Читаем без скачивания ИЗ ЛЮБВИ К ИСТИНЕ - Карина Пьянкова

Больше говорить с Арэйном было не о чем. Надо бы отписать любезному кузену о некоторых задумках Дома Торесс, тот наверняка сумеет извлечь из полученной информации выгоду.

– Ну вот, – почти нежно улыбнулся полуживому южанину каэ Орон. – А ты не хотел поговорить со старыми приятелями! Не стоило упрямиться, мой дорогой…

Рядом безмолвной и неподвижной статуей застыл каэ Верр. Он ждал, ждал, что старший выполнит его заветное желание, но также заранее был готов смириться, если ему откажут. Этот оборотень долго служил роду каэ Орон, и преданность его была безусловной, а значит, должна быть вознаграждена. Тем более что это ничего не стоит.

– Сэн, тебе ведь тоже есть что сказать нашему гостю? – поинтересовался у подручного Раэн. – Я вас оставлю.

Выйдя из пыточной, каэ Орон скинул колет. Чувствовать запах крови этой мрази, Сарета Арэйна, более было невыносимо.

Утро всегда наступает не вовремя. Даже если ты сумасшедший жаворонок, ложащийся спать невозможно поздно и встающий мучительно рано. Мое утро началось с оглушительных воплей драгоценной родительницы, которая убедительно заверяла кого-то в том, что меня в ее доме нет, причем используя нецензурную лексику. Практически все ее аргументы имели два, а то и три этажа. А что вы хотите? Многолетнее общение с юными волшебниками кого угодно сделает мегерой, а уж мама изначально на ангела не походила ничем, кроме светлых волос.

Кроме ее голоса, никаких посторонних шумов до моего слуха не доносилось, из чего можно сделать вывод, что разговор проходит по мысленной связи. Значит, все же решили добраться до моей семьи. Надо будет уточнить, кто же так настойчиво мной интересовался, вызвав гнев ма. Хотя бы ради того, чтобы знать, как нам аукнется ее экспрессивность. Не всех ларо можно посылать в задницу и иные места без нежелательных последствий. Я-то это уяснила, но мама была непростительно равнодушна к гневу сильных мира сего. И, самое странное, обычно ларе Тиане Тьен по какой-то причине прощались ее возмутительные и даже оскорбительные слова. Я этого не понимала и завидовала. Мне-то, чтобы не схлопотать от начальства выговор и не вызвать открытого недовольства иных лиц (от скрытого никуда было не деться), приходилось следовать правилам этикета.

Убедившись, что более никто не отнимает внимание и время моей мамы, я с обычной тщательностью оделась по всей форме и спустилась вниз.

Ларо Таэллон забился в самый дальний и темный угол кухни и косился на хозяйку дома с изрядным опасением. О, как прекрасно я его понимаю… Когда мама в таком состоянии, мне всегда мерещится в ее руках топор, которым она вот-вот начнет размахивать. Что поделать, фамильный темперамент, который, к счастью, мне не передался. Иначе наш дом был бы просто разрушен.

– Кто? – только и спросила я.

– Кто-то из твоей мелкой шушеры управной, – поморщилась мама. Она моих коллег терпеть не может. Честно говоря, я с ней солидарна.

– И все-таки который? – не унималась я. Обычно меня сослуживцы со всеми собаками не разыскивают, тем более в доме родителей.

– Даэн, кажется, – отозвалась родительница. – Говорит, ты ему какие-то отчеты не вернула.

Отчеты? Это он о документах по защите дома Айрэлов? Но на кой демон они могли ему понадобиться, ведь дело-то у меня, а не у него, следовательно, он, согласно должностной инструкции, обязан передать мне всю имеющуюся информацию. Лично мне и никому другому. И уж точно я не должна ему ничего возвращать.

Стоп. А я у него вообще что-то брала?

На самом деле, я ужасно рассеянна, хотя никто никогда не посмеет такого обо мне сказать. Ларэ дознаватель Риннэлис Тьен – создание непогрешимое и идеальное, родившееся в форме, и первым ее словом было не банальное «мама», а «закон». По крайней мере, такова официальная версия. Однако я частенько забываю о некоторых вещах. Может, и на этот раз забыла?…

Около пяти минут я старательно рылась в памяти, пытаясь обнаружить хоть что-то о присвоенных мною документах ларо Даэна. И только потом сообразила: а чего ради нужно было беспокоить моих родителей, если можно связаться со мной лично? Неспроста любезный коллега решил поговорить с моей дражайшей матушкой, неспроста… Вот только бы еще узнать, кто попросил его об этом. Можно спросить самого дознавателя, но такой поступок выдаст тот факт, что даже если я и не живу у родителей, то постоянно с ними связываюсь.

