Читаем без скачивания Мексиканский для начинающих - Александр Дорофеев

Вообще, надо признать, задумываясь о тысячелетиях, я ощущаю вялость, расслабленность в организме, будто смотрю вниз с пятнадцатого, к примеру, этажа.

Это уже не гнездо Времени. Это пропасть! Бездна! И сколько же нам-то выпадает на долю из этой пропасти, из этого глубочайшего колодца?

Если представить небоскреб в миллион этажей и с миллионом подъездов, то наше окошко и не отыскать, – черт его знает, где оно светится, какие там занавески, есть ли фикус на подоконнике…

Впрочем, чего скулить? Светится где-то – и слава богу!

Одно жалко – Пятому солнцу, с которым мы уже как-то свыклись, сроднились, осталось всего-то ничего.

Ну, совсем пустяк – какие-то восемь лет.

Предсказывают, конечно, много ужасного. Извержения вулканов, затопление американских берегов, зверское похолодание в Европе.

Есть предположение, что со дна океана поднимется, в конце-то концов, Атлантида, которую, кстати, некоторые ученые увязывают непосредственно с древней цивилизацией майя.

Говорят, когда Атлантида тонула, а было это вроде бы двенадцать с половиной тысяч лет назад, кое-кто из атлантов благополучно переправился на полуостров Юкатан. Они-то и обучили майя разным наукам вроде строительства пирамид и астрономии. К тому же атланты привезли с собой сундук, наполненный откровениями их мудрецов, и аккуратненько закопали, чтобы не слишком отягощать знаниями майские головы.

Вот-вот уж Атлантида поднимется вновь на свет божий, а сундучок атлантов так и не отыскали.

И это меня, приверженца поговорки «все тайное становится явным», искренне огорчает. Я даже забываю о скором конце Пятого солнца, а все думаю об атлантическом сундучке. Не припрятан ли он в гнезде Времени, в Канкуне? А может, в прекрасном городе Тулуме, возведенном когда-то майя на самом берегу Карибского моря?

Как раз в Тулум и ехали мы с Петей по дороге, проложенной в сельве.

Время от времени из кустов выскакивали муравьеды и долго махали нам вслед длинными носами. Броненосец, как торпеда, пронесся перед джипом. Парочка мексиканцев бросились под колеса, предлагая кукурузные лепешки.

Петя вел осторожно, напевая песню про Пятое солнце:

– Раз, два, три, четыре, пять,Вышло солнце погулять!

На седьмом куплете, который абсолютно ничем не отличался от первого, я вмешался:

– Педро, давай-ка сочиним гимн Пятого солнца.

– Нечего делать! – прищурился Петя. – Пятое солнце светит мне в глаз. Не дай бог, взорвется, как мощный фугас!

«Вот что значат открытые чакры, – подумал я, – рифма так и прет. А у меня – полный затор».

– Пятое солнце встает из-за туч… – продолжал Петя.

– Ну, Педро! Это известно – про сургуч…

– Ни фига подобного, влюбленное сердце, как пламенный луч!

– Сильно, – сказал я.

Петя прибавил газу и выдал еще одну строфу:

– Пятое солнце, не брось нас в беде. Я буду тобой любоваться везде.

У меня челюсть отвисла.

– Могу дальше, – сказал Петя. – Пятое солнце, прощай навсегда. Я тоже погасну, как гаснет звезда!

Он победоносно глядел на меня – вот, мол, тебе гимн, получи!

– А ты заметил скорость?!

– В каком смысле? – не понял я.

– Восемь строчек за километр! – радовался Петя, – Не каждый поэт потянет, верно?

– Разве что Гомер с Одиссеем, – предположил я вяло.

Петя же все более возбуждался:

– Решим простую задачу. Еду со скоростью сто километров в час. За один километр выдаю восемь строк. Вопрос – сколько будет за час?

– Сколько? – напрягся я.

– Восемьсот, балда! Восемьсот строк. Это тебе поэма, вроде «Руслана и Людмилы»! За час! Представь, каков доход! – Петя едва вписался в поворот. – Если хотя бы по десять песо за строчку.

– Чего ты все о деньгах, когда скоро солнце медным тазом накроется?

– Так вот и надо быть готовым, – сказал Петя рассудительно. – Все денег стоит! Место в бомбоубежище, провиант. Если куда подальше мотать – значит, на дорогу! Кто знает, может, самолет придется фрахтовать.

Петя задумался, чего-то, кажется, подсчитывая в уме.

– Напишу миллион строк. При моей скорострельности на это уйдет всего три месяца. Назову книжку «Пятое солнце», и, не говоря уж о славе, сколько в кармане? Чем не бизнес?!

