Читаем без скачивания Побочный эффект - Татьяна Туринская

Ларочка понимающе покивала головой и сказала тихонько:

– Вот и я говорю: привычка. Она частенько любовь заменяет, а люди и не понимают этого…

С этих пор в разговорах подруг тема супружеской любви и привычки заняла одно из главенствующих положений. Ларочка села на своего конька. Как раньше она много месяцев кряду капала Ирине на мозги, вбивая мысль о том, что та выглядит просто ужасно, так теперь красной нитью проходила тема изжитости семейных отношений между Ирой и Сергеем. То Ларочка делилась подозрениями, что наверняка у Сергея появилась любовница, то она затевала старую, как мир, песню: «Он тебя не достоин».

– Ирочка, дорогая! Смотрю я на тебя, и сердце кровью обливается: ты ж у нас и красивая, и умная, и удачливая. Да ты ж не барахло какое-нибудь, ты ж заместитель руководителя огромного предприятия, а терпишь такое отношение к себе.

– Какое отношение? – искренне изумилась Ирина.

– Ну как какое. Вот только не надо делать вид, что ты ничего не понимаешь! Господи, да козлу же понятно, что Сергей тебя разлюбил давным-давно! Живет с тобой сугубо по привычке, а может, просто лень разводиться. Это ж какие хлопоты: суд, алименты, размен квартиры. Ты ему нынче так, нечто наподобие мебели: должна быть рядом для удобства.

– Ну что ты мелешь?!

– А душа-то его явно не с тобой! Для души у него другая есть. Может, не так хороша, как ты, зато по-настоящему молодая и влюбленная. А ты ведь и сама не скрываешь, что все чувства давно превратились в привычку. Думаешь, он этого не чувствует? Чувствует, милая моя, еще как чувствует! Потому и нашел себе отдушину на стороне.

– Хватит! Прекрати!

Но Ларочку трудно было остановить. Войдя в раж, она не слышала никого вокруг, пока не выскажет свою мысль до конца:

– Да и вообще, какой мужик станет терпеть, что баба выше его на социальной лестнице устроилась, да еще и денег в дом тягает гораздо больше его самого? Ни один нормальный, уверяю тебя! Так что ваши отношения давно себя изжили. Только не вздумай от этого расстраиваться – тебе волноваться нельзя, а то швы разойдутся. Да и вообще от плохих мыслей новые морщинки могут появиться. Ты, главное, не принимай ничего близко к сердцу. Ты ведь его и сама уже давно разлюбила, только все боялась себе признаться, придумала дурацкую теорию о «хорошей» привычке. Привычка – она и есть привычка, и ничего хорошего для любви в ней быть не может! Не обманывай себя, признайся: ты его уже не любишь!

Уследить за ее логикой было нелегко. Начали, вроде, с обсуждения Ириной внешности. А тут уже выводы о том, что она не любит мужа.

А Ларочка тем временем взахлеб развивала свою теорию:

– Да и, в принципе, это вполне логично: на фиг он тебе нужен? Ты у нас кто? Царица, непревзойденная красавица, редчайшая умница, светская львица. А он? Ну кто он такой? Что он вообще из себя представляет? Мужлан в замасленной робе, провонявший соляркой! На кой хрен он тебе сдался? Зачем тебе терпеть рядом с собой это несостоявшееся ничтожество?

Ира не выдержала:

– Ну, знаешь! Пошла бы ты лучше поработала, что ли! Несешь околесицу!

– Я?! Околесицу?! Да я…

– Как тебе не стыдно? Ты же днюешь и ночуешь в нашем доме, ты же с нами и в будни, и в праздники! Ты прекрасно знаешь, что мы живем душа в душу, у нас прекрасные отношения. И я его люблю, и он меня любит. И Маринку он любит, он вообще замечательный муж и отец…

Ларочка обреченно махнула рукой:

– А, что тебе говорить, если ты попросту отказываешься взглянуть правде в глаза. Любит он тебя, как же. Вот как раз потому и говорю, что и будни, и праздники провожу в вашей семье. Кстати, спасибо, что так деликатно напомнила мне о моем одиночестве. Но уж лучше я буду одна, уверенная в том, что меня никто не обманывает и не предаст в любую минуту с лучшей подругой. А вот о твоей любви к супругу очень даже можно поспорить. Так, говоришь, любишь?

– Люблю, – твердо ответила Ира.

– Тогда почему так боишься взять его с собой на новогоднюю вечеринку? Это раньше у нас гуляли без законных половин, но ведь уже второй год приветствуется появление на вечеринке вместе с супругами. А ты сказала Сереге, что наши вечеринки давно перестали быть закрытыми?

