Читаем без скачивания ГРУ в годы великой отечественной войны. Герои невидимого фронта - Виталий Никольский

В тяжелое положение была поставлена Компартия Австрии. Коммунисты, борясь за избирателей и авторитет среди рабочих, вынуждены были выступать за скорейший вывод всех оккупационных войск из страны, но руководство КПА понимало, что с уходом советских войск обстановка для работы партии будет весьма тяжелой. Жизнь это подтвердила. После ухода русских в их бывшей зоне начались умело проводимые властями репрессии не только против коммунистов, но и против многих лиц, сотрудничавших с советской администрацией.

Войска западных держав, в соответствии с договором, были в весьма короткий срок выведены в соответствующие зоны Западной Германии. Сложнее было перебросить в СССР войска группы с ее громоздкими тылами, большим количеством техники, многочисленным личным составом, семьями офицеров. Казарменный фонд, квартиры, полигоны сдавались по актам австрийским комиссиям, которые предъявляли зачастую фантастические требования по возмещению так называемых убытков. Ко всеобщему удивлению, нашим командованием были даны указания удовлетворять все претензии этих комиссий и владельцев объектов. Хотя с 1953 года советские оккупационные власти аккуратно платили австрийцам за все, «кроме воздуха», тем не менее счета на возмещение убытков росли по различным поводам и без поводов. Рассчитывая на отсутствие у нас учета, владельцы требовали оплаты жилплощади повторно и вперед за полугодие, при сдаче полигонов оплачивалось все, включая компенсацию за поврежденные при стрельбе межевые знаки, выдавались немалые суммы на ремонт и пр.

Жалобы и претензии поступали в посольство СССР и много времени спустя после убытия войск.

Были и забавные эпизоды. В городке Эбрайхсдорф в чудесном средневековом замке размещался наш радиотехнический полк ОСНАЗ: Перед сдачей замка, приведенного за 10 лет в весьма неприглядное состояние, командир части полковник Юрков догадался пригласить комиссию на прощальный банкет, в ходе которого бургомистр не только подписал нужный акт, но и составил приветственный адрес командиру, где благодарил личный состав части за отличную дисциплину и взаимопонимание с австрийским населением. До этого полк был на одном из первых мест в группе по количеству ЧП. Основательно подвыпив, австрийцы лобызались с офицерами и почти серьезно заявляли, что если бы русские почаще так с ними встречались, то вопрос об окончании оккупации можно было бы и не ставить.

При отъезде эшелонов с войсками на родину их восторженно приветствовали австрийцы. Восторг при проводах не всегда приятен убывающему. Но очень часто можно было видеть и трогательные сцены прощания наших солдат и офицеров с австрийскими девушками, с которыми они, несмотря на строжайшие запреты, втайне от командования дружили и теперь не считали нужным скрывать это. Многие наши друзья-коммунисты, австрийская беднота искренне сожалели о добровольной передаче нами своих позиций в стране в руки их классовых врагов. Они рассчитывали, что решение австрийского вопроса будет иным и советская сторона обусловит в договоре известные демократические привилегии для трудящихся, поставит более прочные преграды проникновению западногерманского капитала в Австрию, оградит от возрождения нацизма.

Но советские войска уходили на Восток. С ними уходили надежды на изменение в стране общественного строя, и наиболее дальновидная часть населения, сотрудничавшая с русскими, изучала возможности эмиграции в ГДР, Венгрию, Югославию. В Австрию продолжало прибывать дорогостоящее, уникальное оборудование для нефтеразработок. После эвакуации последнего эшелона с войсками для уже не существующего военторга поступали вагоны с водкой, военной галантереей, шло сырье для предприятий, ставших уже австрийскими. Мы демонстрировали свою «оперативность». Опыт 1941 года, когда уже после начала войны к границе с Польшей шли составы с хлебом и нефтепродуктами для Германии, учтен не был.

В связи с этим запомнился один характерный эпизод. В 1956 году к коменданту дома, выстроенного нами на Таборштрассе в Вене для сотрудников советского торгпредства, прибыл из Аргентины уполномоченный хозяина, в свое время бежавшего от советских войск. Дом был выстроен на его земле, и поскольку было известно, что ее владелец нацист, наши хозяйственники не считали нужным оформлять в свое время ее покупку в венском магистрате.

Уполномоченный требовал немедленного освобождения территории, занятой домом, для… теннисного корта. При проверке законности этого наглого требования было установлено, что бывший владелец земли «денацифицирован» и из бывшего превратился в настоящего законного хозяина. Уполномоченный требовал сноса нового шестиэтажного здания, зная, что для этого потребуются средства, почти равные затраченным на строительство. С трудом удалось уговорить наглеца принять безвозмездно вместе с землею и дом. Австрийский закон и его блюстители юристы стояли на страже интересов бывшего нациста.

Часть бывших предприятий УСИА, несмотря на запрет, оговоренный в договоре, перешла при помощи различных комбинаций в руки немцев. Началась серия мелких, но тенденциозных акций антисоветского характера:

— Мост Малиновского вновь стал Рейхсбрюке.

— Улица Толбухина получила старое наименование Лаксембургерштрассе.

После опубликования в Австрии ряда материалов о так называемом культе личности Сталина и массовых репрессиях советских граждан бывший бургомистр города Вены, в последующем президент Австрии, Ионас при многотысячном стечении народа на площади, названной в 1945 году именем Сталина, лично сорвал табличку «Сталинплац», заявив, что австрийцы, верные своей дружбе с советским народом, не считают возможным именовать площадь своей столицы ненавистным русским именем Сталина и возвращают ей прежнее наименование Шварценбергплац.

Прах советских воинов-героев, похороненных в 1-м районе города Вены, под благовидным предлогом перенесли на Центральное кладбище во 2-й район. Под видом разоблачения культа личности Сталина в стране началась бешеная антисоветская пропаганда. Поносилось все советское. Газета социалистической партии Австрии «Арбайтер цайтунг» и ее редактор Оскар Поллак изощрялись в злобных выпадах против Страны Советов, и все это преподносилось как проявление дружеских чувств к советскому народу, коему Хрущевым якобы были открыты глаза на ужасы сталинизма.

Вновь были использованы старые перепевы об ограблении Австрии русскими, похищении ими людей, отсталости и некультурности советских граждан. Подсчитывались и выводились баснословные суммы стоимости вывезенной офицерами Советской Армии мебели, приводились анекдотичные случаи переброски из Австрии в СССР самолетами надгробных памятников, коров и пианино для русских генералов. Большой репортаж был посвящен находке на свалке картины Рембрандта, которую комендант 4-й комендатуры города подполковник Г., по невежеству, приказал выбросить из своей квартиры. Подводились итоги по всем чрезвычайным происшествиям за 10 лет с указанием стоимости ущерба вплоть до количества младенцев, прижитых австрийками от русских солдат и офицеров.