Читаем без скачивания Ворону не к лицу кимоно - Абэ Тисато

Асэби от этой улыбки почувствовала сильное возбуждение.

– Конечно. Надеюсь и на ваше расположение. И что не поставлю вас в неловкое положение своей неопытностью.

Масухо-но-сусуки радостно улыбалась ее бессвязным речам.

– Вы очень милая, как я и думала. Мне нравится все красивое и изящное.

Асэби пробормотала что-то невнятное и отвела глаза. Но Масухо-но-сусуки, не замечая ее замешательства, приподняла тонкие, будто ивовые ветви, брови:

– Но эта неженственная девица из Южного дома – что за поведение?! Вам не кажется, что это так неизящно? Я уж не говорю о ее внешности, но с таким характером… По-моему, ее ни за что не возьмут во дворец.

Она сделала паузу и громко, манерно засмеялась.

– Впрочем, какой бы ни была эта Хамаю, супругой Его Высочества буду я, так что мне все равно. Да, Сиратама?

– Ах, конечно, – ответил ей равнодушный голос, и Асэби только сейчас заметила, что за Масухо-но-сусуки прячется дочь из Северного дома.

– Госпожа Сиратама! – от неожиданности громко выкрикнула Асэби.

Та недовольно нахмурилась и закрылась веером. Масухо-но-сусуки рассмеялась и дотронулась до ее щеки.

– Сиратама у нас такая застенчивая! Даже парадную одежду выбрала вон какую скромную. Происхождение у нее неплохое, но она несколько простовата. Я поделюсь с тобой нарядами, можешь примерить. Тогда нас с тобой не различат.

Действительно, наряд у нее был роскошный: на парчовой накидке золотыми нитями вышиты бабочки и цветы, темно-красный цвет кимоно сменялся более светлым оттенком от верхнего слоя к нижнему, так что выглядела она обворожительно, словно пион, принявший человеческий облик. Украшения на венце с драгоценными камнями слегка позвякивали, словно льдинки, создавая ощущение прохлады.

«Но ведь… – подумала Асэби, – но ведь этот наряд не подойдет Сиратаме».

Например, на Хамаю была накидка, где по ткани насыщенного синего, как у ириса, цвета шел золотой узор, изображающий текущую воду. На первый взгляд узор казался дерзким, но Хамаю он шел, так как она с уверенностью носила свой наряд. Она, похоже, и сама это понимала. Асэби тоже выбрала для этого дня наряд, соответствующий ее характеру и внешности: алый сначала показался ей слишком ярким, слишком детским, но ее волосы были бледноваты, поэтому она решила, что этот цвет как раз подойдет. Вот и Сиратама наверняка точно так же сама ломала голову над тем, какое кимоно выбрать.

Однако неожиданно для Асэби, которая ожидала решительного отказа, Сиратама послушно поблагодарила подругу. На миг Асэби неприятно удивилась, однако при звуке звонкого голоса Масухо-но-сусуки это чувство развеялось, не успев оформиться.

– Ах, как же это я! Чуть не забыла о самом главном! Я ведь пришла, чтобы преподнести вам подарок в честь нашего знакомства! Кикуно! Подай! – важно произнесла она, и придворная дама, которую перед этим Хамаю назвала мелкой сошкой, вышла вперед. Она протягивала красный шелк, такой же, из которого был сшит наряд Масухо-но-сусуки.

– Это шелк, окрашенный цезальпинией [5], который со всем старанием изготовили мастера нашей земли. Это очень ценный цвет, пользоваться которым позволил нам дух старой камелии, проживший на западных землях многие тысячи лет. Эту ткань специально вышили нитью волшебной паучихи Дзёрогумо. Полюбуйтесь, как прекрасен этот узор из цветов сакуры!

Нечего и сказать, вышивка серебряными нитями была великолепна.

– Сущая безделица, но вы уж примите этот подарок.

– Вот этот?! – в ответ на слова Масухо-но-сусуки растерянно переспросила не Асэби, а Укоги.

– А какой же еще? – рассмеялась Масухо-но-сусуки.

Укоги робко, дрожащими руками приняла подарок вместо хозяйки, но потом она так и застыла с вытянутыми руками.

Асэби не знала ценности подарка, но по состоянию Укоги догадалась, что вещь очень хорошая. Она попыталась было поблагодарить Масухо-но-сусуки, но та просто светилась от счастья.

