Читаем без скачивания Лето бешеного пса - Джо Лансдейл

Папа отвез нас на вечеринку. Был прекрасный прохладный вечер, летала масса светлячков и трещали сверчки, а мы с Томом вступили в игру в прятки, и пока тот, кому выпало водить, считал, мы разбежались прятаться. Я заполз под дом миссис Канертон, под переднюю веранду. И не успел я устроиться, как ко мне залезла Том.

— Эй! — прошипел я. — Сама найди себе место!

— Я же не знала, что ты здесь! И уже поздно бежать.

— Тогда сиди тихо, — сказал я.

Сидя там, мы увидели, как к ступеням веранды идут ботинки и брюки. Это были мужчины, которые до того стояли и курили во дворе. На крыльцо они собрались поговорить. Я узнал папины ботинки, и над нами на веранде началось какое-то движение, скрип кресел, а потом я услышал голос Сесила:

— Давно она мертва?

— Я так думаю, где-то с неделю, — ответил папа.

— А кто она? Мы ее знаем?

— Проститутка, — сказал папа. — Джейнис Джейн Уиллмен. Околачивается около дорожных забегаловок возле Мишн-Крик. Подцепила не того клиента и оказалась в реке.

— Утонула? — спросил кто-то еще.

— Полагаю, да. Но перед этим помучилась.

— Ты знаешь, кто это сделал? — спросил Сесил. — Ниточки есть?

— Да нет, по-настоящему нет ничего.

— Ниггеры! — Этот голос я знал. Старик Нейшн. Он выныривал всюду, где давали еду или где возможна выпивка, и никогда сам ничего не приносил. — Коль ниггеры найдут в низине белую женщину, они ее используют.

— Ага, — возразил другой голос. — А чего это белая женщина будет там околачиваться?

— Да небось он ее и притащил, — сказал мистер Нейшн. — Ниггер прихватит белую женщину при первом случае. Вот ты, если бы был ниггером, разве бы так не сделал? Что у тебя дома есть? Ниггерская баба. Не, белая женщина — это для них первое дело. А потом, ежели ты ниггер и такое с ней сделал, тебе придется ее убить, чтобы никто не знал. Да вообще уважающая себя белая женщина после такого жить не захочет.

— Хватит! — сказал папа.

— Ты мне грозишь, что ли? — спросил мистер Нейшн.

— Я говорю, хватит этих разговоров, — ответил папа. — Убийца может быть и белым, и черным.

— А окажется ниггером, — сказал мистер Нейшн. — Помянешь мое слово.

— Я слышал, у тебя есть подозреваемый, — сказал Сесил.

— На самом деле нет, — ответил папа.

— Какой-то цветной, — продолжал Сесил.

— Я ж так и знал, — сказал Нейшн. — Какой-нибудь проклятый ниггер.

— Я задержал человека для допроса, вот и все.

— И где он? — спросил Нейшн.

— А знаете что? — сказал папа. — Я бы от куска пирога не отказался.

Заскрипело крыльцо, открылась марлевая дверь, и мы услышали уходящие в дом шаги.

— Обожатель ниггерский, — сказал Нейшн.

— Хватит этого! — обрезал его Сесил.

— Это ты мне, парнишка?

— Тебе. И я сказал, хватит.

На веранде началась возня, движение, потом вдруг что-то шмякнуло, и мистер Нейшн полетел на землю прямо перед нами. Мы его видели в щели между ступенями. Он смотрел в нашу сторону, но вряд ли нас видел. Под домом было темно, и он был занят другим. Вскочил он быстро, бросился к ступеням, но тут на веранде снова послышалось движение и папин голос:

— Этан, не поднимайся на веранду. Иди домой.

— Да кто ты такой, чтобы мне указывать?

— Сейчас я констебль, и если ты сюда поднимешься или будешь мне хоть сколько-нибудь надоедать, я тебя арестую.

— Ты — и кто еще?

— Я и только я.

— А его? Он меня ударил. Ты на его стороне, потому что он за тебя!

— Я на его стороне потому что у тебя не пасть, а помойка и ты всем портишь удовольствие. Слишком много ты выпил. Иди домой и проспись, Этан. Давай по-хорошему.

Рука мистера Нейшна спустилась вниз и подобрала шляпу.

— Ты такой высокопотсав… поставленный, да?

— Просто нет смысла драться из-за ерунды, — ответил папа.

— Ладно, ты у меня посмотришь, любитель ниггерский!

— Не приходи больше в парикмахерскую, — сказал папа.

— Ноги моей не будет в твоей помойке, любитель ниггерский!

Мистер Нейшн повернулся и зашагал прочь.

— Сесил, ты слишком много говоришь, — сказал папа.

— Это я знаю, — ответил Сесил.

— Ладно, я хотел пирога, — сменил тему папа. — Войду в дом и попробую еще раз. А когда я вернусь, нельзя ли, чтобы разговор шел о чем-нибудь совсем другом?

— Меня устраивает, — сказал чей-то голос, и снова послышался звук открываемой двери. Сначала я подумал, что все ушли внутрь, но потом я понял, что папа и Сесил остались на веранде, и папа что-то говорит Сесилу.

