Читаем без скачивания Маска ангела - Кирилл Казанцев

— Оп-па, а я и не знал, что тут такие красотки живут. Ты не теряйся, не теряйся. — Он легонько двинул локтем Илью по ребрам и сел в машину, завел двигатель. Илья показал брату кулак, тот отмахнулся, поправил зеркало заднего вида и поехал к выезду на проспект, повернул к арке и уже почти пропал в ней, как слева что-то мелькнуло, так быстро, точно звезда упала. Багровая искра летела сверху вниз, Илье даже показалось, что он слышит тихий свист. Мелькнула, и пропала за кормой «бэхи», секунду или две ничего не происходило, а потом грянул взрыв. Машина подпрыгнула на месте и загорелась, пламя охватило в момент, поднялось столбом, загудело, и тут рвануло еще раз, на асфальт полетели осколки — это лопнули стекла. Огонь поднялся почти до второго этажа, раздался чей-то крик, потом вой сигнализаций припаркованных рядом машин, «бэха» плюхнулась на брюхо — ее покрышки уже сгорели, точно облитые бензином. Да не точно, а так оно и было — это рванул бензобак, полный, как запомнилось Илье, когда он смотрел на приборную панель, топлива было много, и гореть оно будет долго.

Илья кинулся к машине, отшатнулся, закрываясь от нестерпимого жара, побежал к водительской дверце, понимая, что уж поздно, что Макс внутри, но его не видно, он точно растаял в огне. Машина на глазах превращалась в обугленную груду металла, бесформенную, тошно вонявшую гарью и бензином, внутри никого не было. Илья зачем-то задрал голову, обежал машину вокруг, позвал Макса, крикнул еще раз, и еще, но никто не отзывался. Потом кто-то схватил его за куртку, потащил прочь от машины, Илья вырвался, рванул обратно, но его успели перехватить, толкнули на газон. Потом приехали пожарка и «Скорая», а потом пошел дождь.

Он лил всю ночь, стучал по подоконнику, Илья сидел на кухне и смотрел в стенку. В окно он глянул лишь один раз и больше не подходил, хоть и стемнело давно. Он знал, что «БМВ» еще там, его не увезли, заберут только завтра на спецстоянку, как сказал кто-то из полиции, но Илья не помнил, кто именно. По-хорошему, надо было лечь поспать, хоть немного, но стоило закрыть глаза, как появлялась картинка — из салона достают черную скрюченную куклу, кладут ее в черный пластиковый мешок, загружают в салон «Скорой». Эмоций при этом Илья не испытывал ни малейших, он точно знал, что это не Макс, просто потому, что так не бывает. Не бывает, что здоровый, полный сил молодой мужик за считаные минуты превращается в головешку.

И все же это было, шок и ступор спали ближе к рассвету, Илья поднялся с табуретки и подошел к окну. В темноте ничего не разглядел, но сквозняком в форточку принесло слабый запах гари, Илья передернулся, как от удара, и закрыл окно. Но не отходил, смотрел в темноту внизу, привыкая, осознавая, что Макса нет, он не вернется. Он сгорел в своей машине, это его положили в мешок и увезли в морг «для следственных действий» — вспомнились слова того же полицая. И еще кое-что подкинула память: «несчастный случай». Ну, если считать взрыв бензобака новенькой немецкой машины, недавно только из салона несчастным случаем… Хотя полицаям виднее.

Дыхание перехватило, Илья прижался лбом к холодному стеклу и закрыл глаза. Постоял так, вернулся на табуретку, уставился в стену. Было еще кое-что, до этой минуты крутившееся где-то на окраине сознания, а теперь напомнило о себе. «Отец не знает», — Илья отогнал эту мысль, но она тут же вернулась и вцепилась в измученный мозг. Отделаться от нее не было никакой возможности, Илья пристально смотрел в стенку, точно искал на ней ответ, и думал, как поступить.

С момента взрыва прошло почти десять часов, жене, вернее, вдове Макса — Ольге — уже сообщили, она звонила ночью и подозрительно спокойным голосом принялась расспрашивать его, как это произошло. Илья поначалу пытался ей наврать, но та мигом расколола его, а дальше у нее началась истерика. Ольга рыдала так, что Илье казалось, что вдову слышат его соседи за стенкой, он молча слушал Ольгу, потом связь оборвалась. Перезванивать он не стал — не до того было, пока сам себя в руки взял, уже утро настало. Серое, мутное, дождевое, с низкими облаками над крышами и ленивой моросью. Илья включил газ под чайником, достал мобильник, посмотрел на него. «Надо сказать — решился он, — пусть лучше от меня узнает». Мысль, что о смерти Макса отцу сообщат посторонние равнодушные люди, подстегнула, и Илья набрал номер отца.

Тот отвечать не торопился, но Илья ждал, пока не услышал знакомое недовольное «слушаю». Тут снова перехватило дыхание, Илья переждал спазм и сказал, выдал залпом, точно боялся, что еще секунда — и он не сможет выдавить из себя эти слова.

— Макс умер.

Пауза, потом тихий шорох, звон, потом снова тишина, абсолютная, точно в космосе. Илья молчал, отец тоже, потом спросил очень спокойно и ровно:

— Когда, где? Как это произошло?

