Читаем без скачивания Про волков, собак и кошек - Елена Мычко

Теперь понятно, что никакого планового мелкого ремонта не было и быть не могло. Ремонт был только авральный, когда очередной четвероногий мастер превращал свое жилище в руины либо доводил до того состояния, что запереть его там просто нельзя. Ну а сам материал для починки приходилось, как это называлось, доставать. Привезли, например, какой-нибудь громоздкий прибор в дощатом ящике. Так едва пустой ящик на улицу вынесли — смотришь, уже облепили его научные сотрудники с гвоздодерами и плоскогубцами в руках. Через полчаса от ящика и следов нет — умельцы все разобрали и растащили по заначкам. Или, допустим, оставили без присмотра строители рулоны сетки — вот сетка и «ушла». Нехорошо, конечно, а что делать? Все так изворачивались…

Ясно теперь, почему мы клеток вовремя не чинили. Ведь если сегодня забить щели в стене досками, добытыми с таким трудом, а завтра вдруг понадобится сколотить новую дверь, то из чего ж ее делать-то, а?! Вот и смотрели мы на рассыпающиеся собачьи вольеры, мол, авось еще постоят. Сегодня никто не вылез — так, даст бог, и завтра не вылезет.

А вот когда «вылезал», тут уж начинался аврал в лучшем виде: ночь-полночь, кровь из носу, но чем хочешь и как сможешь, только вольеру или клетку приведи в такое состояние, чтобы больше не вылезал.

Читала я в те времена Дж. Даррелла и диву давалась. Разломает у него там какой-нибудь зверь клетку, выберется на свободу. А вся экспедиция как набежит: кто новую сетку тащит, кто доски, кто проволоку. Раз-два, новую клетку сколотили, зверя изловили и на место водворили. И где ж это, думаю, они в джунглях столько всякого добра натырили, что в любой момент у них все наготове?!

Много за десять лет у нас всяких авралов случалось, но один запомнился накрепко. Начать придется издалека.

Помимо тех волков, что жили в виварии, была у нас еще одна волчица в Ботсаду. И обитала она там как самая настоящая подпольщица, то есть нигде не значилось, что она вообще есть на белом свете.

Привез ее Тарику один из многочисленных знакомцев аж из Монголии двухмесячным щенком. Мне она была нужна как рыбья кость в горле. Во-первых, наши волки давно уже стали матерыми и вводить чужого маленького щенка в стаю было проблематично. Во-вторых, в два месяца волчонка приручать поздно. Чтобы он по-настоящему к человеку привязался, брать его из логова надо чуть только глаза открыл, то есть в две, самое позднее три недели. Но Тарика разве ж переспоришь. Уперся, как всегда, мол, ничего не поздно, приручится, а вырастет с собаками — вы же еще на ней науку сделаете… Совсем с ума сошел, с какими собаками?! Да узнает ботсадовское начальство о волчице в питомнике — мы все отсюда вылетим мелкими пташками, не только она! Куда там! Оставил…

Живет Ульяна в питомнике, растет в собачьей стае, вместе с ними по саду бегает. Никто из посторонних людей о ней не знал. Ну а если ночные сторожа волчицу и видели, то не понимали, кто это. Мало ли в саду собак, вон еще дворняжка носится. Пока маленькой была, все хорошо. И собаки ее не обижали, и она к ним со всем пиететом относилась.

Ну а к зиме повзрослела Уля, стала на прогулках в стороне от собак держаться. Выпустишь на территорию, а она — раз и утекла в дендрарий, ищи ее там. Иной раз всю ночь пробегает на свободе, другой раз и по двое суток в питомник не приходит. Волку же много еды не надо, да и наедаться впрок он отлично умеет.

А после года Уля и вовсе перестала в питомник возвращаться. К Тарику — выходила. Он ее покормит — и снова исчезла волчица. Днем отсыпается где-нибудь в зарослях или сидит на альпийской горке, смотрит, как народ в Ботсаду трудится. Ну а ночью у нее другая забава была. Понравилось Уле сторожей в обходах сопровождать. Идет себе человек по дорожке под фонарями, смотрит, не залез ли кто в дендрарий. А волчица между деревьями бесшумно скользит и на него поглядывает. Сторожа, конечно, иной раз замечали или тень ее, или. зеленый проблеск глаз. Но мы всегда отговаривались, мол, это у нас та собака бегала или другая, из тех, кого сторожа не боялись.

Вторая зима пошла Ульяне, когда по телевизору в «Мире животных» показали очередной душераздирающий сюжет о страшных и ужасных хищниках-волках. И видели эту передачу, как назло, все сотрудники Ботсада. А слухи о волчице, конечно, ходили, но то слухи… А тут, как раз после передачи, вышла Уля днем на любимую горку. И ладно бы лежала себе тихо, а она игрушку нашла. Кто-то забыл на территории красное пластиковое ведро. Вот его-то Уля отыскала, уселась на голой скале и грызет ведро, лапами катает.

