Читаем без скачивания Крестовый поход в Европу - Дуайт Эйзенхауэр

На этом совещании нам представилась возможность услышать выступление короля и премьер-министра Великобритании. Последний произнес типичную для него боевую речь, в которой он использовал настолько сильные выражения, что поразил многих из нас, особенно американцев. Черчилль заявил: "Господа, у меня укрепляется уверенность в отношении этого предприятия". Мы знали, что он долгое время сомневался в его осуществимости и ранее выступал за дальнейшую отсрочку в пользу проведения операций в других местах, но теперь, на последней стадии приготовлений, наконец стал верить вместе со всеми нами, что это единственно правильный курс действий для достижения победы.

Перед фактическим началом боевых действий основная часть штаба верховного командования союзных экспедиционных сил и штаб 21-й группы армий разместились в Портсмуте, на южном побережье Англии. Это был наш главный район посадки и погрузки на суда, здесь военно-морские силы развернули средства связи, которые в первые часы дня «Д» должны были обеспечивать нас информацией о продвижении каждой части огромной армады.

К тому времени, когда основной состав нашего штаба переместился в Портсмут, я считал, что оставалось принять только одно важное решение до дня «Д», а именно назначить конкретный день и час начала нашего наступления. Однако главный маршал авиации Ли-Меллори еще полностью не решил старый вопрос относительно целесообразности выброски воздушного десанта на полуостров Котантен. 30 мая он прибыл ко мне, чтобы еще раз высказаться против, как он выразился, бесполезной гибели двух прекрасных дивизий. Он считал, что трудная для приземления местность и ожидаемое сопротивление противника создавали слишком большой риск для воздушного десанта. Такого опасного положения не предвиделось на левом фланге, где выбрасывали английскую воздушно-десантную дивизию. По подсчетам Ли-Меллори, потери среди американских частей будут до семидесяти процентов в планерах и по меньшей мере около пятидесяти процентов в самолетах, до того как они сумеют приземлиться. Следовательно, у дивизий не останется сил для решения даже поставленных боевых задач, и поэтому вся операция окажется бесполезной для исхода общего наступления.

Конечно, Ли-Меллори, отличавшийся большой личной отвагой, был искренен в своих убеждениях на этот счет и считал долгом откровенно высказать мне свое мнение.

Трудно себе представить более мучительную проблему. Если он, мой эксперт, прав, тогда запланированная операция была настоящей глупостью, потому что даже ценой огромных потерь, которые он предсказывал, мы не достигли бы основной цели, которая преследовалась выброской этого десанта. Более того, если он прав, то получалось, что высадка десанта с моря на участок побережья «Юта», очевидно, была безнадежной, а это означало, что вся операция вдруг становилась настолько рискованной и даже безрассудной, что возникала угроза колоссальной неудачи и даже поражения союзников в Европе.

Чтобы обезопасить Ли-Меллори на тот случай, если его рекомендациям не придадут значения, я предложил ему изложить свое мнение в письменной форме и сообщил, что мой ответ он получит через несколько часов. Я не стал ни к кому обращаться с этой проблемой. Профессиональные рекомендации больше тут не помогли бы.

Я направился в свою палатку и стал снова размышлять над этой проблемой. Я понимал, конечно, что если преднамеренно пренебрегу советами моего технического эксперта по этому вопросу и его предостережения окажутся правильными, то до самой могилы нести мне тяжкое бремя угрызений совести за неоправданные жертвы тысяч людей, цвета нашей молодежи. Однако еще страшнее было то, что последствия этой катастрофы могли — оказаться далеко не местного значения: если он прав, они скажутся на всех войсках, участвующих в операции.

Если я должен отменить выброску воздушного десанта, тогда мне придется отказаться от высадки морского десанта на участок побережья «Юта», поскольку я подвергну атакующие там войска еще большей опасности, чем та, какую предсказывали для воздушного десанта. Если я отменю высадку войск на участок побережья «Юта», тем самым я настолько серьезно расстрою тщательно разработанные планы, что уменьшатся шансы на успехи в других местах, а позднее станет, вероятно, невозможно организовать снабжение действующих там войск. В ходе длительного и трезвого рассмотрения всего плана операции мы пришли к мнению, что высадка десанта на участок «Юта» играет существенную роль в обеспечении нашего общего успеха. Отказаться от нее фактически означало отказаться от плана, в который я безоговорочно верил более двух лет.

