Читаем без скачивания Время секонд хэнд - Светлана Алексиевич

…Нормальные люди выглядят сегодня сумасшедшими… Эта новая жизнь таких, как я и твоя мама, она нас выбраковывает…

…На Западе старый капитализм, а у нас свежайший, с молодыми клыками… А власть – чистейшая византийщина…

Однажды ночью дяде Вите стало плохо с сердцем. Вызвали «скорую». До больницы его не довезли. Обширный инфаркт. Приехали родственники: «А вы – кто? Откуда взялись такие? Вам тут делать нечего». Один мужчина кричал: «Гоните этих нищенок отсюда! Вон!». Проверил наши сумки, когда мы уходили…

Мы на улице…

Позвонили маминому двоюродному брату… Его жена взяла трубку: «Приходите». Жили они недалеко от Речного вокзала в двухкомнатной «хрущевке», жили с женатым сыном. Невестка ходила беременная. Решили: «Поживете у нас, пока Алена родит». Маме ставили раскладушку в коридоре, а я спала на кухне на старом диване. К дяде Леше приходили дружки… с его завода… Засыпала я под их разговоры. Все повторялось: бутылка водки на столе, карты. Правда, разговоры были другие…

…Все просрали… Свобода… А где свобода, блядь? Трескаем крупу без масла…

…Жиды… они царя убили, и Сталина, и Андропова… Развели либерастию! Надо срочно закручивать гайки. Мы, русские, должны веры держаться…

…Ельцин ползает перед Америкой на брюхе… Все-таки мы выиграли войну…

…В церковь пойдешь – и там вроде все крестятся, но стоят как камни…

…Скоро будет жарко и весело… Первыми либерастов повесим на фонарях за то, что они нам девяностые годы устроили. Спасать надо Россию…

Через пару месяцев невестка родила. Нам места уже нет.

Снова мы на улице…

…вокзал

…подъезд

…вокзал

…подъезд…

На вокзале… Дежурные милиционеры – и пожилые, и молодые: или марш на улицу, а это была зима, или иди с ним в подсобку… Там у них за ширмочкой специальный уголок есть… диванчик… Мама с одним милиционером подралась, когда он меня туда поволок… Ее побили и арестовали на несколько суток… (Молчит.) Я… так вышло… Я сильно простыла. Думали-думали… мне все хуже… Решили, что я поеду к родственникам, а мама останется на вокзале. Через несколько дней она мне звонит: «Надо нам встретиться». Я к ней приехала, и она говорит: «Я тут познакомились с женщиной, она мне предлагает у нее пожить. Места там хватает. У нее свой дом. Это в Алабино». – «Давай я с тобой поеду». – «Нет, ты лечись. Приедешь потом». Я посадила ее на электричку, она села у окна и смотрит на меня, как будто давно не видела. Я не выдержала и вскочила в вагон: «Что с тобой?» – «Не обращай внимания». Помахала ей, она уехала. А вечером звонят: «Вы – Маликова Юлия Борисовна?» – «Я Маликова». – «Вам звонят из милиции. Скажите, а Людмила Маликова кем вам приходится?» – «Это моя мама». – «Вашу мать сбил поезд. В Алабино…»

Всегда она была внимательна, если шел поезд… очень боялась… Попасть под поезд она боялась больше всего. Сто раз голову повернет: идет – не идет? И вот… Нет, это не случайность… не несчастный случай… Купила бутылку водки… чтобы не так было больно и страшно, и бросилась… Она устала… просто устала… Устала от такой жизни… «от самой себя»… Это не мои, это ее слова. Я каждое слово ее потом вспоминала… (Плач.) Поезд ее долго тащил… Привезли в больницу, час она еще пролежала в реанимации, но спасти ее было невозможно. Мне так и сказали… Увидела я ее уже в гробу, уже одетую. Все было ужасно… еще Женьки у меня не было… Если бы я была маленькая, она бы меня не оставила. Никогда… этого бы не случилось… В последние дни она мне часто говорила: «Ты уже большая. Ты уже выросла». Зачем я выросла? (Плач.) Я осталась одна… Так и жила…. (После долгого молчания.) Если у меня будет ребенок, я должна быть счастливой… чтобы он запомнил счастливую маму…

Женька… Женька меня спас… Я его всегда ждала… В приюте мы мечтали: живем здесь, но это временно, а скоро будем жить как все, у нас появится семьи – мужья, дети. Будем сами покупать себе кексы, не по праздникам, а когда захочется. Очень хотелось… Семнадцать лет… мне исполнилось семнадцать лет… Вызвал к себе директор: «Тебя уже сняли с питания». И – молчит. После семнадцати лет из приюта отправляли в жизнь. Иди! А идти было некуда. Работы нет, и вообще ничего нет. И мамы нет… Я позвонила тете Наде: «Наверное, я к вам приду. Из приюта меня уже отправляют». Тетя Надя… если бы не она… ангел-хранитель… Это была не родная мне тетя, это сейчас она стала роднее родных и свою комнатку в коммуналке мне завещала. Сейчас… да… Когда-то она жила с моим дядей, но он давно умер, они не были мужем и женой, жили гражданским браком. Но я знала, что они жили в любви. К такому человеку можно прийти… Если человек знал любовь, к нему можно всегда прийти…

