Читаем без скачивания Супершпионы. Предатели тайной войны - Гвидо Кнопп

Пара шагов в желтый вагон метро. «Отойдите от края платформы!» — объявляет вагоновожатый, двери закрываются. Вернер Штиллер стал перебежчиком.

О том, что произошло затем этой ночью, не рассказал пока никто из участников событий — кроме одного. Этот человек был одним из руководящих сотрудников (западно-берлинского) Ведомства по защите конституции. В 1982 году он перебежал на Восток. До мельчайших деталей описывает он Штази прием Штиллера на Западе. Более хаотичного события быть не могло.

Никто в Берлине ничего не знает, когда Вернер Штиллер сразу после девяти вечера обращается в полицию аэропорта Тегель. Десять разведчиков (среди них французы и сотрудники ЦРУ) пытаются связаться с Пуллахом, Штиллер без остановок пытается набрать (постоянно занятый) номер в Кобурге. В помещениях полицейской службы госбезопасности в аэропорту Темпельхоф «западники» (Штиллер с ними уже вскрыл ящик пива «Падерборнер Пильс» и две бутылки водки) восхищаются содержимым набитых до краев чемоданов.

Только стопка микрофильмов была, как вспоминает свидетель, «высотой почти 10 см». Штиллер попросил «ни в коем случае не рассматривать привезенные им материалы, потому что они предназначены исключительно для БНД.» В этом направлении уже начаты необходимые мероприятия. Штиллер «волнуется за какую-то женщину с ребенком». О захваченных им с собой наличных деньгах Штиллер сказал: «Если вы мне не дадите здесь достаточно денег, то мне ведь нужно иметь небольшой капитал.» Наконец, Штиллер дозванивается. Он слышит, что у Хельги и ее сына возникли проблемы.

На следующее утро перебежчик летит в Мюнхен, в тот же день — в Кельн, на допрос к Гериберту Хелленбройху, шефу Федерального ведомства охраны конституции, ответственному за удар по шпионам Вольфа.

«И вот он стоял предо мной,» — вспоминает Хелленбройх, «еще в классической одежде производства текстильной промышленности ГДР. Потому одним из первых моих решений, я об этом тоже должен упомянуть, было послать его в подходящий магазин одежды, чтобы он как-то разумно приоделся.»

Хелленбройх расплывается от удовольствия, вспоминая «совершенно фантастическую атмосферу» в своем служебном кабинете в Кельне. Федеральная прокуратура, БКА, БНД и БФФ: «импровизированное сообщество». «Никаких споров о разграничении компетенции, ключевое слово: Бад Кляйнен» (городок на севере ГДР у озера Шверинер Зее — прим. пер.) — все хотят быстрых и эффективных действий, и прежде всего, сам Штиллер.

«Что мне запомнилось: он пережил гигантское напряжение, но, несмотря на это, он был очень, очень раскован. Я беседовал с ним напрямую. Нам ведь нужно было увидеть, что он с самого начала передал очень много сведений, о действующих здесь агентах. Он сделал это четко. У него удивительная память. Очень светлая голова, сотрудничал с удовольствием, никаких проблем, чтобы перестроиться на другую деятельность. Умный паренек.»

В конце семнадцать восточных агентов предстают перед западногерманскими судами и получают наказание за шпионаж. Более тридцати шпионов еще в день побега Штиллера получили из восточно-берлинского центра предупреждение и приказ возвращаться. Многие из них — неоправданно поспешно, считает коллега Штиллера. Но наихудшим был «моральный ущерб». «Некоторые коллеги стали задумываться о том, что в нашем аппарате есть и такие люди.»

С того момента в Главное управление разведки проникли недоверие и подозрительность. Следователи Штази много лет верят, что Штиллера поддерживал сообщник в его отделе. Даже частные телефонные звонки сотрудников SWT подслушиваются, многим приходится сменить место службы («мероприятие А»). Распространяется парализующая система бюрократического контроля.

«Разочарование было велико,» — вспоминает шеф контрразведки Гюнтер Кратч свою наибольшую неудачу. Удар был тем более велик, что случился как раз перед съездом СЕПГ, к которому и МГБ хотело блеснуть «высокими достижениями». Мильке вне себя и собирает руководящих работников министерства для обсуждения кризиса. Лишь тогда, в субботу утром, осрамленный Кратч узнает, кем же был таинственный друг Хельги.

Как только Мильке «начал выпускать пар», это стало ужасным ударом для Кратча и Маркуса Вольфа. Слова вылетали скорее к ним, чем от них. «В этих делах шеф ведь всегда прав,» — признает Гюнтер Кратч, «и наш министр Мильке, в таких случаях не самый милый человек. «Почему вы не работали лучше и быстрее?» — рычал Мильке. «Ты ведь сам мне говорил, что это важное происшествие!» «Кратч знает, что можно было бы вычислить дни или даже часы, которые были важны: «Но сейчас уже это не было нужно. Шпион ушел. И теперь это было фактом.»

