Читаем без скачивания Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц) - Галина Красовская

«Отгадай нас, отгадай!»

«Разгадаю!» — рассердившись, крикнул Гранат, топнул ногой и... очутился на полу.

Он протёр глаза, потрогал ушибленный бок и пробормотал:

— Приснится же такое...

Сон, однако, показался мудрецу интересным. Он уселся на полу поудобнее, в задумчивости поглядел на потолок и заговорил сам с собой:

— Ведь правда, сколько тайн ждёт разгадки, а люди живут на свете так мало...

Гранат потряс головой, хлопнул в ладоши и скомандовал:

— Подъём!

Он бодро вскочил и распахнул окно перед зарядкой — делать зарядку мудрец никогда не забывал. Он сделал глубокий вдох и выдох и уже поднял ногу, чтобы начать шаг на месте, как вдруг ветер швырнул в комнату какой-то листок. Листок описал в воздухе круг и опустился к ногам Граната.

Несколько мгновений мудрец глядел на него, застыв на месте с поднятой ногой и боясь пошевелиться, будто лист мог вспорхнуть и улететь обратно. Потом он схватил его и забегал по комнате.

— Где м-м-моя лупа! — бормотал Гранат, заикаясь от волнения.

Он суетился, натыкался на стулья, всё задевал и ронял.

Отыскав в груде всякой всячины большую, величиной с блюдце, лупу, мудрец в нетерпенье наставил её на листок.

Нежно-зелёная рубашка листка была расшита серебряными шнурочками жилок, которые по краям переходили в серебряную бахрому. С нижней стороны лист был светло-жёлтый, и эта жёлтая подкладка красиво оттеняла зелень рубашки и яркое серебро бахромы. Правда, кое-где лист сморщился и был жёсткий, будто жестяной.

— Вас-солибас! — вскричал Гранат. — Никогда не встречал таких листьев! А вдруг это... с того дерева?! Его принёс ночной ураган, значит, не за тридевять земель растёт дерево с такими листьями, а где-то поблизости... Гм... Где же ему расти, как не на Волчьем хребте — только там мы с Аргамаком не успели побывать! Сейчас же еду на Волчий хребет!

Уши Граната покраснели от волнения, брови-кустарники подскочили вверх, собрав лоб гармошкой.

Мудрец дёрнул себя за бороду, что подействовало на него успокаивающе, и быстро нарядился в походный костюм с карманами и непромокаемые сапоги. Из-под стола он выхватил походную сумку. В сумке лежали складная лопатка, самодельный бинокль, который смастерил для Граната Фитилёк, и ещё кое-что. Подумав, мудрец прибавил ко всему лупу, закинул сумку за плечо и выбежал из комнаты.

— Где мой олень? — закричал он, и из-за ёлки вышел, слегка прихрамывая, Аргамак. — Не отвезёшь ли ты меня на Волчий хребет? Тебе не трудно? — спросил его Гранат.

— Я здоров! — радостно отозвался Аргамак. Мудрец угостил оленя сахаром и, погромыхивая сумкой, влез к нему на спину.

Они могли бы скоротать путь задушевной беседой, но сегодня, как успел подметить наблюдательный Аргамак, хозяин был настроен необычно. Поэтому олень не стал надоедать ему вопросами и всю дорогу молчал.

— Поторопись, друг Аргамак, прошу тебя, — приговаривал Гранат и нетерпеливо вертелся на спине оленя.

Аргамак из кожи вон лез, чтоб угодить хозяину, и про себя поругивал свою хромую ногу.

Вдоль Волчьего хребта бежала речка Свирелька.

Гранат остановил оленя на берегу, слез с него и достал из сумки бинокль. Запрокинув голову так что с неё чуть не слетела панамка, Гранат стал оглядывать вершину Волчьего хребта. Там, на вершине, торчала острая кривая скала, похожая на волчий клык.

Любопытный Аргамак тоже закинул свои ветвистые рога и начал смотреть на Волчий хребет. Но ровным счётом ничего, достойного оленьего внимания, не обнаружил: обыкновенные деревья — жёлтые, зелёные, красные, наполовину уже раздетые осенним ветром.

— Поднимемся сразу к Волчьему клыку, на вершину... Вас-солибас! Я чуть не лопаюсь от нетерпения!.. — восклицал Гранат.

Подъём на хребет и правда оказался крутым, а лес — почти непроходимым.

— Вас-солибас! — бормотал Гранат. — Здесь, чего доброго, и Осечка никогда не бывал. Не мешало бы одолжить у него на всякий случай ружьё...

Но желание поскорей добраться к Волчьему клыку было так сильно, что мудрец тут же позабыл о своих опасениях.

Долго карабкались они по склону, продирались сквозь чащу и совсем выбились из сил.

Наконец перед ними открылась опушка. Гранат перевёл дух, вынул колючки из бороды и огляделся.

Ещё один подъём — и они достигнут вершины, Далеко внизу чуть заметно вилась Свирелька, а ещё ниже, в долине, как цветы на лугу, пестрели разноцветные домики Свирелии.

