Читаем без скачивания Днепровский вал - Влад Савин

Отдельно стоит упомянуть о судьбе разоруженных румын в лагере под Бахчисараем. В строгом соответствии с уставом, ввиду невозможности эвакуации при приближении противника, вечером 22 июля генерал Енеке отдал приказ расстрелять их всех. На то были серьезные причины: после неоднократных предательств — Одесса, Сиваш, Керчь — легко можно было поверить в распространяемые русской пропагандой слухи об участии румын в боях на фронте уже на русской стороне. К тому же Енеке хорошо помнил поведение румынских союзников под Сталинградом, виденное лично им. Для проведения этой акции был выделен один из пехотных полков 111й дивизии.

Лагерь представлял из себя хозяйственные постройки бывшего русского колхоза, несколько больших сараев и конюшен, обнесенных колючей проволокой, большая часть его обитателей содержались прямо под открытым небом, там находилось почти тридцать тысяч румын. Немецкие солдаты, которым была поручена акция, не имели опыта подобных дел, зато знали, что наступающие русские вот-вот будут здесь, а потому надо закончить быстрее. Выставив пулеметы, они стали загонять румын в строения, одновременно у них на виду поливая стены бензином, а рядом была огромная толпа тех, кому не хватило места. Румыны бросились на немцев и на проволоку, несмотря на пулеметный огонь в упор, причем пулеметчики должны были стрелять с осторожностью, помня что где-то в толпе у бараков находятся их товарищи — которых в действительности растоптали и разорвали в клочья в первую же минуту. В итоге несколько тысяч румын, частично вооруженных отобранным у немцев оружием, убежали и скрылись в ночной степи. Командир 111й дивизии немедленно организовал преследование, но некоторым беглецам удалось встретить разъезды 9й кавалерийской румынской дивизии, которая немедленно взбунтовалась, вступив в настоящий бой с немецкой пехотой. Это сражение в целом, закончилось победой немцев, но отвлекло значительные силы в совершенно неподходяще время, что послужило одной из причин столь быстрого оставления Симферополя. О политических последствиях тогда никто не задумывался — хотя считается, что именно этот случай, раздутый русской пропагандой, с опубликованием материалов работы следственной комиссии, сделал Румынию непримиримым врагом Еврорейха.

Лишь 2 августа Гитлер разрешил эвакуацию из Крыма. По сути она велась уже с 17 июля, когда шли бои на Сиваше, хотя не называлась так — вывозились тылы, гражданские учреждения, раненые — все, что не было нужно в осажденной крепости. Но чтобы вывести весь ее гарнизон, не обрекая последних оставшихся на смерть, необходимо было одновременно принять его на корабли. И тут выяснилось, что требуемого транспортного тоннажа нет. Поскольку, в отличие от утвержденного плана, уже невозможно было рассчитывать на румынские суда, а также на тех, кого русское наступление застало в Констанце. А перебрасывать в Черное море дополнительные транспорты было нельзя, пока эвакуация не дозволена фюрером! Все слишком хорошо помнили «охоту на ведьм», пораженцев и вредителей, в сухопутных и морских штабах. И не нашлось человека, готового рискнуть головой, чтобы отдать приказ на проведение необходимых мероприятий, пусть и под другим предлогом.

Стали искать транспорты, где только возможно, даже обратились к туркам, об «аренде» части их тоннажа. Сделать удалось до обидного мало, когда 7 августа взбунтовались и болгары, и буквально на следующий день в Болгарию вступили русские войска, не встречая никакого сопротивления. Также резко активизировалась русская морская авиация, действующая уже с румынских баз. После потопления нескольких транспортов, было принято решение о движении исключительно в конвоях, потери удалось снизить, но это заметно сократило оборачиваемость транспортного тоннажа. Конвои шли из Севастополя прямо на юг, держась в отдалении от ставшего опасным румынского побережья, и почти у самого турецкого берега поворачивали на запад, разгружаясь в Варне или уходя через Босфор, с молчаливого одобрения турок. 10 августа русские осадили Варну, и было ясно, что эта последняя военно-морская база Рейха на Черном море долго не продержится. Также было очевидно, что Севастополь стал смертельной мышеловкой, войска оттуда надо эвакуировать и немедленно. Но что могло сделать командование флотом, не имея в своем распоряжении ни транспортного тоннажа в нужном количестве, ни боевых кораблей? После того, как Варненский порт стал подвергаться русскому артиллерийскому обстрелу и авиаударам, последние оставшиеся немецкие военные корабли, четыре малые субмарины, торпедные и сторожевые катера, быстроходные десантные баржи, перешли в Стамбул, где формально были интернированы. Так было объявлено, хотя с кораблей не удалялись ни экипажи, ни боекомплект, не спускались флаги, неслась обычная служба, и даже отпускалось топливо с берега, за деньги от германского посольства.

