Читаем без скачивания Испытание киллера - Лев Пучков

Для удобства в общении организация именуется ПРОФСОЮЗОМ. Я считаю, что это объективно. Судите сами: профессиональный союз, сборище профессионалов. Дилетантам там места нет. Непрофессионал (не усвоивший в совершенстве все аспекты и нюансы работы) в ПРОФСОЮЗЕ очень быстро умирает. Для этого существуют специализированные бригады ликвидаторов. Очень, хочу заметить, нехорошие и пасмурные дядьки — разок пришлось пообщаться, до сих пор, как вспомню, мурашки…

Сейчас, после наработки определенного стажа, я чувствую, что имею в этом синдикате убийц закрытого типа определенный вес. Мне позволяют спорить и возмущаться условиями работы, оказывают поддержку во всем, что касается специализации, и вообще я чувствую за своей спиной могучую силу, страшную своей неизведанностью и непредсказуемостью. Меня уже не обзывают по порядковому номеру, теперь я — Капитан. Это удобно во всех отношениях. Обычно Диспетчер ПРОФСОЮЗА звонит и говорит: «Капитан, ПРОФСОЮЗ решил (или — ПРОФСОЮЗ хочет) то-то и то-то». Я уволен из войск и лишен последнего на момент состояния в должности звания — капитан. Так что, если у кого-то и достанет ума подключиться к моему аппарату, он ничего особенного не услышит. Просто кто-то из бывших коллег обращается к сослуживцу.

Вот в общих чертах вторая сторона моего существования. И последнее, что нуждается в пояснении: Милка. Моя извечная боль и постоянный укор.

Когда-то, еще служа Родине во Внутренних войсках, я имел неосторожность убить одного неловкого мужика кавказской национальности. В принципе, он сам виноват: не научился толком обращаться с ножом, а туда же — приспичило ему, видишь ли, завалить офицера спецназа! Развлекался бы несколько иначе, глядишь, еще бы жил да жил. Так вот у этого парниши оказался брательник — Тимур. Его в тот раз я добить не догадался, а надо было. Понимание этого пришло несколько позже, с опытом. Когда убиваешь кавказца, надо вырезать весь его род. В противном случае через некоторое время кто-то из этого рода обязательно придет за твоей жизнью.

Тимур поклялся отомстить мне — даже расписку прислал, чтобы я проникся до глубины души. Эту угрозу я воспринял очень серьезно, но прошло много времени, острота ситуации постепенно сгладилась, и я потерял бдительность.

Потом я встретил Милку, влюбился в нее безоглядно и… и был жестоко наказан. Тимур со своей бандой выкрал мою женщину, чтобы заполучить меня для расчета. Их было четверо, и за те несколько часов, что Милка находилась в их власти, они делали с ней все, что хотели. Прошло уже два года, но каждый раз, как вспомню об этом, сердце кровью обливается…

Да, в тот раз Тимур получил расчет, но по моему раскладу. Мне помог ПРОФСОЮЗ. Воспользовавшись его услугами, я нашел похитителей и убил их без малейшего содрогания. Стер с лица земли. Я надеялся, что, покарав этих нелюдей, тем самым уничтожил память о том, что испытала моя женщина, но просчитался. Милка испытала сильнейший психоэмоциональный стресс, в результате ее пришлось поместить в элитарную психиатрическую клинику и почти год платить бешенные бабки за лечение. Спасибо Дону — фирма взвалила все расходы на свои плечи.

Затем дело вроде бы пошло на поправку: Милку разрешили содержать дома под присмотром приходящего врача. А чуть позже я совершил чудовищное злодеяние, оправдания которому нет и не будет. Легкомысленно решив, что моя маленькая женщина оправилась от потрясения, я, будучи изрядно подшофе, в один прекрасный вечер забрался к ней в постель и моментально реализовал свою похоть.

Милка была как каменная — ни разу не шевельнулась и широко открытыми глазами безотрывно смотрела в потолок. Надергавшись в свое удовольствие, я заметил наконец, что дело неладно, но было уже поздно. Женщина моя что-то шептала помертвевшими губами и вздрагивала от малейшего прикосновения. Когда же я попытался привести ее в чувство, с ней случился ужасный припадок.

Затем последовал реабилитационный курс — три долгих месяца в клинике, которые, увы, положительного результата не принесли. Мне пришлось оформлять опекунство, чтобы забрать Милку, потому что она была признана невменяемой и неспособной к самостоятельной жизни.