Передохнув, Гранат сказал оленю:

— Я вижу, у тебя разболелась нога, хотя ты это скрываешь. Останься здесь, а я один поднимусь на вершину.

Аргамак покорно вздохнул и остался на опушке.

А Гранат пыхтя поднимался на самую высокую гору Волчьего хребта. Здешние деревья и кустарники ещё не знали Граната и встретили его недружелюбно. Коряги норовили дать ему подножку, деревья подставляли бока, чтобы мудрец мог набить себе шишку на лбу, а колючки навострялись как раз в том месте, куда он, падая, попадал коленкой.

Но мудрец, весь в шишках и синяках, лез всё выше. От волнения сердце его колотилось так сильно, что из карманов рубашки выскакивали потревоженные бабочки, дремавшие там со вчерашнего дня.

Вот и макушка горы, а на ней — скала Волчий клык. Вблизи клык был ещё зловещее, каждая щель в нём злобно скалилась, а в каменных складках его вили гнёзда тучи.

Чтобы прогнать страх, Гранат три раза громко крикнул «вас-солибас!», обошёл Волчий клык и очутился у крутого обрыва.

Наконец-то! В трёх шагах от него, зацепившись корнями за край обрыва, стояло дерево с тёмным морщинистым стволом и неподвижными, тускло-серебристыми листьями.

Несколько мгновений мудрец глядел на дерево, позабыв дышать. Потом одной рукой он щипнул себя за нос, а другой дёрнул за бороду — на случай, если всё это ему только снится, — и от избытка чувств расхохотался так громко, что смех его разбудил Аргамака, задремавшего внизу на опушке.

Олень тут же примчался к хозяину, забыв о своей больной ноге.

— Взгляни, дружище Аргамак, какое красивое дерево! — воскликнул Гранат. — А ведь оно совсем старое и дикое!.. Ишь, где выросло, на самой макушке! Значит, не любит жары, раз сохранилось здесь, в горах, в прохладе... Смотри, смотри, Аргамак, вон торчат два таких же пенька... Здесь росли три дерева, а два, видно, состарились и упали в пропасть... Вас-солибас! Таких деревьев я никогда не видывал...

Гранат тряхнул ветку, и тёмные листья на дереве зазвенели, словно жестяные. Гранат достал из сумки лупу и долго разглядывал необыкновенные листья. Потом он отковырнул кусочек коры и принялся изучать ствол.

— В коре видны розовые жилки, а на листьях — серебристая бахрома... Это оно! Конечно, дерево это старое, поэтому уже не такое красивое... И листья не поют... Но всё равно — это оно, дерево счастья!

Мудрец выхватил из кармана свирель, задудел в неё и пустился в пляс. Плясал он, может быть, не так уж ловко, зато весело.

И тут случилось необыкновенное. При первых же звуках свирели дерево дрогнуло и стало медленно клониться к земле. Листья его глухо зазвенели, а старый ствол заскрипел и треснул.

— Вас-солибас, какое несчастье! — в испуге закричал Гранат. — Неужели оно уже умирает?

Но дерево больше не клонилось. Как только Гранат перестал играть на свирели, оно замерло в полунаклоне, и мудрец увидел среди листьев блестящие, словно лакированные, орешки.

— Нет, нет, ещё не всё погибло! — воскликнул он. — Гляди, Аргамак, на дереве растут какие-то орешки! Только, — в раздумье продолжал мудрец, — как же их достать? Вас-солибас! И почему я в детстве не научился лазить по деревьям!

Гранат всё же попытался влезть на дерево. Пустое! Не успел он долезть до первой ветки, как тут же свалился, едва удержавшись на краю обрыва.

— Ох, ох, — застонал мудрец, поднимаясь. — Что же нам делать, друг Аргамак?

Тут в голове его блеснула счастливая мысль: а не поможет ли свирель? Ведь дерево стало наклоняться, когда он заиграл на свирели, и опять замерло, когда свирель смолкла.

Гранат поспешно поднёс к губам свирель, и всё случилось так, как он ожидал.

— А ну, Аргамак, дай-ка я влезу к тебе на спину... Опасно заставлять дерево наклоняться...

Стоя на спине оленя, Гранат сорвал и сложил в карманы все до одного орешка. Если какой-нибудь из них сидел слишком высоко, Гранат подносил к губам свирель, и веточка, как живая, протягивала ему орешек.

Пыхтя, мудрец слез с оленя и пересчитал орешки — их оказалось сто и ещё один, самый большой и блестящий, который рос на макушке.

Едва Гранат успел это сделать, как дерево забило в жестяные ладошки-листья, согнулось и рухнуло в пропасть.

Гранат подошёл к самому краю обрыва и глянул вниз.

— Бедное, бедное дерево! — промолвил он и хотел снять с головы панамку, но, побоявшись повредить зрение Аргамаку, не снял. — Я опоздал... Оно дожило свой век... Я не услыхал, как оно поёт, оно не открыло мне своих тайн... Но я всё равно их разгадаю, вас-солибас!