— Извини, я не должен был так тебя осаживать.

— Ничего, — ответил Сесил. — Ты был прав. Я слишком много говорю.

— Ладно, забудем.

— Конечно! Кстати, Джейкоб, подозреваемый… ты думаешь, это он?

— Нет, не думаю.

— А ему ничего не грозит?

— Пока нет. Я могу просто его отпустить, и никто и знать не будет, кто это был. Пока что мне с ним помогает Билл Смут.

— Ну ладно, еще раз прости, Джейкоб.

— Все путем. Пошли наконец пирога попробуем.

Мы ехали на машине домой с набитыми животами — яблоки, пирог, лимонад. Окна были опущены, октябрьский ветер свеж и насыщен запахами леса. Мы ехали по извилистой лесной дороге, ведущей к нашему дому, и меня начало клонить в сон.

Том уже спала, уронив голову на грудь. Я привалился к стенке машины и тоже стал дремать. Потом я услышал, что мама разговаривает с папой.

— У него был ее кошелек? — спрашивала мама.

— Да, и он оттуда деньги вынул.

— Так это, может быть, он?

— Он говорит, что рыбачил, увидел кошелек и плавающее платье и вытащил кошелек удочкой. Увидел там деньги и взял. Он говорит, будто понимал, что кошельки из реки не вылавливают, а на нем не было имени, и всего пять долларов, которые бы все равно пропали. Он говорит, будто даже не думал, что кого-то убили. Так вполне могло быть. Лично я ему верю. Старого Моуза я знаю всю жизнь. Он меня учил рыбу ловить. Сам он вообще чуть ли не живет на реке в лодке. Мухи не обидит. К тому же ему семьдесят лет, и здоровье у него не очень. Жизнь он прожил тяжелую. Жена у него сбежала сорок лет назад, и он так этого и не пережил. Сын у него пропал, когда был подростком. Тот, кто изнасиловал эту женщину, должен быть очень силен. Она была молода, и, судя по виду тела, схватка была нешуточная. У человека, который это сделал, должно было хватить сил, чтобы… в общем, она здорово изрезана. Как и та, другая. Распороты груди. Рука отрезана у запястья. Мы ее так и не нашли.

— Боже мой!

— Извини, родная. Не хотел тебя расстраивать.

— А как ты нашел кошелек?

— Зашел навестить Моуза. Как всегда, когда бывал на реке. Кошелек лежал у него на столе в хижине. Пришлось его арестовать. Не знаю, надо ли было. Может, надо было просто взять кошелек и сказать, что я его нашел. Понимаешь, я ему верю. Но у меня нет доказательств ни «за», ни «против».

— А раньше Моуз ни в чем не был замешан?

— Когда сбежала его жена, кое-кто думал, что он ее убил. Она много себе позволяла. Таков был слух. Ничего не выяснилось.

— Но могло быть, что он это сделал?

— Наверное, могло быть.

— А что там было с его сыном?

— Парнишку звали Телли. Он был с детства не в себе. Моуз говорит, что потому жена от него и сбежала. Не могла вынести помешанного мальчишку. Парень пропал через четыре или пять лет после этого, и Моуз никогда об этом не говорил. Кое-кто думал, что его он тоже убил, но это тоже только слухи. Белые говорят про черных… так, как говорят. Я лично верю, что жена у него сбежала. Парень был не особо умен, и тоже мог сбежать. Он любил бродить по лесам и у реки. Мог утонуть, мог свалиться в какую-нибудь дыру и не выбраться.

— Но все равно все эти истории Моуза не красят?

— Не красят.

— И что ты будешь делать, Джейкоб?

— Не знаю. Запирать его в суде я опасаюсь. Это ведь не настоящая тюрьма, и разойдись весть, что тут замешан черный, дальше никто особо рассуждать не станет. Я уговорил Билла Смута разрешить мне держать Моуза в его сарае для наживки.

— А Моуз может убежать?

— Вообще-то мог бы. Но у него не то здоровье, родная. И он верит мне, что я расследую это дело и докажу, что он невиновен. Вот оттого я и нервничаю. Я же не знаю как. Думал обратиться в полицию Мишн-Крик, потому что у них опыта больше, но у них, знаешь, тоже эмоциональное отношение. Ходит слух, что тамошний шериф из Клана или был там когда-то. Честно говоря, я не знаю, что делать.

Я снова начал уплывать в сон. И думал про Моуза. Это был старый цветной, который ходил по берегу с тростью. В нем была примесь белой крови. Волосы рыжие, а глаза зеленые, как весенние листья. Обычно он рыбачил с весельной лодки. Жил он в хижине у берега милях в трех от нас. Жил на пойманную рыбу и подстреленных белок. Иногда, когда у нас бывал удачный день на охоте или на рыбалке, папа заходил к Моузу и давал ему белку или немного рыбы. Моуз всегда был рад нас видеть, или так казалось. Еще год назад я с ним рыбачил, пока Джейк не сказал мне, что так не делают. Нехорошо, чтобы тебя все время видели с ниггером.