Читаем без скачивания Расскажи мне, мама, о любви… - Мирослава Вячеславовна Кузнецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чем только не заставляла нас заниматься Ленка, большая выдумщица на развлечения! К вечеру, когда мы устали и хотели отдыхать, дочка ухватила меня за руки и потащила играть в волейбол. Я вообще любила игры с мячом, а волейбол особенно. Наигравшись вволю, мы вернулись домой очень веселые и довольные. Ленка первая заметила неладное:
– Мам, буля с бабушкой расстроенные, случилось, что ли, что-то без нас?
Ленка с раннего детства и до сих звала их так: булей – Петровну, а бабушкой -мою маму. На мои вопросы Петровна сказала:
– Все одно и то же. Сердце она себе надрывает, Николая забыть не может. Во сне стала его видеть. Ох, неспокойно мне что-то…
В воскресенье мы с мамой уезжали домой. Ленка насупилась, а Петровна всплакнула украдкой и шепнула мне, чтобы я заставила маму сходить в больницу. У нее постоянно повышенное давление, а она даже таблеток не пьет. В больницу мама не пошла, а заставить ее сделать это я не могла – срочные отчеты требовали моего постоянного присутствия на рабочем месте. Мама купила таблетки по чьему-то совету и стала пить травы.
– Мне лучше, – твердила она, – Катя, не переживай, все хорошо. В субботу в деревню поедем, я Леночке подарок приготовила.
Ночью маме стало плохо, и "скорая" увезла ее в больницу. Я дождалась лечащего врача, но ничего утешительного не услышала. Болезнь оказалась запущенной, и я, не зная, что делать, мучилась безнадежностью, молилась в отчаянии и надеялась на лучшее. В конце августа мамы не стало.
Помня мамино состояние после смерти отца, я очень старалась не потеряться.
Я нужна Петровне и дочке. Теперь они стали смотреть на меня как на главного человека в жизни. Мне было тридцать три года, а по ощущениям как будто сорок или все пятьдесят. Хотя я не знала, как и чем живут женщины в этом возрасте. Но так сказала Петровна еще лет десять назад и была, наверное, права.
Закончив школу, Ленка поступила в университет на специальность "Реклама и связи с общественностью". В ближайшем феврале ей исполнится восемнадцать, и я не могла поверить, что у меня такая взрослая дочь. У моих сверстниц дети учились еще в школе, а мои немногочисленные подруги шутили, что еще чуть-чуть, и я стану счастливой бабушкой. Я смеялась над их шутками, но про себя молилась, чтобы у моей дочки все сложилось хорошо. Чтобы она не допустила ошибок в жизни, выучилась, нашла себе достойного спутника жизни. Она училась в Техническом университете, и лиц мужского пола там было хоть отбавляй. Прибегая домой с занятий, она рассказывала Петровне и мне, сколько парней назначили ей свидание, как на нее обращают внимание мальчики с разных курсов.
– Мне не нравится никто, – морщила Ленка свой хорошенький носик, – они все какие-то не такие…
У них с Петровной начинался обычный разговор о мужчинах, молодежи, вообще о жизни. Я слушала и любовалась моей красавицей дочерью. Длинные волнистые волосы, свежее юное личико с большими голубыми глазами и черными ресницами, пухлые розовые губы – Ленка употребляла совсем мало косметики. Она ей была не нужна в количестве, которое используют девушки, "делая" брови, глаза и ресницы. У них сначала видишь искусственные краски, а потом только внешность. У моей Ленки были все наоборот: в глаза бросалось ее хорошенькое личико, милая улыбка, а потом приходило удивление, что ее красота естественная.
Мне очень нравилось, что моя дочка отличалась от современных размалеванных куколок.
– Смотри, Елена, – говорила Петровна строго, – не будь вертихвосткой. Береги свою честь. Знаешь поговорку…
– Знаю, буленька, – перебивала бабушку Ленка, вертящаяся перед большим зеркалом в прихожей, – "Береги платье снову, а честь смолоду", ты мне ее с детства говоришь!
И Ленка, подлетая к Петровне, с размаху обнимала ее и заговорщицки произносила:
– У меня будет одна, но пламенная страсть!
Они весело смеялись, а я, чувствуя в эти минуты неловкость, смеялась тоже. Незадолго до совершеннолетия дочки нам пришло радостное известие – мы получили квартиру. Старые двухэтажки, где мы жили, давно были признаны аварийными, и расселить нас должны были еще лет десять назад. Но все произошло только теперь, и бабушка переживала, что квартира была бы намного больше, если бы Николай и Галина были живы. Переезжать решили в начале мая. Я хотела купить новую мебель, но бабушка воспротивилась:
– Оттуда тебе на работу далеко ездить. Машину давай покупай, присмотри подержанную, недорогую. А там посмотрим.
Петровна была абсолютно права, и я посоветовалась на работе с коллегами. Один взялся мне помочь, и мы несколько дней просматривали в объявлениях рубрику "Не бита, не крашена, один хозяин". Покупка автомобиля вызвала бурный восторг моей дочки, а затем состоялся переезд в новую высотку быстро растущего микрорайона. Шестнадцатый этаж "башни"-двадцатиэтажки, три работающих лифта, цветы в подъезде на подоконнике – все это произвело на нас впечатление. Сдавшая сессию Ленка не рвалась в деревню, а я боялась отпускать туда Петровну одну. Бабушка плохо ходила, ей надо было постоянно мерять давление, следить, чтобы она пила вовремя лекарства. Я с трудом уговорила дочку побыть в деревне хотя бы пару недель, а потом я возьму отпуск. У Ленки была своя жизнь, какие-то новые интересы, и я с грустью думала, что когда-нибудь у нее появится любимый мужчина, и нам с Петровной останется совсем мало места в ее сердечке. Пожить в деревне, как раньше, не получилось. Бабушка стала часто болеть, ходила с большим трудом, опираясь на трость, и к нам в дом зачастили врачи. Ездили мы и сами по больницам, в том числе посетили много кабинетов в платных клиниках, хотя Петровна ругалась, утверждая, что медицина у нас должна быть полностью бесплатной. Аномальная жара, стоявшая почти все лето, сделала свое черное дело – у бабушки случился инфаркт. В какой-то тяжелой форме, я о подобном ничего не знала и сейчас испуганно слушала врача, который монотонно разъяснял мне суть проблемы. Готовиться предстояло к самому худшему, это без вариантов. Два-три тяжелых месяца впереди, у таких больных большое количество лекарств и облегчения немного. Понадобится терпение, понимание,