Ну и, разумеется, сотрудницам именно в это время понадобилось что-то сделать в альпинарии. А тут картина: на камне сидит волк и рвет зубами нечто красное. Шум, гам, переполох! Напуганные женщины в дирекцию сада: там волк в альпинарии кого-то загрыз! Директор за Тариком — мол, что за волк, кого загрыз, откуда взялся? Сейчас наряд милиции вызовем, чтобы отстреляли зверя! Кое-как Тарик уломал начальство обойтись без расстрелов, и про ведро объяснил, и что Уля на людей не кидается, клялся. Тем не менее было сказано: волка убрать, чтобы утром и духу его не было.

В общем, приказ понятный: женщины напуганы, они не обязаны терпеть соседство с вольным волком, чем там Тарик ни клянись. Другое дело, куда эту несчастную Ульяну деть? Теперь ее в виварий точно не приведешь: взрослую стая с гарантией не примет. В собачьей вольере запирать — так она ее в пять минут разберет и опять в сад сбежит.

Тут и начался большой аврал. Освободили угловую вольеру в питомнике, притащили запасные решетки — хорошо хоть они были. Собрали клетку, но на все стены решеток не хватает. Значит, надо зашивать стенки собачьей вольеры вторым слоем досок для крепости. Время идет — зимний день короток, а в вольерах, понятное дело, освещения нет. Сначала я Тарику фонариком светила. Он доски обрезает и приколачивает, я лучом за его руками вожу, гвозди подаю, доски поддерживаю. Тарик, если уж взялся за работу, то сделает все в наилучшем виде, но человек он неспешный и педантичный до потери сознания (напарника, конечно). Иными словами, если Тарик принялся доску рубанком выглаживать, то будет им елозить, пока поверхность до зеркального блеска не доведет. Вот и в этот раз он каждую дощечку на место прилаживает, заусенцы и фасочки рубанком снимает, а время идет, ночь уже.

У фонарика батарейки окончательно умерли. Пришлось свечку взять. Прилепила я ее к балке: светло, не хуже, чем с фонариком. Тарик себе возится, стенка уже такая, что лезвие бритвы между досками не войдет. От меня помощи теперь вообще не требуется, но Тарик не отпускает.

— А вдруг чего понадобится, — говорит, — и где я это «чего» искать буду? Стой, немного осталось.

Стою, холодно, да и за полночь давно. Дома Тим[5] негуляный, некормленый, родители опять сердиться будут, что меня с работы не дождешься.

— Тарик, — не выдерживаю, — ну сколько ж ты еще возиться будешь?!

— А вот как свеча догорит — все равно в темноте не поработаешь…

Мы оба подняли глаза на свечу. Она давно прогорела. Колеблющийся, ласковый огонек исходил от ребра занявшейся вертикальной стойки…

ПРО СКЛЕП

Булгаковщина

Когда решался вопрос о создании питомника в Ботсаду, возникла серьезнейшая проблема. Догадайтесь, какая? Что — зачем нужны борзые? Ясное дело — сад охранять, неужто не видели в кино, как баре ими крестьян травят (вот вранье-то)?! Как оформить дрессировщика Т. В. Габидзашвили? Тоже нет. Подумаешь, сложность — проведем как сторожа, а то мало уборщиц и плотников числятся лаборантами и техниками. Куда собак определить? И это не проблема. Был в Плодовом отделе крохотный пустой питомник с пятком полуразвалившихся вольер. Так что все решалось, кроме одного.

При этом самом питомнике было строение, бывшая кормокухня, более всего напоминавшая случайно уцелевший дот. Народ его потом метко окрестил склепом. Казалось бы, вселяйся, вари собакам кашу и радуйся, ан нет! В этом самом склепе была печь, в которой время от времени сжигал ненужные бумаги Первый отдел!

Это сейчас Первый отдел — пустой звук, да хоть бы и десятый, а в 1975 году!… В каждом учреждении был свой Первый отдел, занимавшийся вопросами госбезопасности, лояльности сотрудников и еще бог весть чем, но все бумаги там, вплоть до промокашек, были сугубо секретными. И ежели какая бумажка не шла в архив на вечное хранение, то ее надлежало уничтожить, опять-таки в обстановке строгой секретности. Вот в этом-то и состояла основная закавыка: привезут опять архивы жечь, а тут, понимаешь, какие-то темные личности, да еще и собаки — кошмар!!!

Пришлось клясться всеми мыслимыми клятвами, что в подобных случаях никого из нас и близко от склепа не будет. Ну хотите, мы подписку о неразглашении дадим и глаза завяжем?! В общем, уломали начальство, и переселился Тарик с борзыми в склеп.