Читаем без скачивания Квадраты шахматного города. Научно-фантастический роман - Джон Браннер

Они уже направлялись в бар, чтобы выпить там кофе за шахматами, когда Мария Посадор заметила меня и пригласила присоединиться к ним. О'Рурк сначала посмотрел на нее, потом на меня, потом снова на нее, но промолчал.

Пока он не сделал несколько ходов в ответ на дебют, разыгранный Марией Посадор, его участие в разговоре сводилось к ничего не значащим фразам.

Я не мог представить себе человека, занимающего положение О'Рурка, играющим в шахматы в какой-либо другой стране, за исключением, пожалуй, Советского Союза. В Штатах или на моей родине он, чтобы отвлечься, сыграл бы скорее в покер. Тем не менее О'Рурк разбирался в игре, имел свой стиль, вполне отвечавший его темпераменту: действовал активно, даже агрессивно, сосредоточив внимание на основных фигурах, передвигая пешки лишь для того, чтобы они больше мешали противнику. Эта двоякая тактика была небезупречной, хотя, играй он со мной, ему наверняка удалось бы разделать меня, как мальчишку. Однако Марии Посадор приходилось играть с таким мастером, как Пабло Гарсиа, и вскоре она полностью овладела ситуацией на шахматном поле.

Пытаясь завязать разговор, я сказал:

— Эта игра здесь так популярна, что я удивлен, как это из-за нее не происходит стычек.

О'Рурк высокомерно посмотрел на меня.

— Мы у себя в стране знаем, что шахматы — честная игра, а боремся лишь против того, что нечестно.

Сеньора Посадор возразила.

— Но это не всегда так. Случаются ведь потасовки, если не из-за самих шахмат, то из-за ставок, которые делаются на игроков.

О'Рурк пошел пешкой и довольно улыбнулся.

— Ставки делают дураки. Вообще-то у нас гораздо больше дураков, чем хотелось бы.

Мария Посадор взяла его пешку, и он задумавшись почесал подбородок. Перед тем как сделать ответный ход, он взглянул в мою сторону.

— А сеньор сам играет в шахматы?

— Спросите у сеньоры Посадор, она выиграла у меня без особого труда.

— Сеньор Хаклют хорошо чувствует игру, — ответила Мария Посадор, не отрывая глаз от шахматной доски. — Однако ему не хватает опыта в шахматных комбинациях.

— Тогда ему надо повнимательней следить за происходящим, — вставил О'Рурк.

Он решил рокироваться на ферзевом фланге, правда, так лучше было поступить четырьмя ходами раньше.

— Если не считать того, что в жизни лишь немногие следуют правилам, то, наблюдая внимательно, можно многому научиться.

Мне показалось, что Мария Посадор предпочла бы, чтобы разговор переключился на другую тему. Но я быстро переспросил:

— Каким образом, сеньор О'Рурк?

— Шах, — объявила Мария Посадор, взяв еще одну пешку О'Рурка. — Думаю, Томас имел в виду то же, что не так давно говорила вам я. В реальной жизни, как и в шахматах, надо задумываться не только над ближайшим ходом, необходимо представлять себе всю картину в целом.

Она мило и загадочно улыбнулась и, как мне показалось, хотя я не был уверен в этом до конца, одновременно наступила под столом на ногу О'Рурку. О'Рурк тут же ее понял, и мне не удалось больше ничего из него выудить. В конце концов я отказался от роли наблюдателя и пошел в бар.

Там почти никого не было. Теперь уже никому не нужный телевизор убрали с обычного места, водрузив туда старенький радиоприемник, который явно отыскали где-то в кладовой. Я узнал бодрый голос профессора Кортеса, который временно руководил специальной службой радиовещания.

Прислушавшись к его выступлению, я понял, что это пустая болтовня. Кортес снова обрушился на Мигеля Домингеса, выразил сомнения относительно нападок на Колдуэлла и на министерство здравоохранения; затем последовали дифирамбы в адрес президента и господа бога, благодаря которым удастся преодолеть все трудности.

Майор действительно был большой потерей для режима, и дело не только в том, что не стало самого телецентра. Кортес по сравнению с ним был просто демагогом.

Заткнув уши, я спросил Мануэля, протиравшего за стойкой бокалы:

— Сеньора Посадор часто здесь бывает?

Мануэль бросил на меня пронзительный взгляд.

— Она жила в этом отеле, когда вернулась из изгнания, сеньор, — ответил он. — Мне говорили, ей тут очень нравится.

— Да, наверное. Но что удивительно, ведь она не в чести у властей, а влиятельных друзей у нее, видно, немало.

— Многие из них дружили с ее мужем, сеньор.

— Ах, вот оно что. И шеф полиции был в их числе?

— Возможно, сеньор, раз она пригласила его сюда сегодня на ужин. Вы их, должно быть, видели?

— Да, видел. Вы прекрасный источник информации, Мануэль. Может быть, вы скажете мне, удалось ли узнать, кто поджег телецентр? Я вспомнил об этом, увидев этот старенький приемник.

Он глянул на приемник, продолжая все так же тщательно протирать фужер.

— Говорят, что еще нет. И многих это начинает беспокоить. Правда, по разным причинам. Тот, кто лишил нас телевидения, нажил себе немало врагов. К тому же, как вы знаете, начался шахматный чемпионат, а его всегда передавали по телевидению. Ведь из радиопередач трудно понять, что там происходит.

Я отпил из бокала.

— Видимо, многие хотели бы знать, почему полиция до сих пор не выставила на показ голову виновного.

— Вот это точно, сеньор. И я как раз в их числе, сеньор. В этом году мой сын выступает среди юниоров, и мне очень хотелось увидеть его по телевизору. Но… — И он выразительно пожал плечами, прежде чем поставить на полку сверкающий бокал.

Я задумался над тем, что только что услышал. Значит, О'Рурк в долгу перед общественностью. Интересно, почему же он до сих пор не нашел какого-нибудь козла отпущения, чтобы отвлечь внимание… А может быть, и нашел. Возможно, они с сеньорой Посадор как раз сегодня это и обсуждали. Я вышел в холл посмотреть, там ли они еще, но их уже не было.

Очевидно, они все же о чем-то договорились. На следующее утро «Либертад» писала о том, что полиция занялась городским отделом здравоохранения, действуя, как предполагала газета, скорее всего по указанию Диаса. Полицейские подробно допросили Колдуэлла о положении в трущобах. Цитировались слова О'Рурка о том, что Колдуэлл не имел никакого права делать необоснованные заявления о том, что они являются рассадниками преступности. Полиции об этом ничего не известно, так что подобные выступления лишь незаслуженно подрывают ее авторитет.

Другими словами, не суйте нос не в свои дела!

Это звучало хорошим предостережением и мне самому. Вадос утвердил мой проект монорельсовой развязки и распорядился сразу же предать его огласке. У меня сложилось впечатление, что он очень нуждался в подобной рекламе, поскольку, естественно, в глазах общественности имя президента было тесно связано со всем, что касалось города. А последние события серьезно подорвали его авторитет.