Читаем без скачивания Сердце мое - Элизабет Лоуэлл

Обычно, желая отдохнуть и расслабиться, Шелли уходила побродить в горы. И сейчас она принялась вытаскивать из шкафа все необходимое походное оборудование. Очень скоро оно уже было аккуратно уложено рядом со шкафом. Оставалось только сложить все это в рюкзак. По меньшей мере раз в неделю Шелли уходила в горы с большим рюкзаком, захватывая с собой холодный обед. Она любила посидеть там, в тишине и покое — особенно на закате, приветствуя наступление ночи, глядя, как опускаются на землю сумеречные тени и оживают холмы, днем кажущиеся почти безжизненными. Начинается ночная жизнь, и звери и птицы выбираются из дневных убежищ в поисках пищи, добычи, жертвы…

Окончательно приведя себя в порядок, Шелли взяла в охапку приготовленное походное оборудование и пошла наверх по лестнице, легко перепрыгивая через ступеньку.

Кейн в это время готовил сандвичи на кухне. Услышав легкие шаги, он поднял голову и увидел Шелли. Быстрым походным шагом она вошла на кухню, неся с собой вещи. Он не мог сдержать улыбки — до того она была складная, ловкая, легкая… И очень женственная — даже в походных ботинках.

— Я вылил остатки лимонада в большую флягу-термос. — Кейн указал рукой на стол. — Но если ты хочешь взять еще что-нибудь из еды, у меня с собой есть свой собственный рюкзачок…

— Лимонад — это здорово, — откликнулась Шелли. — В термосе он останется прохладным всю ночь. Мы ведь не пойдем далеко и нам не понадобится большой запас воды?

— М-м, — промычал себе под нос Кейн и спохватился: — Да, а фонарик ты взяла?

Впрочем, Шелли так и не поняла, были ли его слова про фонарик вопросом или утверждением, что показывало бы, насколько он не считает ее настоящей домоседкой, а напротив, такой же бродягой, как и он сам, вполне способной позаботиться о любой мелочи.

— Я всегда ношу с собой фонарик, — ответила Шелли. — Даже не вынимаю его из карманчика в рюкзаке.

— А нож? Спички? Компас?

— И еще сумочку-аптечку с медикаментами и специальное большое «одеяло путешественника». Оно и жару отражает, и от холода согреть может, — пояснила Шелли достаточно сухо. — Ну как, забыла я что-нибудь, о мой всемогущий господин бродяга?

— Ничего.

Он бросил на нее беглый, но многозначительный взгляд и вновь опустил глаза на доску с хлебом, продолжая заниматься сандвичами — нарезая ветчину тонкими ломтиками и укладывая ее на хлеб.

— У тебя развязался ботинок, — обратилась к нему Шелли.

— Ты уже и это заметила? — Он улыбнулся, Ласка, быстрая моя, проворная, ловкая ласка.

— Да, ласки — зверьки быстрые, — спокойно отозвалась Шелли и добавила: — Ты как будто хочешь мне что-то сказать и не решаешься?

— Ну, если только то, что для заядлой домоседки, каковой ты себя почему-то считаешь, у тебя, судя по всему, большой походный опыт, иначе как бы ты сумела собрать рюкзак так быстро и при этом ничего не забыть?

— Я же рассказывала тебе, — сухо ответила она, — в походах и странствиях прошло все мое детство. Но, — она особо подчеркнула эти слова, — всему этому я научилась до того, как у меня появился дом. Гораздо раньше…

— Дай что-нибудь сандвичи завернуть, — только и ответил ей Кейн.

— Открой третий ящик справа. И пока Кейн рылся в ящике, Шелли подошла к холодильнику.

— У меня с прошлого вечера осталось еще немного жареной курицы, — сказала она, доставая мясо.

— Да ну? — удивился Кейн. — Что же случилось? Бедняга Билли остался голодным? Или наоборот? Так объелся, что уже не было сил доесть? Или вообще не было аппетита?

— Ни то, ни другое и ни третье. Я купила в пять раз больше мяса, чем обычно. Только поэтому что-то и осталось. И даже хватило ему взять с собой на завтрак в школу.

Кейн засмеялся.

— Давай-давай смейся, — отозвалась Шелли. — Но я никогда до этого не понимала выражения «волчий аппетит». Пока не увидела собственными глазами, как ест Билли. Пока он жил у меня, я покупала вчетверо больше шоколадного печенья. Два раза…

Уложив холодного цыпленка в рюкзак, Шелли подняла глаза. Кейн неотрывно следил за ней с улыбкой на лице. От этой улыбки сердце Шелли застучало быстрее.

— Добрая, любящая, заботливая женщина, — тахо сказал ей Кейн.

— Которая, представь себе, одновременно и заядлая, неисправимая домоседка!

Хотя Шелли и старалась говорить спокойно и чуть сухо, это ей не удавалось. Улыбка Кейна ее совершенно обезоруживала.

— В следующий раз я постараюсь вернуться до того, как мой прожорливый племянник съест последнее печенье! — засмеялся Кейн.

Шелли вздрогнула, широко раскрыв глаза. Вот так запросто Кейн давал ей понять, что в недалеком будущем уйдет от нее снова.

И вернется к ней!

— Я успела отложить немного печенья — в шкафу над холодильником, там, на верхней полке, в большой красной банке из-под кофе! — И Шелли потянулась за табуреткой. — А я-то думала, что этим кормят только маленьких детей.

— То есть?

— Ну как «то есть»? Это ведь и впрямь печенье для самых маленьких. Оно содержит три основных пищевых компонента — сахар, топленый жир и шоколад…

Кейн подошел к ней и, взяв у нее из рук табуретку, поставил ее на прежнее место.

— Забыла? — спросил он ее с усмешкой. — Теперь ведь в твоем доме есть мужчина…

И он, подойдя к холодильнику, протянул руку и открыл шкаф. С кислой улыбкой Шелли отметила про себя, что для этого ему даже не потребовалось вставать, на цыпочки.

— Эта? — спросил он, доставая банку. И, не дожидаясь ответа, открыл крышку. В кухне вкусно запахло шоколадом.

— Да, и сам теперь вижу, что эта, — сказал он, глубоко вдыхая сладкий аромат. — Черт, этот запах для меня связан с такими воспоминаниями.

— Надеюсь, с хорошими? — осторожно спросила Шелли.

— Самыми лучшими в жизни, — ответил Кейн, не выпуская из рук банку. — Сет любил шоколадное печенье до безумия. После того как мама вышла за него замуж и они стали жить вместе, вазочка для печенья в нашем буфете всегда была наполнена доверху. Детский смех, любовь в доме — и запах шоколада…

Его почти детская улыбка совершенно покорила Шелли. В эту минуту она окончательно забыла обо всех своих попытках выстроить систему защиты от Кейна, чтобы сохранить собственную безопасность.

Ей ужасно захотелось обнять его, как ребенка, прижаться к нему, сказать ему своими прикосновениями и лаской, что она рада разделить с ним его счастливые детские воспоминания, рада этой его улыбке, рада просто быть вместе с ним.

Она даже не заметила, как и впрямь подошла к Кейну и нежно обняла его. И, лишь почувствовав тепло его тела, услышав биение сердца, осознала эту близость. Кейн обнял ее за плечи, и она ответила поцелуем на его поцелуй.