Теперь моя женщина вроде бы снова идет на поправку. Немаловажную роль в прогрессирующем улучшении сыграли сеансы, которые проводит с ней Оксана. Однако, помятуя об особенностях ее состояния, я прибегаю к услугам квалифицированной няни, которая безотлучно находится с Милкой, когда меня нет дома. И еще… после того, как я соорудил себе «художественное алиби», переоборудовав кабинет отца в изостудию, Милка увлеклась рисованием. Она может теперь целыми днями сидеть у окна и, мурлыкая какую-нибудь мелодию, малевать на холсте. В ней явно чувствуется талант: иногда ее портреты получаются так, словно их выполнил настоящий художник. Оксана говорит, что это очень полезно. Якобы живопись благотворно влияет на психику. Я, разумеется, доверяю ей — она специалист в этой области. Только вот… Иногда — обычно это случается при перепадах атмосферного давления или во время магнитных бурь — Милка начинает сосредоточенно выписывать один и тот же портрет. При этом она не мурлычет, и глаза ее тревожно расширены. Это портрет Тимура. Сходство просто потрясающее…

Я всегда рву эти холсты и стараюсь в такие моменты отвлечь мою маленькую женщину от живописи. Оксана говорит, что это отголосок потрясения, которое Милка испытала, и со временем это пройдет. И я ей доверяю — надеюсь, так и будет. Только одно меня тревожит. Рисуя портрет Тимура, Милка всегда наделяет его лицо одной характерной деталью — криминалисты это называют особой приметой. Милка старательно пририсовывает Тимуру V-образный шрам над правой бровью, след ножевого ранения. Но я могу вам поклясться чем угодно, что лоб Тимура — упокой Аллах его скверную душу — был чист, как задница новорожденного ребенка! Не было у него этого шрама!

Такой шрам есть у меня… И это в буквальном смысле убивает меня, повергая в состояние безысходной тоски. Моя женщина старательно метит моим шрамом лоб своего насильника…

Бип-бип!!! — звонко звякнул у ворот автосигнал. Уф-ф-ф! Ну наконец-то. А то нагнал тут меланхолии — впору стреляться!

Метнувшись на улицу, я уже спустя двадцать секунд влек в пенаты психоаналитичку с евродипломом и, плотоядно облизываясь, оценивал ее настроение. Оксана испускала почти ощутимые физически эротические флюиды, которые моментально выбили из моей головы тягостные размышления на тему «как жизнь уныла и безотрадна». Судя по всему, на сегодня намечалось мощнейшее психореабилитационное мероприятие, при соответствующей отдаче моего могучего организма чреватое многократной редупликацией во всех мыслимых позах…

Глава 3

– «Зенит-4; слушает.

— Цилина пригласите.

— Цилин на занятиях. Перезвоните в обед — с часу до трех.

— Это срочно! У него там беда с женой! Позовите!

— Ну… ну ладно — щас. — Ломкий мальчишеский голос сразу утратил официальность. Беда все извиняет. Ради беды можно нарушить расписание занятий и вообще все к чертям похерить: все мы люди…

Я вздохнул и, переложив мобильный телефон к левому уху, приник к окуляру подзорной трубы, пришпандоренной на штативе к подрамнику чердачного окна.

Не рано ли? В гостиной дома напротив, на третьем этаже, клиент наливал даме второй фужер шампанского. В бутылке еще осталось чуть меньше половины. От базы СОБРа до дома — минут десять езды. Нет, пожалуй, как раз. Пока Цилин соберется с мыслями, пока выйдет, заведет машину — они как раз улягутся и войдут в полноценный контакт.

— Але! Кто это!? — раздался в трубке встревоженный голос.

— Цилин? — уточнил я.

— Цилин, Цилин! — торопливо пробормотал абонент. — Чего там? А?!

Ага, запыхался, бедолага. От спортзала до КПП бежал, значит. Ладненько…

— Тут твою жену е…ут, братишка, — сожалеюще сообщил я. — Прямо на диване у тебя дома. Если хочешь посмотреть — приезжай.

— Кто это?! — раздраженно крикнул абонент. Не крикнул — простонал на выдохе, с надрывом и болью. Угу, угу — ладненько…

— Конь в пальто! Доброжелатель! — издевательски прорычал я. — Ты, лучше, сюда слушай, боец. Е…рь — крутой мужик. Через дорогу напротив подъезда — „БМВ“ темно-синий. Там водила и телохранитель, оба вооружены. Дверь на цепи?

— В смысле? — потерянно пробормотал Цилин. — Какая дверь? На какой…

— Тьфу, тормоз! — сердито оборвал я его. — Дверь твоей квартиры на цепочку закрывается?

— Закрывается, — подтвердил абонент потухшим голосом.

— Ну вот — я так и думал, — озабоченно пробурчал я. — Пока ты будешь там рваться в дверь, он по рации их вызовет — водилу с телохранителем, и они тебе пару лишних дыр в башке соорудят. Они, крутые, все такие — им жизнь такого, как ты, — по барабану. Так что если хочешь без особого скандала полюбоваться, как твоя симпатичная супруга под крутым ноги раздвигает, бокорезы прихвати. И с опаской… — Цилин, не дослушав, хлопнул трубку на рычаги. Есть контакт!