Читаем без скачивания Последний штрих - Диана Кизис

Все мы просто устали.

Мы с Генри двигали мебель, а Зак дулся у себя в кабинете. Ну и пусть себе дуется. Мы же договорились: я обустраиваю дом по своему вкусу. Да и сдались Заку эти угловые столики! Уперся рогами, как будто специально назло мне.

Когда в дом перетащили последнюю коробку, Генри с Хамиром поцеловали меня и пожелали удачи. («Я тебя очень люблю, но больше ни за что не соглашусь кантовать эту тахту», – сказал Генри и стиснул меня в медвежьих объятиях.) Я прижалась к нему как в тот раз, в больнице. Очень не хотелось отпускать их с Хамиром.

Я постучала в кабинет. – Зак!

Никакого ответа.

– Можно войти? Он что-то промычал.

– Эй! – Я приоткрыла дверь и изобразила улыбку, мол, я пришла с миром. Он даже глаз от монитора не отвел.

– Ты мне не поможешь? А то я не знаю, куда что поставить.

Зак оторвался от монитора и уставился на стену, всем своим видом показывая, как я его достала.

– Все равно ты все переставишь по-своему. Так зачем тебе я? – обратился он к стене.

– Прости, Зак, Пожалуй, я увлеклась, но мне ведь хочется, чтобы этот дом стал мне родным. Поэтому и перетасовываю мебель. Понимаешь?

Он дернул плечом и наконец-то удостоил меня взглядом:

– Ну что ж, Хорошо.

– Хорошо в смысле хорошо или хорошо в смысле хреново?

– Хорошо в смысле хорошо, – ответил он. – Все прекрасно.

Я примостилась на краешке письменного стола,

– Ты ведь не думаешь, что мы совершили ошибку, правда?

– Нет, конечно! – Он положил руку мне на колено. Наверное, вид у меня был не слишком уверенный. – Сейчас докажу, – пообещал Зак. – Видишь светильник? – Он встал и поднял черный торшер, который я возненавидела с первого взгляда, еще в тот вечер, когда мы несколько часов подряд целовались на персидском ковре. (Неужели это было всего четыре с половиной месяца назад? Мне казалось, прошли годы) – Долой его!

– Зак, не надо...

– Пошли устроим изгнание злого духа. Даже забавно.

Он протащил торшер через коридор и вынес за дверь. Хэппи несся за ним следом и грыз шнур. Зак поставил ношу на тротуар и сказал:

– О коварный торшер, купленный в «Таргете», изгоняю тебя из сего дома, да перейдешь ты в руки... Не помнишь, как выразился Хамир?

– Неотесанные янки.

– ...неотесанных янки, подобных мне, которые напрочь лишены вкуса.

Он обернулся ко мне:

– Ну как?

На губах его играла улыбка.

– Очень даже неплохо, – призналась я, созерцая уродца, которого наконец-то выставили за дверь.

Остаток дня Зак даже не пытался сдерживать мой пыл, напротив, пошел мне навстречу: перестилал ковры, сортировал стулья (часть мы решили оставить, а часть – продать) и трижды перевешивал две огромные книжные полки, пока я решала, где они смотрятся лучше. Я была прямо-таки влюблена в этот дом, в балки ручной работы, в резные рамы... Теперь я буду здесь жить. Нужно только чуть-чуть все переставить, сделать так, чтобы не разобрать было, где моя мебель, а где его, и все будет как надо.

Для меня это было истинным наслаждением. Для Зака – возможностью еще раз поупражняться в терпении. Смеркалось. Зак занялся ужином (на сковороде шипела испанская тортилья), а я продумывала освещение комнат. Мы поели стоя – обеденный стол был завален коробками с моими причиндалами. Наевшись тортильи и запив ее красным вином, я решила, что хватит возиться с мебелью. Лучше распакую хоть одну коробку с одеждой, чтобы утром было что напялить.