Ирина опешила. Стояла молча, опустив глаза долу. Нет, она ему ничего не сказала. Она даже не думала, что об этом нужно ему сказать, что его нужно взять с собой на корпоратив. Не то, что не хотела идти с ним. Хуже того – она об этом даже не думала…

– То-то, – подвела черту под вопросами Ларочка. – А почему? Сказать или сама знаешь? Знаешь, конечно, только я все равно скажу, а то ты любишь прятаться от правды. Потому что ты его стесняешься. Разве нет? Ну как же ты, заместитель начальника, шишка на ровном месте, вся из себя такая молодая и красивая, выведешь в люди законного супруга: такого старого и малообразованного, с въевшейся грязью под ногтями. Все вокруг будут сверкать голливудскими улыбками и пахнуть Парижем, а твой законный – вонять машинным маслом. Все вокруг будут умные разговоры разговаривать, а твой Сереженька ни в чем, кроме железок, не разбирается. Ну возрази мне, скажи, что я не права и вообще не справедлива к твоему супругу. Ну скажи, что тебе совсем не стыдно за него, что ты гордишься его успехами в сфере исправления дефектов в тормозной системе автомобиля! Честно признайся, и я таки пойду работать.

Ирина промолчала. Да, все это правда, ей действительно было несколько неловко за супруга перед знакомыми, а тем более сослуживцами. Да, стыдно было за его грубые руки, за въевшуюся черноту машинного масла в кожу вокруг ногтей. Насчет того, что соляркой провонял, можно было поспорить, однако, хоть и принимал Сергей каждый день после работы душ, как ни старался истребить «рабочий» дух, а все одно, пусть едва заметный, но «флер железа» впился в его тело, казалось, насмерть. Ира не скупилась на дорогой парфюм для супруга, однако смесь «Парижа» с металлом давала отнюдь не лучший аромат, а потому Сергей нечасто пользовался туалетной водой. Вот дезодоранты и лосьоны после бритья употреблял с явным удовольствием, и Ирина обожала прижиматься к щеке мужа, когда, побрившись и воспользовавшись лосьоном, он выходил по утрам из ванной такой весь свежий и сияющий. Не скрывала своей любви дома, а вне его – действительно стеснялась. Да, она – очень видное лицо в их тресте, у нее завидное положение и очень неплохая (если немножко поскромничать) зарплата. И сама она такая молодая, такая интересная! На нее даже юноши заглядываются, что уж говорить о более зрелых мужчинах. А Сергей рядом с ней смотрится действительно не лучшим образом. Нет, он сам по себе мужчина довольно видный: крепкий, здоровый, вполне симпатичный мужик. Но ведь именно мужик! Она – утонченная дама, а он – мужик, простой мужик! Не украшал он собою Ирину, вот в чем дело. Был не достаточно хорошим фоном для нее…

Ирина вновь замолчала. Молчала и попутчица, не настаивая на продолжении исповеди, не торопя события. Исповедь хороша, когда человек сам стремится выплеснуть из себя эмоции, а под давлением извне – это уже совсем другая история, там бывает много придуманного. Или, по крайней мере, там будет не вся правда.

Самолет по-прежнему гудел ровно и надежно, не пугая пассажиров посторонними шумами и вибрациями. Облака уже почти не встречались, и теперь ничто не скрывало далеко внизу изумрудно-зеленый ковер леса, изредка исчерченный голубыми прожилками речушек. Солнце било в глаза слишком ярким светом, и Ира раздраженно прикрыла иллюминатор белой пластиковой шторой.

– Понимаете, я уже тогда предала его, уже тогда изменила. Я должна была послать Лариску подальше со всем ее философствованием, должна была угадать ее мысли, а я, как последняя дурочка, попалась на ее крючок. Она так упорно капала мне на мозги, что я вполне серьезно стала задумываться о том, что наши с Сергеем отношения себя изжили…

Тем временем в тресте появился новый служащий. Нельзя сказать, что новички в тресте случались редко, вовсе нет: как и везде, одни люди уходили, их вакансии занимали новые сотрудники. Иногда в связи с расширением деятельности фирмы создавались новые рабочие места. Так и появился у них Вадим Черкасов, на вновь созданную должность менеджера-маркетолога.

Его появление в управлении стало своего рода сенсацией. Еще бы, такого красавчика в кино-то нечасто увидишь, не то, что воочию. Несмотря на всю красоту, чувствовалась в Вадиме какая-то искусственность: и в самом деле, ну не бывает в жизни таких красавцев! Это только в дешевых любовных романах все герои (или, по крайней мере, самые главные действующие лица) обладают столь поразительной красотой, а жизнь обычно красоту неземную старается приземлить, прикрыть каким-нибудь, хоть малейшим, недостатком или физическим дефектом. В данном же случае Истинная Красота праздновала торжество победы над природой: Вадим был красив, как Апполон, Нарцисс и юный Филя Киркоров, взятые вместе, так сказать, «три в одном флаконе». Было в нем все, «как положено»: если уж рост – то под метр девяносто, если глаза – то непременно самые крупные и блестящие маслины, ресницы – естественно, невероятно длинные, пушистые, и, как у юной девственницы, кокетливо загнутые. Кожа – чистый атлас, волосы – как в рекламе французского шампуня, фигура – как у атлета. В общем, просто нереальный красавец.