Читаем без скачивания Ни океанов, ни морей (сборник) - Евгений Игоревич Алёхин

хотя разгуляться было особо негде, со своим огромным и страшным сушняком, садился на корточки, потом уставал сидеть, вставал, когда уставал стоять — ходил. Когда я уже не мог терпеть сушняк, я крикнул в окошечко, и мне открыли дверь и вывели меня в сортир. Хотя я думал, не выведут. Там, к счастью, оказалась раковина, я напился невкусной воды, хорошенько умылся, вымыл руки и почистил зубы мокрым пальцем. Завели обратно, и я опять начал метаться и думать, что же теперь, как же так, Господи, для чего теперь, ну за что ты мне такое? Ты решил напомнить мне о своем существовании, Господи, мать твою? Ну, зачем мне это? Как я теперь выпутаюсь? Как поступление в университет и все остальное? Я все ходил и думал, и думал, и думал, но ничего, понятно, придумать не мог. Ходил и ходил. И тут до меня дошло, — как бы вам сказать? — ну, что я уже минут двадцать хожу со злостной утренней эрекцией. Постепенно все мои мысли о том, как все безнадежно, вытеснил лик медсестры из порнушки, которую я смотрел уже достаточно давно, но не бесследно. Медсестра, уже голая, сидела сверху на парне, а на заду у нее была помада от поцелуя. Так вот, она так искренне играла (?) удовольствие. Теперь я ходил, как никогда возбужденный, в наименее располагающих к этому условиях. Все эти милиции и деревни на букву «я» перестали существовать. Ладно, думаю, руки в туалете я помыл, кожную заразу занести себе не должен…

…Но через какое-то время вернулись все размышления по поводу участи, а в довесок к ним еще появилось чувство собственной нелепости. Какое-то время боролся с нелепостью, какой же я дрочила. Дверь открывается, и мусора видят, как я наяриваю во тьме со спущенными штанами, — это был бы номер! Но скоро уже забыл об этом, и все мысли направились на сложную мою ситуацию. Как к единственно доступному собеседнику, пришлось обращаться опять к Богу. Ну, сделай так, чтобы все обошлось, я буду вести себя иначе. Нет, не идет. Помоги мне, не забывай обо мне, как я забывал о тебе! Опять не то. Помоги! Кто из нас, в конце концов, Бог? Я стоял, пытаясь подобрать правильную формулировку, пока не устал и не вытянул руку, чтоб опереться на стену. Зажегся свет. Здесь, оказывается, был выключатель. Чисто, даже обои есть, что это за комната такая? Я уселся на стол, который оказался обычной партой. При свете все сначала казалось оптимистичным, но потом я посмотрел на свои кулаки, поцарапанные, со сбитыми костяшками, и вспомнил опять, почему я здесь.

То пытаясь заснуть, то вставая, то садясь, то расхаживая, но ни на минуту не прекращая бурный внутренний монолог, я провел несколько часов в этой милой комнате. Пока меня не отвели к участковому. Он оказался весьма интеллигентным на вид мужиком лет тридцати.

— Ну присаживайся.

Я подумал, как много людей начинают разговор со слова «ну». И я тоже, ладно, посмотрим.

— Рассказывай.

— Что рассказывать-то?

— Что вчера случилось? Да ты не волнуйся так.

— Да это меня просто так трясет. Выпил вчера, почти не поспал, а сегодня почти не пил воды.

— Куришь?

— Да.

Он протянул мне пачку «Балканской звезды». Я закурил, стало лучше, только рука у меня тряслась как дура.

— И что вы там делали?

— То есть?

— Зачем вы приехали туда с Алексеем? На Пионерку?

— Так. В гости к его сестре.

— Знаю, к кому. Сейчас они тоже здесь. Они здесь часто бывают. Тебе бы вообще не стоило туда ехать, ты же неглупый парень. Они там пьют, потом их привозят к нам. Сейчас и Вася и Женя тоже у нас.

— А они-то что сделали?

— Не важно. Лучше расскажи, что вы вчера начудили?

— Ну, выпили немножко.

— Это я понял, — он подумал, подумал, подумал:

— Вам повезло, что я вам попался. Попался бы кто другой, вы бы по групповухе, — здесь я невольно хмыкнул, — на пару лет загремели.

— За что?

— Как? Вы там такой погром устроили. Собака полудохлая, из будки не выходит. Раму выбили непонятно чем.

— А.

— Вот тебе и «а». Еще повезло тебе, что несовершеннолетний… Ладно, напишем так: ты у нас будешь как свидетель, Леша же твой просто перепил и чего-то напутал. Ты пытался его остановить, но не получилось. Ему должно повезти, на первый раз простят. Тебе повезло, что я с ним знаком.

Мы немного подумали, как это оформить. Потом написали бумаги какие надо. И участковый сказал мне, что через пару дней мы должны поехать, извиниться, включить свои способности, чтобы понравиться этой тетке, вставить стекла. И велел мне выметаться.

— А Леха? — спросил я, чувствуя себя идиотом.

— А Леха твой суда будет ждать. Но ему там нормально, они там всем семейством, скучно не будет.

— Вот как.

Мне хватило мелочи на один автобус, а до дома надо было с пересадкой. На втором я проехал несколько остановок, пока контролерша меня не выгнала. Дальше я шел пешком почти час, пришел домой уже около восьми вечера. Слава богу, дома никого не было. Я посмотрел на себя в зеркало: лицо у меня было странное, взрослое и не очень привлекательное. Под глазами были мешки, да и сама рожа была слегка сиреневая. Тут я вспомнил, что нужно сделать: пошел на кухню и выпил две кружки воды. Поел. А засыпая, чувствовал себя младенцем.

Леха пришел не на следующий день, как я ожидал, а через день. Пришел с новостями.

— Дали три месяца условно, — сказал он. — Только тебя еще ждет самое интересное.

Я вышел на улицу, и он все рассказал за куревом. Как Васина мама, увидав, что нас вяжут, решила тоже накатать заяву на Васю с Женей заодно. Написала, что они над ней издеваются. Что Вася с топором бегал за ней. Всякую чушь.

— А такое было?

— Ну, что-то такое было, но она еще приукрасила. Дали нам всем троим по три месяца условно. Но я тебе не об этом хотел рассказать. У нас проблемы.

И он рассказал. Они вышли после суда, прогулялись, выпили, зашли еще в один ларек. Купили еще водки, выходят, а там стоит некто Витя — пьяный в кал. Второй сын этой седой тетки, веранду которой мы разбомбили.