Читаем без скачивания Девианты - Таня Танк

— Кто-кто? Крикуненко да Кудряшов! — выпалил Ростунов.

— Нет, это точно не Олег, — негромко сказала Алина. — Не спрашивайте, почему. Просто поверьте.

— А я и не думал на Викторыча! — забрызгал слюной Леха. — Стопудово, это баба Анжела! После ее крысятнических заходов никто не заставит меня поверить в ее высокие нравственные устои! И вообще…

— Стоп-стоп-стоп, — перебил разошедшегося оратора Кузьмин. — А слона-то мы и не заметили! Что скажете насчет Серовой?

— Серова??? — разом переспросили все.

— Да, Серова. Если следовать Лехиной теории о преданности и предательстве…

— Да ну, не может быть! — горячо возразила Алина. — Да ты вспомни, как Светка всегда Яблонскую перед нами защищает! И когда Яна истерит, Серова с ней цацкается как самая преданная нянька. Типа личный психотерапевт.

— Нет, сынок, это фантастика, — заключил Ростунов.

…Непривычно рано изгнанные из редакции, «девиантовцы» не захотели расходиться, а отправились в ближайшую кафешку. Своим внимание тусовку не почтили только Крикуненко и Филатов, который, не сказав жене ни слова, укатил в неизвестном направлении. Не было здесь и Серовой, которую Яблонская попросила задержаться.

Перекинувшись идеями по поводу того, что сейчас происходит в редакции, все вдруг вспомнили, что есть еще одна прекрасная тема для светской беседы — недовольный вид молодоженов.

— Юль, ну что? Как свадьба прошла? Много подарили? — Колчину забросали вопросами.

Юлечка, уминая третий шарик мороженого, вздохнула:

— Я рождена под несчастливой звездой. Мой муж оказался пьянью и грязным животным.

— Поподробнее, поподробнее…

— Ну что? Нажрался, как свинья, — Юля притязала на роль Прекрасной Дамы, но выражаться могла только в двух стилях: быдляцко-вульгарном и слащаво-штампованном. — Домой привезла не мужа, а дрова. Полночи продрых на диване, не раздеваясь, а потом, скотина, начал исполнения супружеских обязанностей требовать. Я его послала, а он разорался и свалил куда-то.

— Типичная первая брачная ночь, — заметила многоопытная Рыкова.

— Ну а потом, Юль, вы… все же были счастливы? — подколол новобрачную Вопилов, но та, не заметив шпильки, простодушно отвечала:

— Да нет, Влад, все времени не было. Половину субботы он дрых после вчерашнего. Проснулся — со мной не разговаривает. Пожарил себе яичницы с колбасой и перед телеком засел. А потом к нему свидетель пришел — ну, вы все видели этого алкаша. Мой благоверный тут же в гараж засобирался, машину чинить. А явился в час ночи, и снова на рогах!

— Обалдеть! — с нарочитым сочувствием сказала Рыкова. — Ну а в воскресенье, я надеюсь, ты лишилась девственности?

Колчина сделала страдальческую гримасу и промолчала. Но Вопилов настоял на продолжении монолога.

— Ну что? — опять завела Юля. — С утра не похмелялся, не жрал ничего, только кофе выпил и с грушей полчаса попрыгал. А, я вам не сказала, он же ко мне свою грушу боксерскую перевез! А потом опять старую песенку завел. Вынь да положь ему…

— Ну а ты как думала? На фиг замуж-то выходила? Чтобы мозги Димону компоссировать? — отчитал ее Вопилов.

— Извини, Влад, но ты ничего не понимаешь в женской психологии, — зашмыгала Юля носом. — Не забывай, что у меня остался осадок после пережитого в пятницу и субботу. И чтобы получить от меня…э… любовь, муж должен загладить свою вину. А это не меньше недели.

— Ни фига себе! — воскликнул Ростунов. — Такими темпами нашему Димону никогда не добиться от тебя того, чего добился Коля Остен-Бакен от польской красавицы Инги Зайонц.

— И еще, Леш, — менторским тоном продолжала Колчина. — Как я могу быть близка с человеком, в котором начисто отсутствует культура и рыцарское отношение к даме?! Представляете, он икнул при мне, а когда смотрел телек, то задрал майку и почесал себе пузо!

Все покатились со смеху, а Рыкова бросила рассказчице:

— А ты у нас, конечно, фиалками какаешь!

— Да я вообще не ка… Все, больше я вам ничего не расскажу! — истерично выкрикнула Колчина.

— Да мы уж и так все поняли, — хмыкнула Зина. — У тупых людей и разборки скучные. Даже поржать не над чем.

— Да??? — отвечала Колчина сквозь слезы. — А что бы ты запела, если бы муженек вдобавок ко всему спер у тебя свадебные деньги? А?

— Что, прямо все унес? — заинтересовался Вопилов.

