Читаем без скачивания Криптография и свобода - Михаил Масленников

Человечьи дети затормозили и стали завороженно глядеть на настоящего медвежонка. Но тут из ближайших кустов раздался такой рык его медведицы-матери, что они попрыгали на свои велики и газанули в противоположную сторону со скоростью гоночного мотоцикла.

Потом примерно с неделю мой сын, заядлый рыболов, боялся близко подходить к реке. Но вскоре страхи улеглись, его снова потянуло на рыбалку и даже на тусовки. И какое воспоминание осталось: своими глазами видел живого дикого медведя!

End of example.

При социализме частная собственность была запрещена: все предприятия – только государственные, все добро – народное, общественное. Гражданам иногда разрешалось иметь небольшую личную (но не частную!) собственность. В чем разница между личной и частной собственностью? По марксистско-ленинской теории, личная собственность – это то, что нажито личным трудом, а частная – путем эксплуатации кого-то еще. Это в теории. А как на практике?

А на практике различных «цеховиков», т.е. людей, организовавших небольшое подпольное предприятие, например, по пошиву дефицитной одежды, сажали в тюрьму на несколько лет: возрождение капитализма, страшное преступление! А один случай, рассказанный мне моей матерью, работавшей преподавательницей физики в ПТУ, поражает своей жуткой дремучестью, в которой пребывало наше государство каких-то 20 лет назад.

Один парень из их ПТУ решил подарить своей девушке импортные сапоги. Это, как и многое другое, в то время было страшным дефицитом, но чего не сделаешь ради любимой. И вот в один прекрасный день он, отстояв в ГУМе почти 5 часов в очереди, с боем сумел достать отличные итальянские женские сапоги. Прекрасная покупка, но его радость была преждевременна: сапоги оказались малы. Что делать? Расстроенный парень потащил сапоги обратно в ГУМ, чтобы продать их там «с рук», т.е. из рук в руки, минуя государственный прилавок, почти за ту же цену, чуть-чуть увеличив ее, чтобы компенсировать себе моральные потери от 5 часового ажиотажа их законного добывания.

«Спекуляция» – по такой статье он был задержан и осужден на год тюрьмы, в которой и просидел от звонка до звонка. Когда он вновь появился в ПТУ, это был уже совсем другой человек: прошедший тюремные «университеты», с исковерканной судьбой.

Что можно иметь человеку, а что нельзя – все определяло коммунистическое начальство. Например, в Тверской (тогда еще Калининской) области в конце 70-х – начале 80-х годов горожанам не разрешалось иметь дом в деревне. Обком КПСС принял постановление: хочешь купить дом в деревне – прописывайся там, работай в местном колхозе или совхозе. К чему это привело? К вымиранию остатков жизни в деревне. И только после прихода к власти Горбачева этот абсурд был ликвидирован.

Но все социалистические традиции – побольше у человека отнять и побольше ему позапрещать – оказались очень живучими. Они в полной мере проявились и после официально провозглашенной отмены социализма и перехода к светлому настоящему всего человечества – капитализму с рыночным лицом. Лаконичный анекдот советской эпохи:

– Имею ли я право?

– Имеете.

– Могу ли я?

– Нет, не можете!

оказался весьма актуальным в постсоветские времена. Имеет ли человек право на частное предпринимательство? Имеет. А можно ли было реально заниматься им, не нарушая существовавших законов? Нет, однозначно нет, невозможно было в ельцинской России ничего не нарушать, ибо армада чиновников сразу же наплодила такую кучу различных постановлений, методических указаний, разъяснений и инструкций, что все декларируемые свободы враз накрылись этими килотоннами бумаг.

Я создавал свое частное предприятие с самыми благими намерениями: оно должно было дать мне желанную свободу деятельности, под которой в первую очередь понималась разработка и внедрение новых компьютерных программ. Торговля, различные финансовые махинации, челночный бизнес меня не привлекали, к тому времени у меня уже было осознание себя, как специалиста в области криптографии, и терять эту специальность, разменивать ее на «купи-продай» мне не хотелось. Буду писать и продавать свои программы, честно платить все налоги, жить поживать и добра наживать.

Мысль «честно платить все налоги» улетучилась почти сразу же после создания ИЧП «Альба». По тогдашним законам предприятие должно было заранее предположить свою прибыль и из расчета этой предполагаемой эфемерной прибыли отстегивать родному государству каждый месяц реальные бабки. Называлось это чудодействие как авансовые платежи налога на предполагаемую прибыль. Реальных денег еще нет, а налоги с них надо платить уже каждый месяц.

