Читаем без скачивания Степан Осипович Макаров - Борис Островский

Как рачительный хозяин города, Макаров очень много сделал и для Кронштадта. Его любовь к порядку и благоустройству сказалась в целом ряде нововведений, начиная от рациональных способов уборки городского мусора до сооружения электрической станции. Здесь и его инструкции «для действий при тушении пожаров» и о мерах борьбы с распространением заразных болезней, и распоряжение об устройстве парка в запущенном овраге, и приказ о мерах предосторожности при возвышении воды, и многое, многое другое.

Борьба с наводнениями пользовалась особым вниманием адмирала. Он разработал подробные правила, как подавать помощь при наводнениях в адмиралтействе, казенных зданиях и на городских улицах, какие и где иметь в готовности шлюпки, чем они должны быть снабжены и т. д.

Вопрос невских наводнении интересовал Макарова не только как администратора, но и как гидролога и инженера. Будучи в Кронштадте, Степан Осипович много работал над выяснением вопроса о колебаниях уровня воды в окрестностях Кронштадта и Петербурга. Изучив этот вопрос, Макаров предполагал выработать проект мероприятий для защиты Кронштадта и Петербурга от регулярных и часто катастрофических нашествий моря. Работа эта не была закончена, ее оборвала смерть адмирала.

Но несмотря на всю свою занятость, Макаров находил время и для того, чтобы закончить обработку материала, собранного им еще во время плавания на «Витязе». Накануне отъезда на Дальний Восток, 2 февраля 1904 года, эта работа со множеством чертежей и карт была переслана Макаровым академику М. А. Рыкачеву вместе с письмом: «Работа окончена, — писал он, — но еще раз ее следовало бы прочесть. Между тем, меня посылают весьма срочно, и кто знает, что готовит судьба».

Вдобавок к самым разнообразным обязанностям по должности главного командира Кронштадтского порта, Макаров принимал участие в работах различных военных комиссий. Эта сторона его деятельности еще не освещена полностью, и часто мысли и идеи Макарова, претворенные в жизнь, приписывались другим лицам. Ему часто приходилось бороться и за разрешение вопросов, не связанных с морем. Так, в вопросе о вооружении порт-артурских верков он оказался более дальновидным, чем многие генералы-специалисты. 8 февраля 1900 года на заседании комиссии по вооружению крепостей выяснилось, что военный министр для артиллерийского обеспечения линии обороны протяженностью в 22 версты рассчитывал назначить лишь 200 орудий. Макаров, считая, «что оборону с сухого пути не предполагают обставить должным образом», требовал увеличить число орудий по крайней мере втрое и подал министру докладную записку, где обосновал свое мнение. Записка оказала свое действие. На линию было назначено 572 орудия и 48 пулеметов, что впоследствии имело очень важное значение при обороне Порт-Артура.

В другом чрезвычайно важном вопросе о большой судостроительной программе Макаров проявил такую же проницательность, как и в вопросе вооружения порт-артурских укреплений. В секретной записке, представленной морскому министру, Макаров высказывает соображение, что Россия, охраняющая свои границы со стороны трех морей, должна иметь три совершенно самостоятельных флота, так как рассчитывать на соединение их в случае нападения возможных противников нельзя.

Макаров высказал свои мысли о вооружении, тоннаже, типах и числе кораблей, постройку которых следует обеспечить в каждый из годов двадцатилетней программы. Одновременно он разработал меры, с помощью которых можно сократить расходы, — главнейшими из них он считал однотипность судов и стандарт предметов снабжения.

Предложения Макарова встретили со стороны многих адмиралов яростное противодействие, вызванное скорее не принципиальными возражениями, а завистью или непониманием. В результате горячей полемики число врагов и недоброжелателей Макарова увеличилось, особенно же обострились у него отношения с адмиралом-реакционером Ф. В. Дубасовым. В этом споре союзниками Макарова оказались не адмиралы, а крупный военный писатель и теоретик генерал М. И. Драгомиров[113], выступивший с поддержкой взглядов Степана Осиповича.

А пока шли эти споры, политическая атмосфера на Дальнем Востоке сгущалась все более. После нападения японцев без объявления войны на наши корабли в Порт-Артуре Макаров убедился, что его предположения оправдались. При всей его выдержке, адмирал не мог скрыть в эти дни своего волнения. Он знал неподготовленность русской армии и флота к войне и беззащитность русских дальневосточных окраин, видел бездарность большинства царских генералов и адмиралов и с болью в сердце предчувствовал, что за все это придется своей кровью расплачиваться русским матросам и солдатам.

Считая, что его боевой опыт, энергия и знания должны найти применение в тяжелый для Родины час, он с нетерпением ждал назначения на Восток.

ПОСЛЕДНИЙ ПОДВИГ

В конце XIX века в борьбу за господство на Тихом океане вступает новый империалистический хищник — Японская империя.

Свою «деятельность» на мировой арене Япония начала с захватов в Китае.

В результате грабительской войны 1894–1895 гг., проводившейся при поддержке Англии и, в особенности, Соединенных Штатов Америки, Япония захватила у Китая остров Тайван, потребовала по навязанному Китаю Симоносекскому договору (март 1895 г.) уплаты громадной контрибуции, закрепила свои позиции в Корее и получила в аренду Ляодунский полуостров.

Однако плодами своей «победы», в той мере, как этого им хотелось, японским империалистам воспользоваться не пришлось, так как захватнические аппетиты Японии встретили сопротивление со стороны царской России.

Несмотря на поддержку Японии Англией и Соединенными Штатами Америки, президент которых еще перед началом японо-китайской войны угрожал Франции и Германии тем, что, если они активно встанут на сторону России, то США пойдут «так далеко, как этого потребуют обстоятельства», Симоносекский договор был пересмотрен на конференции в Чифу (1895 г.). Японии пришлось отказаться от ряда своих «завоеваний». Главным ударом для нее было то, что ей не удалось сохранить «арендованный» по Симоносекскому договору Ляодунский полуостров.

Ляодунский полуостров, благодаря своему выгодному стратегическому положению, в планах японских империалистов занимал едва ли не главное место, как плацдарм для дальнейших захватов Кореи, Маньчжурии и даже русских дальневосточных земель.

«Япония уже тогда мечтала о захвате Сахалина и Дальнего Востока», — писал товарищ Сталин[114].

Неудача с Ляодунским полуостровом вызвала ожесточение империалистической клики Японии против России, тем более, что вытеснив Японию, царская Россия сама получила права на Ляодунский полуостров с портом Артур, построила вблизи Артура новый город и порт Дальний, оборудовала порт Артур как крепость и базу для своего Тихоокеанского флота, провела через всю Маньчжурию к Дальнему и Порт-Артуру железную дорогу. Царская Россия преградила путь к дальнейшим захватам японских империалистов в Китае и на Дальнем Востоке. Назревала русско-японская война.