Мы свернули налево и подъезжали к городу Тулум. По обеим сторонам дороги стояли бесконечные торговые ряды. В деревянных сарайчиках продавали тканые коврики, малахитовые, ониксовые, базальтовые скульптуры, серебряные и коралловые украшения, акульи клыки и целые челюсти. Здесь же жарили такосы, варили барбакоа и посоле – разновидности мясного и кукурузного супов. Вблизи жаровен мирно лежали в пыли собаки. Они были худы, но ленивы. Мальчишки сновали туда-сюда на велосипедах. Пели марьячис и надрывалась музыка-ранчера, современный деревенский фольклор.

Все это напоминало ярмарочную суету небольшого городка, но к Тулуму не имело отношения. Древний город майя стоял за стеной – тих, пустынен и как-то прозрачен.

Петя пошлялся по торговым рядам и, вернувшись, сказал с большим жизнелюбием:

– Знаешь ли, бабки на всем делать можно. Даже на солнце! И ты не больно-то переживай за него. Если богатые люди земли подумают да скинутся, солнце будет бархатным. Еще пять тысяч лет – будь спокоен!

И я понял, что у Педро нет сомнений – захочет и проживет пятьдесят веков, как неделю на Карибах.

Тулуп в тулуме

Перед городскими воротами сидели голые мексиканские собаки. Я почесал одной за ухом. Температура у нее была за сорок, то есть нормальная для голых собачек.

Подошли и другие, заранее протягивая уши. Им нравился процесс чесания. Поощряя его, они заглядывали мне в глаза.

Тогда-то я и понял – они знают, где зарыт сундучок атлантов. Эти голые собачки – потомки тех, что спаслись при крушении Атлантиды.

Когда меня осенила эта мысль, собаки дружно закивали головами, и температура их достигла невероятных высот. Несколько туристов взвизгнули, обжегшись.

В Мексике этим собакам нечего делать. Так, лоботрясничать на улицах. Зато на своей потонувшей родине они верой и правдой служили хозяевам.

Представьте, на атлантической улице поземка. Задувает в прорехи каменного дворца. Атлантические детишки хлюпают носами, кутаясь в овчинные тулупы. Тогда папаша загоняет в комнату свору голых собак. Сразу становится теплее, но все еще промозгло. Папа, мама и дети дружно чешут собакам уши. Через пять минут во дворце жара, хоть парься! И тулупы не нужны…

Да, более чистого отопления не сыскать!

Голые собаки провожали нас, пока мы гуляли по городу. Построенный тысячи лет назад, Тулум был торговым портом.

Его окружали крепкие стены, за которыми жили священники, математики, астрономы, архитекторы, инженеры. Остальные, без степеней и званий, – вне городских стен.

На скале, вдающейся в море, – огромный храм. Отсюда майя приветствовали рождение солнца.

«О, сеньор рассвета! – взывали жрецы. – О, пернатый змей Кукулькан! Путь твой далек и долог…»

– И нельзя повернуть назад! – вмешался Петя.

Я не сердился на него. Такого покоя, такой небесной благодати не ощущал я прежде ни в каком другом городе.

– Знаешь, – сказал Петя, – в Анапе тоже, помню, хорошо гуляли. Здесь с нами голые собаки ходят, а там – полуголые телки. Классный городишко Анапа!

Солнечные ветры насквозь продували Тулум.

Казалось, поставь только парус, и город храмов и пирамид сию секунду выйдет в открытое море.

Парус, наполнившись солнечным магнетическим ветром, поднимет Тулум в заоблачные дали, перенесет во времени, и мы наконец-то увидим, где атланты закопали сундук.

Пете, судя по всему, солнечный ветер здорово надул голову. Надев маску с ластами, он битых два часа гонялся за рыбкой по имени Желтый Гамлет. Тишайшие воды тулумского пляжа то и дело содрогались от Петиного неистовства. Он выкидывал немыслимые пируэты – выставлял на поверхность то одну ногу, то другую, то вообще непонятно чего. Это было куда серьезнее фигурного плавания. Это была брачная пляска сумасшедшей морской коровы!

Подрастратив энергию, придуревший Петя выполз на песок. Но не прошло и минуты, как он подпрыгнул – солнечный ветер вновь напитал его.

– Пойдем-ка – совершим восхождение!

По стертым просторным ступенькам, держась за толстую цепь, протянутую с вершины до подножия пирамиды, Петя полез вверх.

Я задержался внизу, вспомнив родное Лукоморье.

Если представить, что пирамида – это лукоморский могучий дуб, – то все в общем и целом встает на свои места. И цепь! И относительно ученый кот… И видения, и чудеса, и брег, и волны…

Избушки, правда, не видать. Но можно, можно было бы срубить здесь пятистенок. И зажить в тишине и покое среди призраков атлантов и майя, в компании голых собачек.

Пока я предавался мечтам, Петя уже был на макушке пирамиды. Какие-то восходящие потоки обволакивали его и, казалось, он парит над вершиной, над морем, над полуостровом Юкатан. Ему там было здорово, как, впрочем, и повсюду! Он сделал стойку на голове.