— Вчера, — быстро ответил Илья, — вчера вечером, у дома его друга. ДТП, Макс врезался в дерево, взорвался бензобак…

Врать он никогда не умел, получалось коряво и нелепо, как и в этот раз. Чтобы бензобак взорвался при столкновении с деревом, скорость у машины должна быть под двести. Нет, «бэхе» это было нипочем, но на трассе, а не во дворе же. Отец промолчал, судя по фоновым звукам, он ходил по комнате, ходил быстро, а микрофон закрывал ладонью, чтобы не выдать тяжелого дыхания.

— Отец, — тихо сказал Илья, — ты меня слышишь?

— Да, — резко ответил тот, — слышу. Я приеду.

И отбился, из трубки понеслись короткие гудки, засвистел чайник. Илья выключил газ и собрался налить в кружку кипяток, но передумал. Он не мог больше оставаться в квартире, запертый в четырех стенах, она опротивела ему всего за одну ночь, он ненавидел это чужое жилье, точно оно было в чем-то виновато. Если бы Макс не привез его сюда, то ничего бы не произошло. Илья вышел в коридор, накинул куртку и сбежал по лестнице вниз. Обгоревший кузов «БМВ» лежал там же, где и вчера, Илья подумал, что это плохо, очень плохо, отец увидит его и поймет, как умер его сын. Вытащить бы эти головешки отсюда к чертовой матери, но трогать нельзя, ибо «следственные действия», черт их дери…

Было уже довольно светло, мимо проходили люди — они торопились на работу, поглядывали на останки машины и торопились дальше. Из третьего подъезда выскочили веселые таксы, за ними вышла сонная хозяйка, но собак она держала на поводках. Тем шлейки не мешали, псы резвились в точности, как и прошлым вечером, носились по лужам и в шутку дрались между собой. Илья смотрел на них, и тут вчерашняя картинка снова возникла перед глазами. Вот Макс прощается с ним, вот садится в машину, заводит ее, потом слева летит багровая искра, пропадает, и над машиной поднимается огонь. Искра… он видел похожее раньше, причем довольно часто, правда в темноте. Хотя нет — днем тоже, но всего пару раз. Но тогда дело было на полигоне, во время стрельб, а здесь город….

«Ерунда, быть того не может», — Илья машинально смотрел по сторонам, на верхние этажи дома-колодца, а в голове крутилось: «трассирующая пуля — это снаряд особой конструкции, светящийся в полете и оставляющий за собой дымный след». Дымного следа он не заметил, но это ерунда — свет-то был. И еще кое-что подкинула память: «трассирующий снаряд обладает зажигательным действием при попадании в легковоспламеняющийся объект (стог сена, бак с парами топлива)». Какие пары, у «бэхи» был полный бак…

Илья крутился на месте, смотрел на окна верхних этажей. Встал к машине спиной, пристально оглядел их, понимая, что выглядит глупо, но поделать с собой ничего не мог. Мозг милостиво подкинул задачку, отвлекая от пережитого ужаса и давая паузу перед грядущим — перед встречей с отцом, объяснением с ним, перед похоронами. На седьмом — последнем этаже — окно подъезда было открыто, и Илья кинулся туда, ворвался в подъезд и остановился.

Бардак тут был жуткий — шел ремонт, причем самая грязная его часть: сдирание старой штукатурки и побелки. Ступеньки покрыты плотной коркой грязи, стены в пятнах, в воздухе летает белая пыль. Илья осторожно, держась центра лестничного пролета, поднимался вверх, глядел по сторонам и под ноги. Стремянка, пластиковые ведра с водой и пустые, еще с какой-то дрянью, тряпки, грязная до жути спецодежда, обертки, обрывки газет, окурки — чувство такое, точно в бомжатник угодил. Но нет, люди тут жили приличные, на четвертом этаже он встретил девушку — она боком, на цыпочках кралась к лифту, стараясь не запачкать черные туфли. Страдальчески глянула на Илью и пропала в относительно чистой кабине.

На седьмом этаже ждала та же дрянь, грязь и разруха. Илья остановился на верхней ступеньке, наскоро огляделся и пошел вдоль стенки, глядя в пол. Следы, следы — их множество, на побелке хорошо видны отпечатки подошв, и также полно мусора. Зато потолок свежепобелен, поэтому окно и открыли, чтобы просох. Илья пошел туда, но остановился на полпути.

На подоконнике стоял пластиковый ящик, стоял на боку, на полу валялась тряпка. Обычная тряпка, таких тут полно, и все же в ней было что-то не то. Илья постоял еще немного и понял — она не перемазана в побелке, как другие, ее принесли недавно, может, даже вчера. Он поднял обрывок, покрутил его в руках, принюхался. Потянул носом еще раз, и поднес тряпку к лицу. От нее еле уловимо пахло ружейной смазкой, на синей ткани остались темные пятна, длинные и размазанные, точно кто-то протирал оружие. И бросил протирку здесь — то ли по небрежности, то ли наплевав на последствия. Илья положил тряпку на подоконник, перегнулся через него, потом отошел назад, пригнулся еще раз. Если бы он выбирал позицию для стрельбы, то лучшей не найти — двор и подъезд друга Макса как на ладони. И машина тоже, ее отлично видно отсюда, и стоит она, повернувшись к бойнице крылом с бензобаком.