У тети Нади никогда не было детей, и она привыкла жить одна, ей было тяжело жить с кем-то. Мрак! Комната – шестнадцать метров. Я спала на раскладушке. Соседка, конечно, стала высказывать претензии: «Пускай она уйдет». Милицию вызывала. Тетя Надя стояла стеной: «А куда она уйдет?». Наверное, уже год прошел… И тетя Надя сама спросила: «Ты сказала, что приедешь на два месяца, а уже год, как ты живешь у меня». Я молчу… плачу… И она молчит… плачет… (Молчит.) Еще год прошел… Как-то все привыкли ко мне… Я старалась… И соседка привыкла… Тетя Марина не плохой человек, это жизнь у нее плохая. У нее было два мужа, и оба из-за пьянки, как она говорит, сдохли. К ней часто приезжал племянник, мы с ним здоровались. Красивый парень. А это… Это было так: я сидела в комнате, читала книгу, тетя Марина зашла, взяла меня за руку и повела на кухню: «Давайте знакомиться: вот это – Юля, а вот это – Женя. А сейчас марш гулять!». Мы стали с Женькой встречаться. Целовались. Но ничего серьезного. Он работает водителем, часто ездит в командировки. Вернулся раз – меня нет. Где? Что? А тут… У меня давно случались приступы – то задыхаюсь, то упаду от слабости… Тетя Надя заставила пойти к врачам, проверили – нашли рассеянный склероз. Вы, конечно, знаете, что это такое… Неизлечимая болезнь… От тоски она, у меня она от тоски. Я очень скучала по маме. Очень. (Молчит.) Поставили диагноз и положили в больницу. Женька нашел меня там и стал навещать. Приходил каждый день. То яблоко красивое принесет, то апельсин… Как папа когда-то… Это был уже май… Появляется с букетом роз, я ахнула – такой букет стоит половину его зарплаты. В праздничном костюме… «Выходи за меня замуж». Я замялась. «Не хочешь?» Что мне ответить? Обманывать я не умею, и я не хотела его обманывать. Я уже давно в него влюбилась… «Я хочу выйти за тебя замуж, но ты должен знать правду – у меня инвалидность третей группы. Скоро я буду как хомячок, меня на руках придется носить». Он ничего не понял, но расстроился. На следующий день приходит и говорит: «Ничего. Прорвемся». Вышла я из больницы, и мы расписались. Повез он меня к своей маме. Его мама – простая крестьянка. Всю жизнь в поле. В доме ни одной книги. Но мне там у них было хорошо. Спокойно. Я ей тоже все рассказала… «Ничего, детка, – обняла она меня, – где любовь, там и Бог». (Молчит.)

Теперь я изо всех сил хочу жить, потому что у меня есть Женька… Даже мечтаю о ребеночке… Врачи против, а я мечтаю… Хочу, чтобы у нас был дом, я всю жизнь мечтаю о доме. Узнала, что недавно вышел закон… По этому закону можно вернуть нашу квартиру. Я подала заявление… Мне сказали, что таких людей, как я, тысячи, многим помогают, но у меня очень сложный случай, нашу квартиру три раза уже перепродавали. А те бандиты, которые нас ограбили, давно уже лежат на кладбище, перестреляли друг друга…

…Пришли мы к моей маме. Там на памятнике ее портрет, она как живая. Убрали все. Почистили. Долго стояли, я никак не могла уйти, и в какой-то момент мне показалось, что она улыбнулась… она счастлива… Или это солнце так падало…

Об одиночестве, которое очень похоже на счастье

Алиcа З-лер – менеджер по рекламе, 35 лет

Ездила в Петербург за другой историей, а вернулась с этой. Разговорились в поезде с попутчицей…

– У меня подруга покончила с собой… Сильная, успешная. Много поклонников, друзей. Все мы были в шоке. Самоубийство – что это? Трусость или сильный ход? Радикальный план, крик о помощи или самопожертвование? Выход… ловушка… казнь… Я хочу… Я могу рассказать вам, почему я этого не сделаю…

Любовь? Этот вариант я даже не обсуждаю… Я не против всего этого красивого, блестящего и звенящего, но вы первая за десять лет, наверное, кто при мне произнес это слово. Двадцать первый век – деньги, секс и два ствола, а вы о каких-то чувствах… Все впервые дорвались до денег… Не было у меня желания скорее выйти замуж, нарожать детей, я всегда хотела сделать карьеру, это на первом месте. Я ценю себя, свое время и свою жизнь. И откуда вы взяли, что мужчины ищут любовь? Любофф… Мужчины считают, что женщина – дичь, боевой трофей, жертва, а они – охотники. Правила отработаны веками. А женщины ищут принца не на белом коне, а на золотом мешке. Принца неопределенного возраста… Пусть будет «папочка»… Ну и что? Миром правит бабло! Но я не жертва, я сама охотница…