– Я и Сиратаме такую же подарила. А еще у вас такие красивые волосы – пусть и не такие, как мои. Думаю, их будет красиво оттенять этот цвет.

Асэби открыла рот, пытаясь что-то сказать, но вдруг почувствовала страшную усталость.

– Ничего, не волнуйтесь. У меня такого добра хоть метлой мети. Отец перед самым моим отъездом во дворец принес и оставил. Впрочем, он всегда так. Когда ты слишком красива, тоже не очень удобно, – чуть нахмурилась Масухо-но-сусуки. Впрочем, даже это не портило ее красоту.

– Госпожа, пора переодеваться!

– Ах, и правда! Прошу простить меня. – И Масухо-но-сусуки, оставив за собой эхо громкого смеха, унеслась, будто на крыльях ветра – хоть и не так, как Хамаю. Асэби и Сиратама проводили взглядом блестящую процессию, следующую за девушкой.

– Она, конечно, красавица…

«Но уж слишком… как бы это сказать… подавляет». – Слова не были произнесены, но в целом было понятно. Из-за веера выглянул темный, почти черный глаз, слегка изумленный.

– Как можно быть такой беспечной?

Асэби взглянула на девушку, и та как будто немного сердито посмотрела на нее в ответ.

– Наверное, считает, что у нас нет шансов стать официальными супругами молодого господина. Не видит в нас соперниц.

Только сейчас, при этих словах, Асэби потрясла догадка: все думают, что она приехала на равных сражаться с остальными тремя.

– Я и забыла…

– Забыла?

Голос Сиратамы прозвучал слишком громко, и Асэби спохватилась:

– Я ведь не получила такого хорошего воспитания, как вы, госпожа Сиратама… Я хотела сказать, что не могу соперничать с вами.

Асэби растерянно говорила что-то бессвязное, и взгляд Сиратамы становился все холоднее.

– Допустим, ты просто приехала представлять восточные земли. Может быть, тебе нужна более соответствующая этому твердость характера? – Бросив это, Сиратама тоже ушла в свой павильон.

Старуха, следовавшая за ней, бросила на Асэби укоризненный взгляд, и та поняла, что сделала что-то не то.

– Госпожа!

Услышав смущенный голос, Асэби поникла, словно растеряв все силы.

– Укоги, я ничего не понимаю, – сказала она с несчастным видом.

Укоги прикусила губу и почему-то выглядела раздосадованной.

– Это я виновата. Нужно было лучше объяснить вам, как обстоят дела.

Затем она сказала, что сначала нужно переодеться, и они прошли по галерее в Весенний павильон. Асэби официально получила ключ, поэтому они могли свободно зайти внутрь.

Внутри павильон оказался опрятнее, чем можно было предположить, и, как ни странно, обстановка походила на усадьбу в восточных землях: небрежно расставленная дорогая мебель и все вокруг напоминали о доме. Правда, там, где должны были быть стены, почему-то везде находились раздвижные двери. Женщины открыли одну и выглянули наружу: вид красивый. Наверное, в теплое время года эти двери можно не закрывать – вот будет приятно! Оглядывая просторный павильон, Асэби переоделась и впервые с тех пор, как прибыла сюда, смогла перевести дух. Укоги принесла ей плетенку для сидения и сама села лицом к удобно устроившейся госпоже.

– Итак, госпожа Асэби. Выражаю вам свою радость по поводу того, что вы без помех были представлены ко двору.

– Спасибо… Или так простенько нельзя поблагодарить?

Не скажешь, что совсем без помех. Укоги низко поклонилась:

– Дочери других домов выглядят очень грозно, правда? Видимо, каждая думает про себя: «Уж я-то!..» Так происходит во все времена, во всех поколениях. Честно говоря, я подумала, что «подружиться», как изволил говорить ваш отец, с ними не получится.

Асэби вспомнила, что привлекло ее внимание в словах Хамаю:

– А что значит «компания»? Госпожа Хамаю сказала, что мы с ней в одной компании и должны держаться друг друга, помните?

– Да-да, – с едва заметной неприязнью пробормотала Укоги и взглядом подала знак одной из находившихся позади дам. – Пожалуй, это будет легче понять, если вы взглянете сюда.

Дама-нёбо развернула свиток с изображением генеалогии дома Сокэ и четырех других родов. Если смотреть по порядку сверху, сразу было видно, что супругами правителя гораздо чаще становились девушки из Южного дома. Следующим шел Западный, а девушек из Восточного и Северного домов можно было пересчитать по пальцам.