Да и как я могу запланировать прибыль от своих программ! Кто знает, сколько надо времени на то, чтобы найти заказчика, все ему объяснить, убедить, договориться о реальных механизмах установки, наладки и запуска сложного программного комплекса. Вроде бы логично вести разговор о деньгах и прибыли только после того, как решены все технические вопросы, на которые требуется масса времени. А платить авансовые платежи налога на прибыль мне просто нечем, не буду же я под это дело брать кредит под неимоверные проценты.

Следовательно, в моих условиях начать работу предприятия и при этом честно платить все налоги, в частности, авансовые платежи налога на прибыль, в принципе невозможно.

А что такое прибыль? Это разница между реальными затратами на производство продукции, называемыми себестоимостью, и ее продажной ценой. А кто определяет реальные затраты на производство моих программ? Инструкция о порядке определения затрат, включаемых в себестоимость продукции, которую писали чиновники, которые, возможно, о компьютере, кроме редактора Word, ничего больше не знают. Я работаю дома, стол с компьютером занимает полкомнаты в двухкомнатной квартире, где живет семья из 5 человек. Те неудобства, которые он причиняет, те ресурсы, которые потребляет, подлежат включению в себестоимость? По инструкции – нет, ничего там про это не сказано, точнее сказано, но такими общими словами, которые можно толковать по всякому. «А Вы заключите сами с собой договор аренды помещения под Ваше предприятие, вот тогда все будет по инструкции» – так мне разъяснили в налоговой инспекции. Это как – сам с собой? От юридического лица подписываться левой рукой, а от физического – правой? А с мифических доходов, получаемых от такой «аренды», еще и платить подоходный налог?

А раздел «Использование личного автотранспорта для служебных поездок»? Чиновники милостиво разрешили включать в себестоимость расходы по этой статье. В сумме, эквивалентной стоимости что-то около 10 литров бензина в месяц, т.е. за месяц я могу наездить по служебным поездкам не более 100 км при условии, что в моей машине ничего не сломается, на канавах около налоговой инспекции не полетит шаровая опора или рулевая тяга, в двигателе не израсходуется машинное масло, не износятся покрышки, не проржавеет кузов и т.п.

В общем, понимание того, что законы – сами по себе, а жизнь сама по себе, пришло очень быстро. Помимо чиновничьих инструкций человеку нужны еще элементарные условия для существования: еда, одежда, расходы на семью, минимальный комфорт. Только после того, как все это обеспечено, государство вправе что-то требовать в виде налогов. А сложившаяся абсурдная система, не учитывающая реальные особенности российской действительности того времени, не могла не привести к ответной реакции – теневому бизнесу и черному налу. Зато какая армия людей занята в различных инспекциях, обязательных фондах и прочих чиновничьих конторах! Они все прекрасно понимают полную абсурдность этой системы, но это их хлеб насущный, их кормушка, часто с отвращением, но они уже привязались к ней.

Каждое чиновничье ведомство обеспокоено только одним: как получить для себя побольше прав, побольше людей поставить в рабскую зависимость от себя. Например, где-то до конца 90-х годов налоговая инспекция и различные обязательные фонды имели право выставлять банку обязательные инкассовые поручения на списание задолженности со счета предприятия. Что сие означало на практике? Налоговая отчетность такова, что в ней сам черт ногу сломит, учесть все законодательные закорючки простому человеку физически невозможно, для этого надо ничем другим больше не заниматься, а только целыми днями штудировать тоскливую «Финансовую газету» или еще что-нибудь подобное. Возможны ошибки, неточности, что-то не в соответствии с какой-то мудреной инструкцией, оформлено не по той форме и т.п. Сдавать годовой отчет в налоговую инспекцию – это не программы писать, тут надо все высидеть, выстрадать, выслушать, откланяться, осознать себя мелкой букашкой, дрожащей перед Государственными Интересами. Но вот отчет (и все с каждым годом постоянно увеличивающиеся сопровождающие его бумажки) сдан, наконец-то можно заняться основным делом – программами. Проходит месяц, два, пора наведаться в банк, узнать про состояние своего счета. А там неприятная новость: налоговая инспекция втихаря, не ставя в известность, по обязательному инкассовому поручению списала почти все, что на этом счету было. Для налоговой инспекции – это копейки, мелочь, ради которой никто не будет рыпаться, а для меня, для предприятия в единственном лице – не совсем.