В это же время в доме № 34 на улице Штерндамм уже целую ночь майор Шрёдер и еще один его коллега допрашивали Эржебет Штиллер в ее квартире. Она хочет знать, что же случилось. Об этом она узнает в свое время, отвечают ей. В половине седьмого, Эржебет как раз качает маленького Андреаса, которому одиннадцать месяцев, приезжает высокопоставленный офицер с Норманненштрассе. «Госпожа Штиллер,» — говорит он, «Ваш муж совершил побег из Республики.»

«Эта фраза! Человек, живущий на Западе, даже не может это себе представить. Это фактически смертный приговор. У меня все просто почернело в глазах.» В первый раз в своей жизни она теряет сознание, с ребенком в руке падает на пол. Когда врач будит ее, ее первая мысль: «Для меня это означает конец.»

Как раз в это субботнее утро в номере 206 гостиницы «Сирена» в Варшаве звонит телефон. Хельга Михновски плохо спала эту ночь. В четверг, то есть уже два дня назад, ее и сына Михаэля курьер БНД должен был перебросить на Запад. Но за четыре дня после ее приезда сюда ничего не произошло. Что случилось? Однажды позвонил ее брат и кратко и зашифровано сообщил, что Штиллер уже на Западе, а в Варшаве возникли проблемы. Но ей не нужно бояться, выход найдется.

В этот раз у телефона Вернер Штиллер, она сразу узнает его голос. Хельга должна очень осторожно отправиться в посольство ФРГ. Это не было предусмотрено планом. «Они не были счастливы, должна я Вам сказать.» — описывает Хельга настроение дипломатов. «Мне было жаль их, они оказались в невозможной ситуации — да, и они были очень из-за этого несчастны. Они должны были спрятать нас, и мы не должны были зажигать свет. Мы спали там на походных кроватях.»

Они сидят в ловушке. И в этот вечер 20 января они пропускают сенсационное сообщение «Tagesschau» («Ежедневного обозрения»): старший лейтенант Штази, сообщает Карл-Хайнц Кёпке, «со своей невестой и ребенком сбежал в Западный Берлин.»

В газеты и на ТВ это сообщение запустила БНД, чтобы МГБ думало, что Хельга и ее сын уже в безопасности — розыск не имеет смысла.

В маленьком домике у озера Химзее в Баварии живет человек, которому, возможно, Хельга и Михаэль Михновски должны быть благодарны за спасение их жизней. Член ХСС и пенсионер Хайнц Х., во время войны капитан подводной лодки, под псевдонимом «Зисси» экономический агент БНД. В качестве «журналиста» он путешествует по Восточному блоку, снабженный детальными анкетами из Пуллаха (пример: «Насколько далеко продвинулась ГДР в создании электронных средств связи? Применяются ли уже микропроцессоры? Сколько стоит «100 АЕ»?» )

В середине января он встречается со своим ведущим офицером «Бирлингом» (так сказать, западным вариантом Штиллера) в номере отеля в Розенхайме. Теперь речь идет о том, как вытащить из Варшавы двух человек. Если Х. безошибочно выполнит это очень важное задание, то Бирлинг пообещал ему, что постарается устроить его в редакцию газеты «Bayern-Kurier» («Баварский курьер»).

14 января Х. едет в Варшаву. В его зимних сапогах с меховой подкладкой спрятаны два паспорта из мастерской фальшивок БНД, в чемодане «западные» предметы одежды для женщины и подростка. Бумаги и одежду Х. должен спрятать в камеру хранения.

В Варшаве курьер БНД в соответствии с заданием сравнивает польские пограничные печати в своих собственных бумагах с теми, что стоят в пуллахских фальшивых паспортах. Он эксперт: «Я увидел разные подписи, они не совпадали, фальшивые штемпеля на декларации.» Х. рассказывает это так возбужденно, будто он все еще в Варшаве. «На документе С, листке с визой: на фотографии нет штемпеля. На обратной стороне нет штемпеля гостиницы, нет квитанции об обмене валюты в ORBIS, государственной организации по туризму. Одним словом: халтура.»

Х. 16 января в 4 часа вечера посылает зашифрованную телеграмму-молнию на конспиративный адрес БНД. «На свой страх и риск все поставил на нуль, уничтожил документы и забрал багаж.»

«Зисси» должен срочно вернуться в Мюнхен. БНД хочет до 18 января, дня побега Штиллера, изготовить новые паспорта и забросить их в Варшаву. Но варшавский аэропорт закрыт из-за сильных снегопадов. Лишь 18 января, Штиллер уже движется к вокзалу Фридрихштрассе, Х. снова приземляется в Мюнхене. В отеле «Золльнер Хоф» люди БНД ждут его. «Бирлинг» почти «свихнулся». Х. вообще не может себе представить, насколько важно это дело. Оно должно быть сделано не позднее, чем послезавтра!