Я заварила чай. Тем временем Зак выносил на задний двор ненужные вещи. Решено было, устроив в выходные гигантскую домашнюю распродажу, спустить их с молотка. Я приволокла в комнату коробку с надписью «Зимняя одежда» и связку деревянных вешалок, купленных в «Икее». Открыла коробку и принялась развешивать шмотки по плечикам. Под конец на кровати выросла внушительная гора одежды. Меня очень радовало то, что мне достался огромный встроенный платяной шкаф – о подобной роскоши я и мечтать не смела. Нанизав часть вешалок на указательный палец, я открыла дверцу и... замерла от ужаса.

На перекладинах по-прежнему висели вещи Сесил. На полу, аккуратно выстроившись в ряд, стояла ее обувь. С одной стороны висели платья – выходные, рабочие, даже подвенечное платье, завернутое в целлофан; с другой – джинсы, свитера и прочая повседневная одежда. Я опустила свои вещи на пол и замерла. Здесь была собрана вся ее одежда, от пижам до теннисного облачения, все находилось на тех же местах, куда она эти вещи повесила.

Я постаралась перевести дыхание. Как это понимать? Я думала, Зак освободит этот шкаф к моему приезду. В последний раз я заглядывала туда в тот злосчастный день, когда по привычке полезла за свитером и разрыдалась, сидя на полу.

– Зак! – крикнула я и прикоснулась к черному вечернему платью. У Сесил оно было любимым.

– Да? – откликнулся он с крыльца.

– Пожалуйста, зайди на минутку.

Он появился в дверях и поинтересовался:

– Что ты делаешь? Я обернулась к нему.

– Кажется, ты обещал освободить шкаф? Куда мне теперь девать свои вещи?

– А-а... – протянул он. – Да, собирался, но потом решил, что лучше расчищу для тебя место в своем шкафу. Будет один шкаф на двоих. Просто и экономно. Вот посмотри. – Он подошел к своему шкафу-купе, отодвинул дверцу, и моему взгляду предстал штатив с вешалками. Для меня он выделил каких-то два фута, аккурат между подставкой для обуви, костюмами в целлофане и полкой с чемоданами.

– Знаешь, меня нельзя назвать модницей, но места здесь явно маловато, – заявила я.

– Хорошо. Отнесу чемоданы в гараж и отберу из одежды самую ненужную. Ее можно будет тоже спустить с молотка.

– Но рядом же огромный шкаф, забитый вещами Сесил! То есть... – Я бессильно уронила руки. Ну что тут скажешь? Сегодня янавсегда распрощалась со старой жизнью, сожгла все мосты, а он мне такую свинью подкинул. Но как объяснить это Заку?

– Что ты предлагаешь, Джесси? Хочешь, чтобы я избавился от вещей покойной жены, как от ненужного хлама? Можно подумать, тебе одежду девать некуда. – Я хотела возразить, но он перебил: – А может, аукцион устроим? Как тебе такая мысль? Чужие люди будут лапать вещи Сесил и торговаться. Вот веселуха-то! – В его голосе звучало столько ярости, что яневольно попятилась.

– Зак, я вовсе не предлагаю продать одежду Сесил, – пролепетала я. – Понимаю, тебе трудно расставаться с ее вещами. Ради Бога. Но я тоже не могу жить рядом с этой, прости меня, усыпальницей туфель и сумочек. Почему бы тебе не сложить все это в другом месте?

– Говорю тебе: я передумал, – буркнул он. – Что?

– Я! Передумал!!! – Он ударил кулаком по туалетному столику.

Я удивленно уставилась на Зака. Никогда раньше не слышала, чтобы он так орал. Зубы его были плотно сжаты, глаза сверкали. Одним словом, рассвирепел. Просто какой-то безумец. Рубашка взмокла от пота, джинсы грязные. Мне показалось, что, если сейчас ему возразить, он либо пробьет кулаком стену, либо забьется в припадке.