Читаем без скачивания Мир пауков. Маг и Страна Призраков - Колин Уилсон

Над крышами поплыл звук гонга. В дни рабства он возвещал, что выходить на улицу запрещено; все, кто не успел укрыться, становятся добычей. Теперь сигнал раздавался по утрам, означая начало рабочего дня.

— Я должен идти к себе, — сказал Найл, — Через полчаса заседание Совета. — Полное название было Совет Свободных Людей, но Найл сокращал, щадя паучье самолюбие.

Когда пробирались через кусты назад, Найл заметил нечто, зацепившееся за ветку. Это была тонкая, изящной работы золотистая цепочка с кулоном такого же цвета. На одной его стороне был изображен символ, который они уже видели сегодня утром. Найл показал находку Дравигу, но тот уставился без всякого понимания. При всем своем уме пауки не различают символов.

— Такой же знак был на том свинцовом диске, что нашли под деревом, — пояснил Найл.

— И что он означает?

— Не знаю. Но попробую выяснить.

Когда возвращались по закоулку между стен, Haiti остановился и указал на следы.

— Теперь мне ясно, почему пятка глубже носка. Человек пятился, когда нес тело.

— А почему они не оставили труп там, на месте?

— Они рассчитывали, что, убирая, прячут все следы. Если бы снег валил гуще, мы так бы никогда и не дознались, как погиб Скорбо.

— Снег был им в помощь, — рассудил Дравиг.

— Он же и во вред.

В пахнущем сыростью, захламленном и пыльном коридоре Найл остановился, чтобы оглядеться еще раз. Теперь в пыли заметил еще и следы двух сандалий.

— Все никак не могу взять в толк, — поделился Найл, — как они заманили Скорбо сюда?

— Это я могу объяснить, — Найл вскинул удивленный взгляд на Дравига. — Они использовали запах паучихи-самки во время гона.

— Ну конечно же!

Именно его Найл и учуял, когда вошел сюда в первый раз. Когда он возвратился с Дравигом, запах уже выветрился — для Найла, но не для паука с его более тонким чутьем.

— Что я, по-твоему, должен сообщить Смертоносцу-Повелителю? — осведомился Дравиг.

Вопрос застал врасплох. Скорбо погиб, но при чем здесь он, Найл? И тут неожиданно дошло, что так рассуждают только непонятливые дети. Он, Найл, правит людьми в этом городе. Поэтому хочешь не хочешь, но ответственность за убийство несет он.

— Пожалуйста, передай Смертоносцу-Повелителю, что я приложу все старания, чтобы найти преступников. Когда это будет сделано, мы передадим их вам для наказания.

— Благодарю.

Умы паука и человека мимолетно соприкоснулись (вроде как рукопожатие!), и Дравиг двинулся на другую сторону площади. Когда им случалось быть наедине, главный советник, изменяя обычаю, не приседал, зная, что Найлу от этого неловко. Хотя сам Дравиг предпочел бы присесть, как все, ведь это соответствовало его миропониманию и чувству порядка.

Собравшись было идти на площадь следом за Дравигом, Найл кстати вспомнил про свинцовый диск, который оставил возле ведущей в сад двери, и возвратился за ним по коридору. Диска не было. Найл досконально помнил место, куда его положил, сохранился даже отпечаток на снегу, слегка присыпанный землей.

Перед домом рабы очищали от снега весь тротуар. Богатырского сложения надсмотрщик с дубоватой физиономией вскочил навытяжку, когда Найл приблизился.

— Как звать? — осведомился Найл.

— Дион, господин.

— Кто-нибудь заходил в дом на твоих глазах последние десять минут?

— Нет, господин.

Найл, слушая ответ, прощупал ум надсмотрщика: и вправду нет.

— А из рабов никто не был?

— Нет, господин.

На этот раз голос дрогнул. В общем-то, понять можно. Глядеть, как рабы лопатят снег, не бог весть какое развлечение; надсмотршик, ясное дело, отвернулся и глазел вдаль.

Найл задумчиво посмотрел на рабов. Трудно представить, чтобы кто-то из этих сонных созданий позарился на диск. Начать с того, что неудобно его таскать в кармане рубища. Рабам действительно присуща вороватость, но обычно они умыкали съестное или что-нибудь блестящее. Найл прошелся по умам тех, что поближе. Обычная картина: эдакая зыбкая облачность без прошлого и будущего, сплошное настоящее. Умы у рабов не преобразуют окружающее, по сути, никак. В сравнении с ними даже надсмотрщик казался чудом интеллекта. Зондируя умы рабов, Найл всегда испытывал уныние. Внутренняя пустота была им привычна настолько, что заражала, как болезнь.

— Слушай меня, Дион, — сказал Найл. — За этим домом есть сад, там в стене воротца. Пойдешь по моим следам вдоль прохода. Выйдешь к бассейну, пустому, и там на дне увидишь мертвое тело. Принеси ко дворцу. Понятно?

— Да, господин.

Если бы Дион и удивился, на лице не отразилось бы решительно ничего. При пауках надсмотрщиков дрессировали четко, как механизмы.

Шагая по своим оставленным в снегу следам, Найл пребывал в задумчивости. События прошедших нескольких часов вносили небывалую сумятицу. Вместе с тем вызывали они не тревогу, а, скорее, досадливую растерянность — и без того дел невпроворот, а тут еще это.

Минувшие полгода по числу дел были самыми насыщенными и волнующими в его жизни. С той поры как у пауков была отвоевана свобода, пошла не жизнь, а сплошное приключение. В пору рабства мышление людей подавлялось. Малыши содержались в детских под строгим надзором; людей, выказывающих признаки необычайной одаренности, уничтожали. Книги были под запретом, равно как и всякие механизмы. Технические приспособления под страхом смерти запрещалось мастерить даже слугам жуков-бомбардиров, всегда пользовавшимся относительной свободой.

На деле слуги жуков запрет саботировали, втайне обучая детей грамоте. В городе же пауков попустительства не было. С самого рождения в умы слуг систематически вторгались хозяева, даже потаенные людские мысли были перед пауками как на ладони. Большинство о свободе никогда и не помышляли.

Иное дело — жители Диры. До порабощения, что в прошлом году, они были свободны. Но умы их из поколения в поколение ограничивали заточение в подземной крепости, а также постоянные дисциплинарные строгости, обусловленные необходимостью хорониться от паучьих воздушных дозоров. Для обеспечения безопасности тамошние правители — как и последний венценосец Каззак — требовали неукоснительного подчинения и лояльности. Даже к женщинам Диры Каззак относился как к своему гарему. Так что люди Диры лишены были возможности самостоятельно принимать решения, как и в городе пауков.

Найл достаточно быстро уяснил, что людей необходимо учить пользоваться своей свободой. От ее избытка они теряются и впадают в лень. Поэтому мужчины в городе пауков по-прежнему выходили на работу под присмотром служительниц. Только теперь эт и служительницы состояли — по крайней мере номинально — в подчинении у Совета Свободных Людей. Фактически люди продолжали трудиться бок о бок со своими прежними хозяевами и к паукам относились с почтением, внушенным с детства. По их разумению, Найл сошел бы за управителя, назначенного пауками. Стремления к «свободе» у них не было.