Читаем без скачивания Генрих Гиммлер - Роджер Мэнвэлл

Тем не менее Гиммлер укреплялся в своих антисемитских взглядах, довольно обычных для правых националистов-католиков юга Германии. С 1922 года усиление антиеврейских настроений отразили и дневники Гиммлера, хотя однажды его чувства смягчились по отношению к молодой еврейской танцовщице. Он и его друг по имени Альфонс, которому удалось уговорить Генриха принять участие в такой необычной экспедиции, встретили девушку в ночном клубе. Гиммлер отметил, что «в ней не было ничего еврейского, по крайней мере, так казалось. Сначала я отпустил несколько замечаний насчет евреев, я абсолютно не подозревал, что она одна из них». В сентиментальных выражениях Генрих извинился перед девушкой, несомненно потому, что она была очень хорошенькой и приятно шокировала его признанием в том, что она уже не «невинна». С гораздо меньшей терпимостью Гиммлер относился к своему сокурснику и бывшему однокласснику — еврею Вольфгангу Халлгартену, которого называл «жиденком» и «жидовской вошью», потому что тот стал левым пацифистом[6]. Таким образом, в дневниках время от времени появлялись ссылки на так называемый «еврейский вопрос».

Это случилось в июле 1922 года, незадолго до того, как Гиммлер окончил колледж и стал сам зарабатывать на жизнь. Официальные записи показывают, что формально он не заявлял о своем намерении быть принятым в нацистскую партию до августа 1923 года, за 4 месяца до неудачного путча, в котором ему было суждено сыграть незначительную роль знаменщика в отряде Рема. Люди Рема не принимали участия в печально известном марше по улицам Мюнхена, возглавляемом Гитлером и Людендорфом, — отряду был поручен захват Военного министерства в центре Мюнхена. Сохранилась фотография, на которой Гиммлер стоит рядом с Ремом, держа в руках традиционный имперский штандарт, и всматривается в шаткие баррикады из дерева и колючей проволоки. Он специально приехал из Шлейсхейма, чтобы принять участие в этом захватывающем событии, и неудача акции стоила ему потери работы, хоть Гиммлеру и удалось сохранить свободу.

Продолжавшийся 2 дня Мюнхенский путч впервые свел в общей акции будущих нацистских лидеров: Гитлера, Геринга, Рема и Гиммлера. Но в то время как Гиммлер стоял на заднем плане, держа флаг, Геринг, бывший летчик-ас, был рядом с Гитлером и Людендорфом 9 ноября (день предпринятой Гитлером попытки государственного переворота) на митинге ведущих баварских министров в Бюргербраукеллер — самой большой пивной Мюнхена. Рем, к этому времени уже ярый союзник нацистского движения, согласился повести свой отряд на штаб-квартиру Военного министерства на Шонфельдштрассе, где сотрудники министерства забаррикадировались, и открыть пулеметный огонь по укреплениям. Это была единственная акция переворота, которая удалась. Рем и его люди заняли здание и оставались там в ночь с 8 на 9 ноября, а Гитлер со своими штурмовиками проводил ночные часы в Бюргербраукеллер, пока не было принято решение на следующий день проследовать к центру города и соединиться там с силами Рема, который единственный из лидеров путча не вел себя как мелодраматический актер. Марш, начавшийся около 11 часов утра, возглавлял Гитлер, размахивавший револьвером, и Людендорф, напустивший на себя мрачный и важный вид. В акции участвовало около трех тысяч штурмовиков; они перешли Изар и прошли около мили по направлению к городской ратуше на Мариенплац. Затем следовало пройти еще милю по узким улочкам до Военного министерства. В конце концов марш остановила вооруженная полиция, последовала драка, в которой Гитлер отделался небольшими ушибами и ссадинами, а Геринг был тяжело ранен в пах. Лишь Людендорф продолжал шагать, не обращая внимания на пули, уверенный в своем железном авторитете. Но он был арестован, а через два часа Рем и его люди тоже были вынуждены сдаться: здание Военного министерства, где находился отряд, с утра осаждали пехотные части регулярной армии.

Времена были слишком нестабильны для яростных взаимных обвинений. Нацистскую партию запретили; Гиммлер потерял работу и вынужден был униженно вернуться домой. Дом теперь находился в Мюнхене, куда семья снова переехала в 1922 году. Рем, к которому Гиммлер продолжал относиться с уважением и любовью, как к старшему товарищу-офицеру, подобно другим участникам неудавшегося путча, находился в тюрьме. 15 февраля 1924 года Гиммлер попросил у Баварского министерства юстиции разрешения посетить Штадельхеймскую тюрьму, где содержался Рем. Он приехал в тюрьму на мотоцикле, взяв с собой несколько апельсинов и выпуск газеты «Гроссдойче цайтунг». «Двадцать минут говорил с капитаном Ремом, — записал он по возвращении. — Мы прекрасно побеседовали и были абсолютно откровенны». Они обсуждали разных людей, Рем благодарил за апельсины. «Он сохранил свое чувство юмора, он все тот же добрый капитан Рем», — отметил Гиммлер.

На суде над заговорщиками, который начался 26 февраля и продлился 3 недели, Гитлер выступал так, будто был обвинителем, и процесс превратился в глупую формальность. Гитлера признали виновным и вынесли условный приговор, а Рема освободили, хотя и объявили виновным в государственной измене. Гитлер был заключен в замок Ландсберг, Рем же проводил в жизнь собственные планы основания революционного военного движения, пока Гитлер, диктовавший книгу «Моя борьба», намеренно позволил своей ушедшей в подполье партии дезинтегрироваться в его отсутствие. К тому времени, когда Гитлера освободили (во многом благодаря расположению к нему баварского министра юстиции Франца Гюртнера), Рем уже не был желанным членом партии Гитлера. В апреле 1925 года он был вынужден послать Гитлеру свое заявление об отставке с должности командира штурмовиков.

Гиммлер в это время тоже был активен. К огромному неудовольствию семьи он отказывался искать работу: он говорил, что хочет быть свободен для занятий политикой. Националисты и антисемитские крайне правые группы, называемые народниками, больше всего соответствовали распущенной нацистской партии. Самыми выдающимися их сторонниками были Людендорф, Грегор Штрассер и Альфред Розенберг. Вместе группы народников имели сильное влияние в баварском правительстве, и в 1924 году во время выборов в рейхстаг им удалось получить достаточную поддержку для того, чтобы обеспечить себе 32 места. Штрассер, Рем и Людендорф были среди тех, кто стали депутатами рейхстага.

Такой успех конечно же привлекал Гиммлера. Имея много свободного времени, он принял участие в политической кампании народников в Нижней Баварии. Он начал приобретать опыт участника выступлений на политических митингах; он объездил все городки и деревни в окрестностях Мюнхена и говорил о «порабощении рабочих биржевыми капиталистами» и о «еврейском вопросе». «Труден и мучительно тяжел для людей этот долг», — пишет он после сложной встречи в деревне, на которой присутствовали крестьяне и коммунисты. Так же, как и другие выступающие, он смешивался с толпой слушателей и поощрял отдельные высказывания. Таким образом, основа его первых политических опытов закладывалась в той же суровой школе, что и у молодого Йозефа Геббельса, который был втянут в ту же область политики и выступал на подобных собраниях в промышленной области Рур.