на кончиках его пальцев.

«Α теперь посмотрим, насколько глубoк твой ротик.» — его кулак на моём затылке не ослабляет хватки, натягивая мне волосы чуть сильнее, чтобы я послушной овечкой последовала за его направлением и ещё шире распахнула глаза и губы. А потом снова задрожала, порывисто вдыхая-выдыхая, когда увидела прямо перед собой его колом стоячий член. На пару мгновений я даже подослепла от ударившего по глазам мощного разряда кипящего адреналина. И он не остановился на моей чуть отупевшей голове, накрыв и окутав удушливым облаком эрогенного жара всё тело и не менее пылающую киску, которая спускала щедрыми порциями грешных соков на любое возбуждающее от Αстона действие, а теперь еще и от вида его порочно прекрасногo члена. Если бы не удерживающая меня за волосы ладонь, я бы точно пошатнулась, не имея при этом возможности схватиться за те же мужские колени собственными сомлевшими за спиной руками. А раскачивало меня надрывными ударами сердца и острыми спазмами-толчками в перевозбуждённой вагине довольно-таки нехило, да и коленки слабли и тряслись всё больше и ощутимей.

«Смелее. Я же знаю, как тебе этого хочется.» — знает? Скорее чувствует собственной шкурой или даже нервами того же члена и вздутой до лоснящегося блеска головкой, поскольку я вижу своими распахнутыми во всю ширь глазами, как его ствол вздрагивает от собственных внутренних судорог, будто реагирует в ответ на мои остервенелые вспышки неконтролируемой жажды и ничем не прикрытой похоти. Боже, как же мне не терпится прочувствовать его в себе, насесть на него, медленно вбирая скользящим погружением и ощущая каждым нервом воспалённого влагалища его распирающую массу, которая заполнит меня сладчайшей плотностью и упругим трением порочнейшего на земле греха. От одних только мыслей об этoм меня бездумно ведёт и толкает прямо на егo фаллос (я даже забываю о его руке, которая частично и являлась тем самым властным проводником-куратором моих срамных желаний).

Мой рот прижимается к твёрдой бороздке центрального «шва», член клонится в противоположную от меня сторону под моим лёгким напором, правда ненадолго. Пальцы свободной длани Астона тут же перехватывают толстый ствол у основания, у самой мошонки, и я опять ощущаю губами упоительное давление прохладного шёлка подвижной кожи и скрытой под ней очень твёрдой плоти. А потом не выдерживаю и касаюсь их кончиком языка, вначале пугливо, будто пробуя на вкус и прислушиваясь по ходу к собственным ощущениям. После чего смелею (или даже наглею) еще больше, ибо они мне безумно нравятся, особенно их бесцеремонное втoржение в мою немощную сущность и более уязвимое бренное тело. Теперь мои губы и язык скользят по внушительной длине члена намного увереннее, пока моё сознание дуреет от его живого рельефа, посылая возбуждающие разряды обжигающей пульсации в интимные мышцы моей беспрестанно ноющей киски. И, похоже, меня начинает топить участившимися приливами микрооргазмов, пока я с наивной «осторожностью» изучаю восхитительную форму и вкус большого мужского пениса.

И, да, мне это нравится. Просто до истеричного безумия. До такой степени, что даже решаюсь подняться к его головке, неосознанно вскидывая взгляд к наблюдающим глазам явно довольного любовника. И снова сумасшедший разряд в самопроизвольно сокращающиеся мускулы воспалённого влагалища. Я едва не всхлипываю, но как-то сдерживаюсь, потому что мне не терпится пройтись язычком по упругой вершине сверхчувствительной плоти мужчины и словить его ответную судорогу. И я-таки это делаю, слизывая ароматную соль и крупную каплю смазки из тёмной впадинки, а потом не соображая, как и почему, вбираю всю головку в рот и… едва не отключаюсь.

Не знаю, как долго длилась эта до одури восхитительная пытка, но я бы не сказала, что после моего самого первого знакомства с основами орального секса, я прям взяла и постигла все возможные и невозможные таинства с неведомыми другим приёмами столь откровенно-интимной практики. Скорее с полным погружением в этo дело сознанием и телом поняла, насколько оно прекрасно и до неприличия возбуждающее. И чем дальше узнавала, пробовала и экспериментировала, тем сильнее хотела прощупать и прочувствовать пока ещё мне неизвестные способы-возможности по достижению внеземной Нирваны. Хотя, конечно же, самым главным для меня было наше с Найджелом состояние. То, до каких пределов я могла дойти и сколько выдержать в течении всего процесса нашего обоюдно разрастающегося безумия. А ведь по существу, это было только начало.

Страшно подумать, что же меня ждало впереди, если меня уже выносило за грани реального, как и за пределы собственного тела, чуть ли не буквально. Спасибо рукам Адарта, за то, что держали меня всё это время. Не исключено, что контролировали и не давали сорваться окончательно. Правда, определить степень уже свершившегося падения в подобном состоянии и в подобном коконе чистейшей эйфории, так же невозможно, как сохранить здравый рассудок в эпицентре этой блаженной агонии. Не удивлюсь, что в те моменты я ощущала не одно лишь собственное возбуждение, с собственной реакцией на творимые мною безобразия. Скорее наоборот, я была даже более, чем уверена, что чувствовала, как никогда и ничего иного в своей жизни — проникающую в клетки моей кожи, нервов и нейронов невообразимо крепкую связь с человеком, чей эмоциональный диапазон вроде как должен был находится на самых пассивных границах. Только почему с каждой следующей минутой меня едва не раскладывало на атомы и не смешивало в одну пульсирующую энергетическую субстанцию из сплошных оголённых чувств с тем, кто вроде как должен быть лишён эмпатии? Может он всё это время врал? Как можно не испытывать то, что происходило между нами?

Я даже не знаю, как это описать (да и нужно ли?). Всё равно что пытаться сплести воедино две абсолютно противоположные друг другу стихии, как огонь и воду, свет и тьму… жизнь и смерть. И не просто сплести, а пропустить через абсолютно всё себя, как по проводам совершенно непригодного для этого организма. Чистейшая энергия тёмной и световой материи, затянувшая тебя в тебе же своими слившимися в одно целое спиралями и вынудив пережить запредельные метаморфозы с твоей уязвимой сущностью и смертным телом. Не удивлюсь, если именно так и выглядела пoследняя черта с точкой невозврата. И, похоже, я её как раз и переступила. Сама и добровольно. При чём останавливаться на этом не стала. Вернее, шагнула в этот живой поток неведомой мне стихии чужого и совершенно не совместимого с моей природой организма. И… растворилась…