Это произошло 13 августа. Однако еще до того русские успели найти эффективный ответ. Эскорт конвоев, катера и вооруженные баржи, могли прикрыть транспорты от авиации и атак подлодок, но не от боевых надводных кораблей. И выход на перехват русской эскадры, крейсера «Ворошилов» с эсминцами, по наводке авиации с берега, обернулся для несчастной 17й армии страшной катастрофой. В конвое были два крупных транспорта, «Тотила» и «Тейя», имея на борту соответственно пять и четыре тысячи эвакуируемых военнослужащих, а также с десяток мелких плавсредств, тоже с людьми и имуществом. Охранение конвоя проявило чудеса героизма, пытаясь отвлечь русских на себя, и прикрыть транспорты дымовыми завесами, и именно самопожертвование 1й флотилии торпедных катеров было причиной того, что конвой не был истреблен полностью. Но «Тотила», поврежденный огнем «Ворошилова», был добит торпедами эсминцев, «Тейя» также получив несколько попаданий тяжелыми снарядами, затонул через час. Из числа пассажиров «Тотилы» и «Тейи» удалось спасти лишь около 400 человек, еще несколько сотен было поднято из воды русскими, также были потоплены пять малых судов, две десантных баржи и шесть катеров, слабым утешением было повреждение русского лидера «Харьков» авиацией из Крыма, прилетевшей слишком поздно, хотя этот удар заставил русских прекратить добивание остатков конвоя и поспешно отойти. Но стало ясно, что морские коммуникации подвергаются очень большой опасности, ибо крымская авиация не могла полноценно прикрыть конвои, к тому же на нее ложилась большая работа по обеспечению устойчивости севастопольского плацдарма, а пополнение запасов топлива и бомб обещало стать серьезной проблемой.

Этот удар русских привел и к совершенно неожиданным политическим последствиям. Другой конвой, перевозящий части 50й пехотной дивизии, узнав из эфира о нахождении в море русской эскадры, поспешил укрыться в Зонгулаке, где германские военнослужащие также формально были интернированы (но фактически не разоружены) турецкими властями. Кроме того, еще двадцатых чисел июля из Крыма шла «ползучая» эвакуация, весьма похожая на дезертирство — на малых судах турецких контрабандистов и рыбаков, приходящих в Балаклаву на свой страх и риск, они охотно брали пассажиров за хорошую плату — причем со временем этот поток, поначалу весьма незначительный, резко вырос, как и стоимость проезда, взимаемая турками; сколько немецких военнослужащих и гражданских лиц воспользовались этой возможностью избежать русского плена, и сколько из них нашли свою смерть в море, доподлинно неизвестно даже сейчас, но речь идет минимум о нескольких тысячах человек, всего на турецкой территории оказалось до десяти тысяч немецких солдат, офицеров, и гражданских, со статусом скорее союзников, гостей, как показалось в самом начале.

Варна пала 15 августа. Но еще за два дня был Звездец, когда какая-то болгарская деревня была полностью вырезана и сожжена, в традициях русских оккупированных территорий. Этого не прощали русские, глядя на них, не собирались прощать и болгары. И напрасно Исмет-паша клялся в своем миролюбии и умолял о беспристрастном расследовании этого инцидента — имея за спиной русских, болгары стали очень воинственны. Пикантность ситуации была в том, что официально СССР войну Турции не объявлял, да и болгары утверждали, что ведут как бы свою «частную» войну, не связанную с Второй Мировой. Однако для Исмет-паши было очевидно, что если у болгар дела на фронте будут плохи, русские немедленно вмешаются — он уже старался «не замечать», что русские самолеты не только прикрывают наступающих болгар, но и нередко наносят удары по его войскам и укреплениям. По сути русские, руками болгар, сейчас поступили с ним точно так же, как он сам, совсем недавно, с Англией. И некому было вступиться за Турцию — Британия была врагом, США совершенно не желал ссориться с русским союзником из-за турок, Рейх не имел возможности, даже если бы хотел.