Читаем без скачивания Главный инстинкт (сборник) - Максим Стрежный

– И это, и вот это, и многое другое было получено в результате как раз таких вот отвлеченных исследований! Да об ультракрите никто бы и не слыхал, если бы не отвлеченный труд команды Маринина!

– Владимир Евгеньевич, на философию мы сослаться не можем. Вы все время пытаетесь увести нас в сторону.

Арцимович принялась превращать портрет старпома, состоящий в основном из выпяченной челюсти и надвинутой на глаза форменной фуражки, в фас Дитриха. Исчезла фуражка, освободив место для модной прически – с тщательно, впрочем, припрятанной сегодня синей отметиной, закруглился подбородок, строптиво сложились еще по юношески припухлые губы… Стилус резко, выверенно двигался в длинных пальцах Арцимович. Она чувствовала, что никак не удавался взгляд Дитриха, но смотреть на него ей не хотелось. А на Владимира Евгеньевича ей смотреть было жалко.

– Постойте, джентльмены. С мотивациями все ясно. Нам нужно прийти к ситуации выигрыш-выигрыш-выигрыш. Давайте по порядку.

На голове нарисованного Дитриха появилась детская панамка, а на заднем плане проступили контуры воздушных шариков. Шариков было много, и они вполне могли вознести его в небеса.

– …для того чтобы так отклоняться от программы, нам нужно веское основание.

– Ну, так мы с вами опять по кругу пойдем…

Это называлось плановым заседанием рабочей группы. За огромным круглым столом сидели руководители подразделений, ведущие специалисты. Заседание шло уже больше двух часов.

Главный материаловед, наклонившись в кресле, украдкой трогал лист пальмы, растущей из большой четырехугольной кадки, пытаясь определить, настоящий он или нет. Лист казался ему живым – он был мягкий и чуть шершавый на ощупь. Ответственный за физзащиту, поняв, что его пасьянс уже не сойдется, пробовал сосредоточиться на черновике полугодового отчета; сосредоточиться ему мешали голоса спорящих. Начальник сводной группы расчетчиков, прикрыв веки, тер глаза большим и указательным пальцем. Он думал о том, что рассчитать предложенную ему программу за несколько дней невозможно… Когда наконец он открыл глаза, его взгляд как-то сам собой остановился на красивой шее доктора Арцимович.

– …за которым мы сидим, помните, откуда он взялся и что он символизирует?

Арцимович вернулась к сохраненному портрету старпома и принялась наносить штриховку – короткие, четкие линии – на кант его фуражки.

«Стол, – думала она, – как же, как же. Настоящее дерево, стоял в конференц-зале еще союзного Центра. Академик на первом совещании прочел целую лекцию. О принципах демократии и равноправия, преемственности поколений… Интересно, увидел бы он сейчас в круглой форме символ невозможности договориться и оказаться на одной стороне? Впрочем, будь здесь сейчас Академик, старый пират с седой гривой поверх дорогого костюма, уж он бы быстро навел порядок. Обратил бы внимание присутствующих на то, что именно его министерство вложилось в проект наиболее ощутимо. Дитриху припомнил бы несвоевременные поставки, Шафранову – неверные спецификации… Он бы бил их умеючи, с обаятельнейшей улыбкой, а еще успевал бы побрасывать свой угольный взгляд в вырез вашего, доктор, форменного халата. Академик у нас Ученый – лауреат, почетный член, живой классик. Два-три чужих синяка? Ерунда, не путайтесь под ногами! Впрочем, если бы здесь был Академик, то присутствовали бы и Капитан с Директором… Но тогда, вероятно, удалось бы решить дело даже скорее, кулуарно, не устраивая всей этой мерзости».

– …зря мы вам разрешили эту мини-серию. До нее все шло вполне по графику. Я согласен со старпомом. Хватит уже бесед. Есть договор. Давайте исполнять взятые обязательства.

«Это было понятно сразу. Одному нужны сроки, другому фиксированный диапазон. И все это прописано в соглашении. Теперь, сговорившись, они его дожмут». Арцимович все-таки посмотрела на Дитриха. Галстука на его шее еще не было, но неразлучная с ним до сих пор фенечка уже исчезла с запястья.

Конец ознакомительного фрагмента.