Читаем без скачивания Смерть по почте - Дин Джеймс

Все, что я вам сейчас наплел, безусловно, весьма скучная попытка объяснить, почему я до сих пор не был на почте, по совместительству служащей деревенским супермаркетом.

Я задержался у ворот. Теплый, благоухающий бриз обдувал меня, принося с собой мириады дурманящих ароматов английского августовского утра. Я глубоко вдохнул тяжелый запах свежескошенного сена, который доносился со стороны фермы, расположенной ниже по холму. Все это вызвало воспоминания детства, проведенного на Миссисипи.

Я легкой походкой направился вниз по улице, которая являлась главной дорогой в деревне, хотя и была такой узенькой, что ни на одной карте вы ее не найдете. Так что я не особо боялся, что меня переедет грузовик. Я прошел мимо коттеджа Джейн Хардвик, мимо церкви и далее, в «деловую» часть деревушки, наслаждаясь по пути тенью от нависавших над самой дорогой деревьев. Когда я очнулся от глубоких раздумий, то заметил, что уже добрался до места, да к тому же к самому открытию. Эбигейл Уинтертон как раз отпирала дверь.

— Доброе утро, доктор Керби-Джонс. — Приветствие прозвучало неприязненно, да еще и сказано было кислым тоном. Судя по всему, недосыпание, вызванное ночными вылазками, не пошло ей на пользу.

— Доброе утро, мисс Уинтертон, — ответил я ей со всем своим американским добродушием, хотя она того и не заслуживала. Я даже приложился кончиками пальцев к шляпе в приветствии. — Как поживаете? Как вам утро? Очень рад был пообщаться с вами вчера у викария. Я, знаете ли, уверен, что мне понравится у вас в деревушке. Я столько лет мечтал переехать в Англию, и вот я здесь, моя мечта сбылась. А у вас такой очаровательный магазинчик!

Продолжая в том же духе, я льстил не переставая, пуская в ход свой южный акцент, что становился все выразительнее с каждым слогом… Одним словом, она была очарована еще до того, как я устал заливать ее елеем. Я даже убедил ее, что я из тех американцев, которые хотят быть англичанами в большей степени, чем сама английская королева.

Я передал бандероль, чтобы ее взвесили, затем отдал причитающиеся за пересылку деньги, и Эбигейл Уинтертон удовлетворила мое любопытство по поводу Общества любителей драмы в Снаппертон-Мамсли.

— Обществу уже более ста лет, знаете ли. Его основал прапрадед последнего баронета, — ах, как тщательно она избегала употребления ненавистной фамилии Блитерингтон, — и многие годы у нас шли успешные выступления. — Она остановилась, чтобы оценивающе посмотреть на меня. — Не желаете сыграть какую-нибудь роль? — Ее глаза вспыхнули огоньком, и я стал гадать, что она задумала на мой счет.

— Простите великодушно, — ответил я, стыдливо склонив голову, — но до сей поры во мне не замечалось ни толики актерского таланта. Боюсь, если и есть во мне какие дарования, так исключительно по части писательства. — Я, конечно, бессовестный хвастун, но почему бы и нет? У меня это так хорошо получается!

Мисс Уинтертон нахмурилась, обдумывая новую информацию. Но затем она просияла.

— Так ведь мы всегда рады новым писательским дарованиям. Вы когда-нибудь писали пьесы или, может, думали о том, чтобы написать? В конце концов, уж если такая бездарность, как Джайлз Блитеринггон, сподобился на пьесу, то уж такой образованный молодой человек, как вы, безусловно, сможет не хуже. — Меня удивил ее желчный тон, а выражение ненависти на ее лице можно было изучать часами. Будь я Прунеллой Блитеринггон, я бы держался поосторожнее.

Однако я снова вынужден был огорчить ее. Последним в мои планы входило сомнительное словотворчество для любительского общества, каким бы хорошим оно ни было. И уж поверьте мне, я знаю, о чем говорю!

Но Эбигейл Уинтертон, похоже, не слышала моих сожалений.

— Слава Богу, в этом году нам не придется ставить бред, написанный школьником-переростком. — На секунду мне показалось, что она говорит обо мне, но потом я понял, что она метит в Джайлза Блитерингтона. Я уже начинал жалеть бедолагу.

— Да-да, — сказал я вежливо. — Вчера вечером вы упомянули о какой-то подходящей пьесе.

Мисс Уинтертон жеманно улыбнулась. В жизни еще не видел такого притворства у взрослой дамы, но мисс Уинтертон могла давать уроки самым известным актрисам.

— Как же, как же, упоминала. — Она рассмеялась. Лошади на милю вокруг, должно быть, навострили уши. — Эта пьеса — то, что надо для нашей труппы. Деревня никогда не забудет ее!

Вероятно, ее посетила благодать Божья, которую я как-то пропустил. Она молча раскачивалась вперед-назад, совершенно не по-дамски.

— Это предвещает финансовую поддержку фонду восстановления церкви, я полагаю, — сказал я. — Может ли так случиться, что я встречался с автором этого замечательного драматического произведения? — Я даже похлопал ресницами в ее адрес, но все без толку.

Она вдруг застеснялась.

— Ну все, хватит, противный мальчишка. — Она совершенно очевидно флиртовала со мной. — Не думай, что расскажу тебе все, даже если ты будешь так меня уговаривать. Я полагаю, что стоит подождать до вечера и объявить всем на собрании.

— Что ж, жду с нетерпением, — вежливо ответил я.

— Эту ночь Снаппертон-Мамсли никогда не забудет. — Она фыркнула.

Я решил рискнуть.

— Да, что правда, то правда, ночи здесь действительно интересные. Я сам, знаете ли, сова, а иногда можно увидеть так много интересного, просто глядя в окно под утро.

Она потянулась за чем-то под прилавком, но передумала и посмотрела на меня сквозь нечесаную челку, свисавшую до самого носа.

— Чудесное время для прогулок, вы не находите? — продолжал я.

Она выпрямилась, неуверенно глядя на меня.

— Можно увидеть так много интересного, — повторил я.

— Возможно, — выговорила она наконец. — Если кому-то вздумается гулять по окрестностям в такой час, то можно увидеть что-нибудь из ряда вон выходящее. В такой деревушке, как наша, всегда найдутся маленькие тайны, которые только и ждут, чтобы их разгадали. — На ее лице появилось хитрое выражение. На мгновение мне показалось, что она забыла о моем существовании.

— Ах Боже мой, — спохватилась она, — и о чем я только думаю сегодня утром?! Вам ведь нужна ваша почта, правда?

— Безусловно! Большое спасибо, — сказал я, принимая от нее связку писем.

Тут со звоном колокольчика открылась дверь, и я был избавлен от дальнейшего общества мисс Уинтертон. Взошедшее солнце осветило посетительницу, отчего вокруг светлых волос ее засиял ореол. Затем дверь закрылась, отрезав солнечный свет, а я все стоял, моргая. Я достал солнцезащитные очки, нацепил их на нос, и мир снова обрел краски.

Она носила один из тех нарядов, которые кажутся невероятно простыми и в то же время элегантными, но стоят столько же, сколько аванс за мою первую книгу. В грации, с которой она двигалась, чувствовалась непоколебимая уверенность, что никто и ничто не встанет у нее на пути. Ее лицо было безмятежно прекрасным, чего я еще не встречал среди обитателей Снаппертон-Мамсли. Я решил, что ей под сорок, хотя очень даже может быть, что она хорошо сохранилась и ей уже за пятьдесят. И что она только делала здесь, в такой глуши? Поразительно!