Читаем без скачивания 20000 миль под парусами - Д. Лухманов

Во всех значительных городах Англии существуют так называемые шестипенсовые базары; На этих базарах каждая вещь стоит только шесть пенсов. При нашем, скромном бюджете мы все набросились на эти базары. Но то, что там было куплено, оказалось страшной дранью. Выставки этих громадных магазинов занимают иногда целые пассажи и рассчитаны на непритязательный вкус.

Ремонт «Товарища» был закончен; провизия, пресная вода и необходимые для дальнего плавания материалы были приняты на борт. Отход назначен на 8 сентября{10}.

Накануне я получил предложение одной лондонской кинематографической фирмы заснять маневры и выход «Товарища» под парусами в открытое море.

Я согласился, с условием, что экземпляр фильма будет предоставлен бесплатно «Товарищу». Фирма тотчас же согласилась. К моменту отхода съемщики прибыли на «Товарищ».

В пять часов утра 8 сентября к борту «Товарища» подошли два буксира и, развернув его носом к выходу, повели на рейд, мимо доков, морского кладбища, Нетли.

Был мертвый штиль. Нечего было и думать о том, чтобы вступить под паруса. Итти под буксирами в канал и, поставив там паруса, сделаться игрушкой сменных течений, было бы слишком рискованно. Поэтому, не доходя до мыса св. Екатерины на о. Уайт, я попросил лоцмана поставить судно на якорь против местечка Синью.

Для утешения киносъемщиков и отчасти для практики учеников, немного отвыкших от парусов за время стоянки в порту, было проведено парусное учение: поставлены и затем моментально убраны и закреплены несколько парусов.

Киносъемщики весело раскланялись, пересели вместе с лоцманом на буксир и отправились обратно в Саутгемптон. А «Товарищ», по буквальному смыслу пословицы, остался ждать у моря погоды.

Весь день 8 сентября мы провели за уборкой судна. И на другое утро, когда взошло солнце, было приятно увидеть наш корабль прибранным, выкрашенным от верхушек мачт до ватерлинии, с выскобленными, оттертыми песком палубами, с ярко сияющей медью.

А ветра все не было. Барометр падал. Но, увы, его падение предвещало не желанный норд-ост, а противный зюйд-вест — преобладающий летний ветер на севере Европы. Наши матросы-поморы в шутку пробовали колдовать.

Они бросали в море через голову лучинки и, оборотясь лицом к востоку, пели:

Всток да обедник,Пора потянуть!Запад-шалонник,Пора покидать.Тридевять плешей,Все сосчитаны,Пересчитаны.Встокова плешьНаперед пошла.Встоку да обедникуКаши наварюИ блинов напеку,А Западу-шалонникуСпину оголю.У Встока да обедникаЖена хороша,А у Запада-шалонникаЖена померла.

Кончив петь, они спешили посмотреть, как легли на воду лучинки и откуда надо ждать ветра.

Глядя на это гаданье, ученики хохотали до слез. Впрочем, и сами колдуны в него не верили и только говорили, что у них на мурманском побережье обычай этот еще от дедов ведется.

На другой день, когда потянул легкий западный ветер, попробовали новое средство.

Раздобыли черного таракана, которого после ремонта пришлось искать довольно долго. Посадили его на щепку и, приговаривая: «Поди, таракан, на воду, подыми, таракан, севера», бросили за борт. Однако, и это средство не помогло.

В ожидании попутного ветра мы занимались шлюпочными учениями.

Раза два я устраивал пожарную тревогу.

Мимо нас сновало много моторных катеров и яхт. Некоторые из них близко резали корму. Как-то раз небольшая, переделанная из старой спасательной шлюпки яхта, под управлением веселого молодого человека без пиджака и двух босоногих девушек-подростков, подошла к нашему борту. Обе девушки со смехом принялись бросать к нам на палубу яблоки, газеты и иллюстрированные журналы.

— Яблоки из нашего сада, кушайте! А газеты и журналы мы уже прочитали, возвращать не надо.

Наша молодежь разделилась на два лагеря: одни, перевесившись через борт, весело болтали с босоногими девушками, другие, более практичные, подбирали и делили яблоки.

— Не возьметесь ли вы сдать на почту наши письма? — спросил кто-то.

— А они готовы? — спросили с яхты.

— To-то и беда, что не готовы. Но если вы завтра утром придете опять, мы приготовим.

— Пишите! Вам, наверно, придется долго тут стоять, этот зюйд-вест непременно продует несколько дней, а мы будем приходить к вам за почтой каждое утро.

На другой день вскоре после подъема флага вахтенный сигнальщик доложил:

— «Наша» яхта идет с берега, наперво за письмами. Писем набралось целое ведро. Туда же, в отдельном пакете, были вложены и деньги на марки. Яхточка была встречена нашим оркестром балалаечников. На этот раз девушки привезли нам свежих огурцов. Ребята были в полном восторге.

— Вот это, действительно, нашинская яхта — настоящая пролетарская! — говорили с восторгом ребята.

На пятый день стоянки «Товарища» на рейде я велел спустить на воду наш новый моторный катер и решил съехать на берег, посмотреть, что представляет собою Сивью, а кстати и запастись свежей провизией. Со мной поехали артельщик и несколько учеников.

Синью оказалось прелестным маленьким местечком. Жители приняли нас необычайно радушно. В магазине, где мы купили ящик лимонов и свежей зелени, нам дали проводника. С его помощью мы достали свежего мяса, рыбы и хлеба. Хлеб скупили в трех булочных. Не знаю, что осталось на ужин местным жителям. Проводник был веселый и расторопный малый. Он достал нам ручную тележку, на которую мы и погрузили все наши запасы. Я решил воспользоваться знакомством этого проводника с местными жителями и купить какого-нибудь щенка или котенка.

— За щенка не ручаюсь вам, сэр, — ответил мне проводник: — сентябрь плохое время для щенят; весенние ужо все разошлись, а осенних надо ждать только к ноябрю. Кота достать легче, сэр. У миссис Фергисон есть необыкновенные черные коты, не то сибирские, не то ангорские, очень пушистые и красивые.

Мы отправились все гурьбой к миссис Фергисон.

После продолжительных переговоров она согласилась уступить нам за десять шиллингов молодого кота Блэки, взяв с нас клятву, что мы будем его хорошо кормить и давать ему каждый день молоко. Мы переглянулись, но торжественно обещали. Артельщик сказал мне по-русски: