Читаем без скачивания Явление тайны - Клайв Баркер

— Нет уж, ближе к смерти я не хочу.

— Выбора нет, — просто сказал он. Тесла покачала головой. Она долго не могла остановиться.

— Хочу понять, — сказала она наконец.

— Что?

Она помолчала, пытаясь ухватить нужное определение, и нашла его.

— Все.

Он засмеялся — точь-в-точь как дверной звонок. Она хотела спросить, как это у него выходит, и тут поняла, что звук идет откуда-то извне.

— В миссии кто-то есть, — услышала она его голос.

— Пришли зажечь свечи, — предположила она, пытаясь совладать с клонящейся набок головой.

— Нет. Они не ходят там, где звонок.

Она продолжала смотреть на огонь, пока он не потянул ее за руку вперед, в темноту. Возле миссии он шепотом попросил ее остаться, но она не послушалась и побрела за ним. Свеченосцы уже побывали здесь; в комнате с портретами мерцал тусклый свет. Хотя сигарета Рауля порядком затуманила ее мысли, она смогла вспомнить о своем поручении и поругать себя за медлительность. Почему она сразу не нашла этот Нунций и не швырнула его в океан, как просил Флетчер? Злость на себя прояснила ее сознание, и она нагнала Рауля у порога лаборатории, где тоже горели свечи.

Нет, это были не свечи, а тот, кто пришел сюда, не принес даров.

В центре комнаты горел небольшой костер, и какой-то человек — она видела только согнутую спину, — рылся в сваленном в кучу оборудовании. Она не удивилась, когда он поднял голову и она узнала его. За последние несколько дней она познакомилась со всеми героями этой драмы, если не по имени, то в лицо. Имя этого она запомнила. Томми-Рэй Магуайр. Правильные черты его лица искажала странная, полубезумная ухмылка — наследство Джейфа.

— Привет, — сказал он. — Я ждал тебя. Джейф сказал мне, что ты здесь.

— Не трогай Нунций. Это опасно.

— Я этого и хочу, — бросил он все с той же ухмылкой.

Она увидела что-то у него в руке. Он уловил ее взгляд.

— Да, это он, — сосуд был точно таким, как описал его Флетчер.

— Оставь его, — она пыталась говорить спокойно.

— Ты этого хочешь?

— Да, да, прошу тебя. Это смертельно опасно.

Она увидела, что он перевел взгляд на Рауля, который хрипло дышал рядом с ней. Томми-Рэя, казалось, вовсе не заботило численное превосходство неприятеля. Может ли что-нибудь согнать с его лица эту ухмылку? Сделает ли это Нунций? Господи, чего же может пожелать этот варвар, получив такую силу?

Она снова сказала:

— Уничтожь его, пока он не уничтожил тебя.

— Нет уж. У Джейфа свои виды на него.

— А что же ты? До тебя ему нет дела?

— Он мой отец, и он меня любит, — сказал он с убежденностью, которая могла бы выглядеть трогательно… у здорового человека.

Она подошла к нему, продолжая говорить:

— Только послушай меня, ладно?

Он сунул Нунций в карман и достал из другого кармана револьвер.

— Как ты назвала эту штуку? — осведомился он, направив на нее оружие.

— Нунций, — она замедлила шаг, но не остановилась.

— Нет. Еще. Ты сказала что-то еще.

— Что это смертельно опасно.

Он усмехнулся.

— Вот. Смертельно. Это значит, что он может убить тебя, так?

— Так.

— Вот и хорошо.

— Нет, Томми…

— Не спорь. Я говорю, что мне нравится смерть, и я знаю, что говорю.

Она внезапно поняла, что сцена не соответствует законам жанра. В любом сценарии он держал бы ее на мушке, пока не ушел. Но у него был свой сценарий.

— Я Парень-Смерть, — сказал он и нажал на курок.

6

После случившегося в доме Эллен Грилло попытался заняться работой — еще и затем, чтобы отвлечься от всей этой массы неприятных событий. Сперва писать было легко. Он ступил на твердую почву фактов и изложил, их как можно проще, по заветам старика Свифта. Потом стал выжимать из этого статью, которую можно было бы послать Абернети.

На середине работы ему позвонил Хочкис, который предложил выпить вместе и поговорить. Он объяснил, что в городе два бара. Поприличнее — заведение Старки в Дирделле. Через час, вывалив на бумагу то из событий предыдущей ночи, что не слишком явно свидетельствовало о его умственном расстройстве, Грилло вышел из отеля и поехал в указанном направлении.

Бар был почти пуст. В одном углу развалился старик, что-то напевая себе под нос, а у стойки сидели двое парней, слишком юных для выпивки. Несмотря на отсутствие публики, Хочкис снизил голос до шепота.

— Вы ничего не знаете обо мне, — начал он. — Я это понял прошлой ночью. Пора вам объяснить.

После этого он уже не умолкал. Он говорил без эмоций, но с таким глубоким чувством, что на глазах у него выступили слезы. Грилло был рад этому — это избавляло его от необходимости уточнять и задавать вопросы. Сперва Хочкис рассказал о дочери — так же ровно, не осуждая и не оплакивая ее, — просто рассказал о ней и о том, что с ней случилось. Потом он перевел разговор на других, коротко описав Труди Катц, Джойс Магуайр и Арлин Фаррел и рассказав об их дальнейшей судьбе. Грилло пытался запомнить детали, выстроить семейное древо, корни которого уходили туда, куда так часто указывал Хочкис: под землю.

— Теперь у меня есть ответ, — закончил Хочкис. — Я уверен, что Флетчер и Джейф, кто бы они ни были, виноваты в том, что случилось с Кэролайн. И с другими.

— Они сидели там все это время?

— Мы же видели, как они оттуда вышли. Да, я думаю, они ждали там все эти годы, — он отхлебнул виски. — После прошлой ночи… я так и не спал. Я пытался связать это все воедино.

— И что?

— Я решил спуститься в расщелину.

— Зачем?

— Все эти годы они должны были что-то там делать. Должны были оставить следы. Может, мы найдем там способ уничтожить их.

— Флетчера уже нет, — напомнил Грилло.

— Вы думаете? Я уже ни в чем не уверен. Ничего не исчезает, Грилло. Оно просто скрывается из виду, но не исчезает. Оно остается там, в земле. Стоит немного углубиться — и вот оно, прошлое. Каждый шаг — тысяча лет.

— Моя память не уходит так далеко.

— Но это так, — настаивал Хочкис с пугающей серьезностью. — Наша память — капля, из каких состоит океан. — Казалось, он хочет сказать еще что-то, но он промолчал.

— Твари, которых создал Джейф, похожи на подземных жителей. Вы их хотите там найти?

В ответ Хочкис смог, наконец, высказать свою мысль.

— Когда она умерла… Кэролайн… Когда моя дочь умерла, мне почудилось, что она растворилась у меня на глазах. Не разложилась, а растворилась. Словно в море.

— Вам это снилось?

— Нет. Мне с тех пор ничего не снилось.

— Всем что-то снится.