Наконец, предварительные расчеты Ли-Меллори были просто расчетами, и не более, а наш опыт в Сицилии и Италии никоим образом не оправдывал его пессимизма. Брэдли, Риджуэй и другие офицеры всегда поддерживали меня и штаб в этом вопросе, и это меня воодушевляло настаивать на ошибочности взглядов Ли-Меллори.

Я позвонил ему по телефону и сказал, что высадка воздушного десанта будет произведена в соответствии с планом и что я сейчас же дам письменное подтверждение этому. Позднее, когда десантирование с воздуха оказалось успешным, он первым позвонил мне, чтобы высказать удовлетворение и выразить сожаление по поводу того, что он добавил к моим личным заботам и этот груз в те последние напряженные дни перед днем «Д».

Перед началом операции нам наносили визиты многие важные официальные представители. Одним из наших последних посетителей был генерал де Голль. С ним у нас возникли некоторые разногласия относительно времени и характера тех заявлений, с которыми нужно было обратиться к французскому населению сразу же после высадки союзных войск. Генерал де Голль хотел, чтобы оба союзных правительства ясно и определенно признали его как правителя Франции. Он настаивал, что только он один имеет право отдавать приказ французскому населению о необходимости сотрудничать с союзными войсками. Президент Рузвельт категорически возражал против такого признания генерала де Голля и, как всегда, упорно отстаивал идею, что суверенитет Франции находится в руках народа и что союзники вступают на ее территорию не для того, чтобы навязывать населению какое-либо конкретное правительство или конкретного правителя. Поэтому, продолжал он, из наших заявлений должно явствовать, что мы готовы сотрудничать с любыми французскими силами, которые будут участвовать в разгроме немецкой армии. Он соглашался с тем, что, если какая-либо группировка этих сил или все они решат следовать за де Голлем, мы будем действовать через де Голля, но президент не соглашался поставить генерала правителем над кем бы то ни было.

Задача разработать план, удовлетворявший де Голля и в то же время удерживающий нас в рамках установленных нашими правительствами пределов, выпала в основном на долю моего штаба и причинила немало беспокойств, так как мы зависели от существенной помощи со I стороны повстанцев во Франции. По имевшимся сведениям, они были особенно многочисленны в районе Бретани и в городах Юго-Восточной Франции. Открытое столкновение с де Голлем по этому вопросу нанесло бы нам неизмеримый ущерб и привело бы к горьким взаимным обвинениям и ненужным жертвам.

По мнению штаба, это возражение Рузвельта являлось в некотором смысле академическим. Как здесь полагали, по крайней мере на начальных стадиях операции, де Голль будет представлять единственную власть, которая может обеспечить хоть какую-нибудь координацию и единство действий французов, и не будет никакого ущерба от того признания его роли, которого он добивается. Его нужно просто поставить в известность, что, как только страна будет освобождена, французский народ сам определит свое собственное правительство и лидера. С согласия наших правительств мы уже приняли представителя де Голля генерала Кенига, командующего французскими внутренними вооруженными силами, который в системе союзного командования являлся моим прямым подчиненным.

Мы особенно хотели, чтобы де Голль вместе со мной в день «Д» обратился по радио к французскому населению с тем, чтобы оно, избегая восстаний и бесполезных жертв на второстепенных участках, было всегда готово оказать нам помощь там, где она понадобится. Мы упорно стремились, в рамках полученных инструкций, склонить де Голля согласиться с нашей точкой зрения, и хотя после начала кампании он эффективно сотрудничал с нами, но в тот момент он удовлетворял не все наши просьбы.

В оставшиеся до начала операции дни предстояло отрегулировать еще ряд некоторых деталей. Но главное, что больше всего беспокоило нас, — это какая погода будет в период с 5 по 7 июня.

Вся Южная Англия была забита войсками, ожидавшими последней команды. Вокруг стояли груды военных материалов и масса боевой техники, приготовленные для переброски через Ла-Манш. Весь этот район был отрезан от остальной части Англии. Правительство установило полосу, которую никто не имел права пересекать ни в том, ни в другом направлении без специального пропуска. График движения каждой части был составлен так, чтобы она точно прибывала к месту погрузки на суда. Самые южные лагеря, где были сосредоточены войска первого эшелона десанта, находились уже за плотной оградой из колючей проволоки, чтобы предотвратить самовольный уход какого-либо солдата из своего подразделения после того, как он получит боевую задачу для высадки на французское побережье. Вся эта мощная сила была напряжена, подобно сжатой пружине, готовая в нужный момент устремиться через Ла-Манш для осуществления величайшей в истории десантной операции.