Сколько же заплатили ларо Даэну, чтобы тот на время забыл о своем суеверном страхе передо мной?

– И с чего это у тебя так лицо перекосило? – ехидно поинтересовалась мама.

– Думаю, – буркнула я.

Выражение физиономии драгоценной родительницы было просто убийственным: такую издевательскую насмешку над лучшим дознавателем Иллэны изобразить посмел бы не каждый.

– Кстати, я есть хочу, – решила я отойти от опасной для моего самолюбия темы. Жизнь у меня и без того тяжелая, чтобы еще выслушивать мамины комментарии.

– Проглот, – с наигранным недовольством фыркнула мама, накрывая мне завтрак.

Накормив дочь, ты поспособствуешь снижению уровня преступности в королевстве, – нравоучительно заметила я, удовлетворенно взирая на полную тарелку.

– Злая и голодная ты работаешь плодотворней.

Однако же в управу я отправилась сытая и более-менее довольная жизнью, несмотря на накопившуюся усталость.

В ставших за годы службы почти родными стенах на меня косились со смесью ужаса и благоговения. От подобного безобразия хотелось закатить глаза. Оборотни… Что же вы здесь натворили такого, мой дорогой ларо Раэн каэ Орон, раз сослуживцы до сих пор пребывают в задерганном состоянии. Охрана не просто церемонно раскланялась при входе, но еще и услужливо придержала дверь. Это охрана-то. С ума сойти…

На этот раз я не стала никого искать и ни с кем разговаривать. А мне безумно хотелось провести разъяснительную беседу с ларо Даэном, идеальным местом для которой была бы пыточная. Я неплохо разбиралась в искусстве развязывать языки самым упорным и могла вынудить сослуживца говорить совершенно откровенно. Хотя что толку мечтать о несбыточном? Никто не даст мне санкции для задержания коллеги. Оснований – ноль. Ладно, разберемся пока с насущными делами.

В качестве насущных дел выступила стопка корреспонденции, сваленная на проходной. Просматривая почту, я подумала, что некоторых респондентов не мешало бы встретить лично и объяснить: не стоит отвлекать работника стражи от выполнения прямых обязанностей. Вот, например, чего ради я должна давать разъяснения лорду Аминвэлю – послу эльфов в Эроле – по поводу работы своего коллеги, ларо Нарха? Если ларо Нарх так и не удосужился обнаружить фамильное кольцо лорда Аминвэля у торговца краденым, даже после того, как ему сообщили о нахождении драгоценности, то вряд ли это меня касается, не так ли? Но нет: после того, как я имела несчастье расследовать убийство одного из подчиненных лорда Аминвэля, тот почему-то уверился не только в моем уме, но и в моем огромном влиянии в страже и донимал длинными письмами по малейшему поводу. Самое же неприятное, что лорд был одним из тех адресатов, кому нельзя было ответить предельно вежливо по форме и предельно грубо по сути…

Пачка писем была достаточно объемной, чтобы сразу понять: от работы я отвлекусь как минимум на два часа, а то и на все три.

Начать я решила с самого мерзкого, то есть со злосчастного лорда.

«О, досточтимый и сиятельный перворожденный лорд Аминвэль, да воссияет над вами солнце и не узрите вы тьму», – выписывала я строки в соответствии с правилами этикета эльфов. Правда, витиеватостью фраз не скрыть моего корявого почерка… Представляю выражение омерзения на эльфийском лике, когда он в очередной раз будет читать мои эпистолы.

На пятом абзаце изливаемой медоточивой чуши меня прервал стук в дверь. Кажется, ларо Раэн. Хотя…

– Ларэ Риннэлис, может, вы меня все же впустите?

Да, именно каэ Орон. Что ж, послушаем его.

Когда оборотень вошел в комнату, я заметила, что он не смотрит мне в глаза, упорно разглядывая пол. Даже здороваясь, не взглянул мне в лицо. И это ларо Раэн, который, как и всякий оборотень, в упор смотрит на собеседника, идя на поводу у своей животной половины, показывающей: зверь здоров, силен и готов вступить в драку по ничтожному поводу.

– Что происходит, ларо Раэн? – сдавленно спросила я, кожей чувствуя неприятности.

Оборотень наконец поднял взгляд, но продолжал молчать. Обычно ничего доброго таким образом не сообщают… Сразу захотелось выставить черного вестника за дверь и запереться изнутри, только бы беда обошла стороной. Но я слишком хорошо знала: неведение в тысячу раз опаснее самых ужасных новостей.

– Ларо каэ Орон, ваше молчание стоит понимать как предложение прочитать ваши мысли? – с угрозой в голосе поинтересовалась я.

Рысь тут же встряхнулся и перестал играть роль вселенской скорби.