— Не все, но половину точно, — всхлипывая, поведала Колчина. — И опять свалил куда-то…

— Куда-куда? По бабам пошел, — переглянулись Вопилов с Рыковой и громко захохотали.

— Да пошли вы…! — и Колчина бросилась вон из кафе.

— Ну все, хорош, — улыбаясь, Кузьмин запоздало урезонивал шутников. — Димон, конечно, неправ, но и Юлька тоже клинический случай. Пузо он, видите ли, почесал! Ну, бабы…

А на следующий утро Яблонская начала всех по очереди вызывать к себе в кабинет.

— Месье Алкаш? — процедила она, едва ее порог переступил Вопилов. — У вас, я вижу, свободного времени много. Сайты знакомств активно штудируем, на порноресурсах — извините за каламбур — почетный член, на форум всякую чепуху пописываем… Что ж, в таком случае я вменяю вам в обязанности редактуру еще и пятничных полос. Примите работу у Серовой. Следующий!

Порог переступила Корикова.

— Мадам Смарт? — «приветствовала» Яблонская Алину. — Неординарная вы наша! Только вот грамоту до сих пор усвоить не можете. А так хоть завтра в главные редакторы! — Яна презрительно расхохоталась и сказала, как отрезала: — Вы не оценили моего к вам особого отношения. Что ж, я не навязываюсь. Но уж не обессудьте, дорогая, перевожу вас обратно в корреспонденты.

— Какое еще особое отношение? — пробормотала обескураженная Алина.

— Не желаю ничего объяснять. Следующий!

В кабинет вошел Ростунов.

— Рада приветствовать господина Говнюка, — Яблонская скривилась в ядовитой улыбке. — Не оправдывайся, мне все известно! Но знаете что, уважаемый? Любишь не любишь, да почаще взглядывай. Минус тридцать процентов за июнь! Позовите Рыкову.

— Госпожа Черная Орхидея? Она же Мисс Рикки? — глумливо завела она, когда Зина приблизилась к ее столу. — Значит, вам не дает покоя, что я пару раз в магазин сбегала да с подружкой на пять минут пересеклась? Минус сорок процентов премии за июнь! И последнее китайское предупреждение. Следующий!

В кабинет ворвалась Крикуненко и сходу затараторила:

— Не верьте ни одному их слову! Эти люди ненавидят вас и завидуют мне!

— И вы, Мадемуазель? — грустно заметила на это Яблонская. — Чувствовала, что неспроста вы около меня третесь, да не прислушалась к своему внутреннему голосу… Значит, я, по-вашему, ограниченная и невежественная? Знаете, не ходите больше ко мне пить чай.

— Ложь, ложь, ложь! — на автопилоте проверещала Анжелика, но вдруг остановилась и вкрадчиво зашептала, то и дело оборачиваясь на дверь: — Помилуйте, а как же информация о жизни трудового коллектива? Последние известия из гущи событий? Экспертные мнения ярчайших представителей фронды?

— Благодарю, сыта по горло. Можете быть свободны.

Крикуненко задом попятилась из комнаты, качая головой, словно не веря в реальность произошедшего.

— Уймитесь! Здесь вам не театр мимики и жеста, — одернула ее Яна. — И знаете, искренне советую вам припухнуть, если не желаете отправиться на пенсию. Будьте столь любезны, пригласите Кузьмина.

В кабинет вошел Антон.

— Товарищ Кузьма? Он же Онаним? — истерично расхохоталась Яна в лицо Кузьмину. — Не хочу распространяться о ваших прегрешениях. Имя им легион, а мое время дорого. Минус сто процентов премии за июнь и выговор с занесением в личное дело! Еще одно замечание — и на выход!

— Не понял, Яна Яковлевна, — Кузьмин старался говорить с достоинством, но от возмущения у него перехватывало дыхание. — Не позвать ли доктора? Что это за самодурские выходки вы себе позволяете?

— Убирайся!!! Я ненавижу тебя!!! — заорала Яблонская.

— Я тоже, знаете ли, не влюблен, — нервно усмехнулся Антон. — Пойду-ка я сейчас к юристу и спрошу, насколько правомерен ваш вчерашний шмон по нашим компьютерам. Вам не кажется, что вы нарушили неприкосновенность частной жизни?

— По вашим компьютерам?! Тут вашего ничего нет! Вы все бессовестно транжирили рабочее время и рабочий же трафик! Что же удивляться тому, что в последнее время мы все чаще уступаем «Эмским» и «Помелу»?

— Лично я этому нисколько не удивлен. И пока вы делите коллектив на любимчиков и постылых, пока вы даете нам взаимоисключающие распоряжения, пока отрываете нас от работы своими истериками и разборками, пока поощряете стукачей и подавляете малейшее недовольство, пока личную неприязнь переносите на деловые отношения — то так оно и останется!

Сам того не ожидая, Антон произнес эту тираду по всем правилам ораторского искусства — ни разу не запнувшись, с каждым витком мысли все более возвышая голос. Яблонская остолбенела.