Читаем без скачивания Фея Семи Лесов - Роксана Гедеон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Боже, так юна и так строга!
– Монсеньор, бывают люди, подобные вам, – им чем больше лет, тем они более легкомысленны, но бывают люди, подающие совершенно обратный пример…
– Уверен, мадемуазель: мне удастся пробить броню вашей недоступности.
Я открыла рот, желая ответить ему чем-нибудь дерзким, однако в эту минуту увидела отца, который, стоя у подножия лестницы, делал мне какие-то знаки. Тем временем принц, посмеиваясь, уже подхватил под руку ту самую высокую даму в золотом, Диану де Полиньяк, свою любовницу, и куда-то скрылся. Я спустилась к отцу. Он был в зеленом с золотом камзоле, голубых бархатных панталонах, белоснежных чулках и туфлях с алмазными пряжками. Грудь его украшали голубая лента со звездой – орден святого Духа, и золотой крест с лилиями – орден святого Людовика. Пышный белокурый парик, благоухающий рисовой пудрой, был выполнен в стиле «верже».
– Как королева? – осведомился он. – Как аудиенция?
– О, великолепно! – воскликнула я. Моего восторга не смогла умалить даже странная беседа с принцем крови. – Ее величество так милостива ко мне. Она сказала, что назначает меня своей фрейлиной и будет рада видеть меня в любую минуту.
– Вы недурно начинаете, Сюзанна, – сказал отец улыбаясь. – Кажется, это с графом д'Артуа вы сейчас беседовали?
– Да… Какой странный, однако, этот граф!
– Нет, он просто молод и избалован. Ах, берегитесь, мадемуазель, этот человек в два счета разрушит то целомудренное воспитание, которое вам дали в монастыре.
Но в голосе отца я никак не могла уловить сожаления по этому поводу.
В конце огромного зала Мира я увидела Терезу де Водрейль, свою монастырскую подругу, и, оставив отца, быстро пошла к ней. Она радостно обняла меня.
– Ты так изменилась, Тереза!
– Ты тоже, – отвечала она, с нескрываемым изумлением разглядывая мое платье. – До чего же ты похорошела!
Сама она выглядела неважно. Мушки, наклеенные на лицо, подчеркивали бледность кожи, морщинки между бровями выделялись сильнее, лицо отекло.
– Где твой красавец муж? – осведомилась я. Она махнула рукой.
– Поскольку королева дала ему от ворот поворот, он, наверное, волочится за баронессой дю Буабертло.
Я не была знакома с этой дамой и еще раз ощутила, насколько двор непривычен для меня. Я совсем новичок…
– Пойдем, дорогая, – сказала Тереза. – Вот-вот начнется бал.
Я развернула свой розовый китайский веер, расписанный диковинными золотыми цветами, и последовала за графиней де Водрейль. Она ввела меня в огромный зал, так и гудевший от разговоров десятков аристократов. Ослепленная, я закрыла глаза. Никогда раньше мне не приходилось видеть так роскошно одетых людей. Да еще в таком количестве… Яркие цвета дамских платьев, волнующееся море пышных париков, россыпи невиданных драгоценностей, блеск золотых эполет, украшений, мелькание лент – все это сначала слилось в моих глазах в один бесподобный сверкающий поток. Чувствуя на себе внимание множества взглядов, я в паре с Терезой гордо прошла сквозь это людское море – мое место было не у дверей, а у подножия королевского трона. Мария Антуанетта уже сидела на возвышении в окружении принцесс королевской крови, и я сделала еще один почтительный реверанс. А потом спокойным шагом присоединилась к своему семейству – отцу, мачехе, ее племяннице Люсиль и ее мужу графу Дюрфору.
Мой отец был пэром Франции и имел «право табурета» – право сидеть перед коронованными особами и членами королевской династии. Таким образом, я, как его узаконенная дочь, не стояла, подобно другим придворным, перед королевой, а чинно села на принесенный лакеем золоченый вычурный пуф, предварительно расправив широкие юбки платья. Немногие в этом зале имели возможность сидеть – может быть, только мы, да еще герцог де Понтиевр, Роганы и Монморанси. С тщеславным удовольствием я заметила, что даже такие особы, как Куаньи, Полиньяки, принцесса де Ламбаль, – даже они стоят…
– Взгляните, – сказал мне отец, – вы видите того пожилого мужчину, в третьем ряду справа?
Я взглянула туда, куда он просил. Там стоял рослый, крепко сложенный, коренастый мужчина. Густые брови, глаза навыкате, толстые чувственные губы, длинный нос с горбинкой и оттянутый назад, словно обрубленный, подбородок придавали его профилю сходство с бараном. На вид ему было лет пятьдесят пять. На нем был красный камзол и синие короткие панталоны. Военный жесткий воротник охватывал короткую шею и подпирал подбородок.
– Ну и что?
– Он хочет жениться на вас. Вчера он просил вашей руки. Я пришла в ужас.
– Вот как, и это страшилище туда же?
– Мадемуазель, тот, кого вы называете страшилищем, на самом деле адмирал де Сюффрен, победитель при Тренквемале и Гонделуре, гроза англичан и, что самое главное, очень богатый человек.
– Да будь он хоть втрое богаче Креза, я все равно не смогу на него смотреть!
Отец взглянул на меня серьезно и осуждающе.
– Так сказала бы ваша мать. Но она, черт побери, была шлюха, и вам пора отличаться от нее!
– Моя мать, – заявила я, – была прекраснейшей женщиной, раз говорила так. К черту вашего Сюффрена! Я лучше умру, чем наберусь смелости даже помыслить о нем как о муже. Господи, да он же старше меня на сорок лет – это просто кошмар какой-то.
– Хорошо, хорошо, – произнес отец. – А что вы скажете об аристократе самого высокого происхождения, двадцатилетнем, красивом, мягкосердечном, да к тому же еще сироте – у него нет родителей, и никто не будет вам докучать…
– О ком вы говорите? – спросила я равнодушно.
– О молодом человеке с бриллиантовыми пуговицами на камзоле…
– Что я должна сделать?
– Ничего… ровно ничего… только отнеситесь к нему полюбезнее.
– Как его имя? – резко спросила я.
– Принц д'Энен де Сен-Клер… он служит в моем полку.
– Но ведь он так молод!
Действительно, юноше, на которого указывал мне отец, нельзя было дать больше восемнадцати. Он казался совсем юным. «Ах, Анри! – подумала я вздыхая. – Отчего тебя нет здесь?»
– В кого вы мне его прочите – в женихи или в любовники? – произнесла я вслух. – Вам, вероятно, будет какая-то выгода от этого… ну, например, лишний титул или поместье.
– Замолчите, – приказал мне отец, – мне никак не удается вытравить из вас замашки вашей матери… Вам придется плохо в свете, мадемуазель, если вы не изменитесь.
– Постарайтесь к этому времени подороже продать меня, – сказала я язвительно и отвернулась, закрывшись веером.
Вошел король, и гул в зале на некоторое время умолк, чтобы вспыхнуть с новой силой, подогретый высказываемыми вслух оценками парадного костюма Людовика XVI. Дамы утонули в реверансе, кавалеры отвешивали королю глубочайшие поклоны. Людовик XVI сел, розовый от смущения, рядом с королевой. Обер-церемониймейстер де Дрио-Брезе объявил, что близится момент открытия бала.
