Читаем без скачивания Граф Рысев - Лёха

Еды и правда не было. И живот подтвердил это особенно громкой руладой. Тот кусок хлеба, которым Тихон хотел накормить котёнка, лежал у него в кармане, дожидаясь своего часа, а не был им найден на кухне. И, если утром будет прорыв, то мы эту вроде бы несъедобную тушу жрать начнём в итоге, чего не хотелось бы. Так что, признав правоту барона, я сделал знак выдвигаться.

Глава 4

Последние километры до графской усадьбы мы ехали уже по темноте. У лошадей не было фар, поэтому скорость передвижения заметно снизилась. Не хватало нам ещё, чтобы кони ноги переломали, оступившись.

Я уже не лежал, развалившись в сене, а сидел, сжимая в руках заряженное и снова поставленное на предохранитель ружьё. Почему Тихон подаёт мне его всегда заряженным, я понять пока не мог. Вроде бы, что сложного в том, чтобы переломить стволы и подать в патронник патроны? Но, нет, ружьё мне подавалось заряженным, словно кремневое, чтобы зарядить которое, нужно целый танец с бубном станцевать.

Глядел я в темноту с таким напряжением, что ещё немного, и глаза на лоб бы полезли. Когда начала возвращаться головная боль, темнота вокруг, внезапно стала серой. Исчезли все краски, и мне удалось разглядеть вдалеке силуэт какого-то животного. Судя по всему, это был волк. Он был почему-то один, хотя, скорее всего, это был разведчик, который пристально смотрел в нашу сторону. Разглядев много вкусного мяса, волк не побежал за нами, а сел, запрокинул голову и завыл, призывая стаю, которая ответила ему протяжным воем вдалеке.

От неожиданности я моргнул, и меня снова стала окружать темнота, скудно подсвеченная то появляющейся, то снова исчезающей в тучах луной. Темнота была насыщенная красками. Я, наверное, только сейчас понял, что даже у черного цвета существует множество совершенно неожиданных оттенков. А вот когда я разглядывал волка, то сам он был светло-серым на темно-сером фоне.

Если честно, то я едва не пальнул в сторону волчары, но вовремя опомнился. Было слишком далеко, чтобы выстрел даже испугал его. Про то, чтобы убить, или хотя бы ранить, речи вообще не шло. В какой-то момент мне показалось, что волк просто привиделся, что был обман зрения, и никакого исчезновения красок на самом деле не было.

Поместье было освещено. Свет лился не только из окон виднеющегося вдалеке в глубине обширного парка дома. Парк пересекало много дорожек, заканчивающихся в самых неожиданных местах беседками. Это кроме довольно широкой подъездной дороги, ведущей от ворот прямиком ко входу в дом. И все эти дороги и дорожки были освещены мощными фонарями, испускающими ровный белый свет.

Мой медальон сверкнул. И ворота открылись. Вот только на въезде нас тормознули дюжие охранники, которые к тому же были не дураками, если судить по цепким взглядам. Нас быстро осмотрели, командир нахмурился, глядя на мою перебинтованную голову и спящего в корзине котёнка, и не стал долго задерживать.

Проехали мы по дорожке прямо до широкого, но не слишком высокого крыльца. К телеге и моим спутникам тут же подбежали мальчишки, чтобы принять лошадей и увести их обихаживать на конюшню. Тихон помог мне вылезти из телеги и практически насильно вырвал из рук ружьё, в которое я вцепился мертвой хваткой, потому что мне постоянно мерещилось, что нас нагоняет стая волков. В итоге пальцы на цевье замёрзли и вдобавок их свело судорогой, так что я с трудом их разжал, когда Тихон решил меня разоружить.

Корзину с рысёнком я забрал из телеги и шагнул к крыльцу, на котором стоял высокий, поджарый старик, одетый в костюм-тройку. На его плечи было наброшено кашемировое пальто. Лицо старика слегка вытянутое, морщин не слишком много, седые волосы довольно коротко и аккуратно пострижены. Зеленовато-желтые глаза смотрели пристально, но я точно видел промелькнувшую в них тревогу.

— Женя, что за детские выходки? — он шагнул ко мне навстречу, не обращая внимание на гостей.

— Вы кто? — невольно вырвалось у меня, и я сделал шаг назад.

Старик нахмурился ещё больше, но тут вперед вылез Тихон.

— Ваше сиятельство, на Евгения Фёдоровича напали, да по голове приласкали, хорошо хоть не до смерти. Прямо на старом тракте. Много их было, истоптано там всё вокруг. — Он замолчал, а потом выпалил. — Рысь тати проклятущие убили. Котёнка видать защищала она. Судя по кровище, подрала как минимум троих.

Тут взгляд старика остановился на корзине с шевелящимся пушистым комочком внутри, а затем метнулся к моему лицу. Я-то уже понял, что это граф и мой предполагаемый дед. Вот только как-то исправлять ситуацию было поздно. Теперь он точно будет уверен, что боги за какие-то грехи его ущербным внуком наградили.

Но старик шагнул ко мне и весьма бережно снял шапку. Я молча наблюдал за ним исподлобья. А он осторожно ощупывал мою повреждённую голову.

— Кто? — я даже не разобрал поначалу в вырвавшемся шипении, что же конкретно он сказал.

— Не знаю. Я позже Евгения Фёдоровича прибыл на место, — покачал головой Тихон. — Только и смог что-то по следам прочитать, а потом не до этого было.

Я же готов был еще раз пробить себе башку, теперь уже самостоятельно. Охотник херов. Даже не заметил, что там полно следов было. Ещё потоптался по ним, попрыгал, идиота кусок. Меня оправдывает только то, что действительно было лихо. Когда блюешь в тридцать три струи, не считая мелких брызг, как-то не до чьих-то следов, которые вокруг твоего тела были натоптаны.

Зато теперь понятно, почему меня не ограбили до трусов, и котенка не забрали, или не убили, Тихон громко моё сиятельство звать начал. Тут не то что бандиты сбежали, я в себя пришёл, хотя не сомневаюсь уже, что как раз почти при смерти валялся.

— Женя, я твой дед, Сергей Ильич Рысев, — он заглянул в корзинку, и присвистнул.

— Не свисти, денег не будет, — машинально произнёс я.

— Что? Почему? — граф удивленно вскинул брови.

— Не знаю, так говорят… — Тут фонарь, под которым мы стояли, мигнул и погас. Всё пространство вновь, как и тогда с волками окуталось в серые цвета.

— Женя… — Граф слегка запрокинул мою голову и заглянул в глаза. Затем отпустил меня и обхватил себя за руку на безымянном пальце которого красовался массивный перстень. А когда отнял руку от своего кольца, то я увидел, что у него на ладони лежит второе, почти точная копия, только темно-красный камень печатки был чистый, хотя у самого графа на камне была изображена рысь. Он протянул мне перстень. — Надень.

Я возражать не стал, и надел кольцо на безымянный палец левой руки, пользуясь подсказкой в виде руки деда. А граф тем временем кивнул Тихону, и денщик потянул меня в дом, оставляя деда с непрошенными гостями, чтобы тот уже определился, что же с ними делать.

Комната, куда меня притащил Тихон мне понравилась. Большая светлая. Дорогая мебель, собственный санузел, мольберт у окна. Так, стоп. Мольберт⁈

Пока Тихон суетился, готовя ванну, я подошёл к мольберту. Набросок был сделан карандашом, но черты всё равно узнаваемые. Маша Соколова на только что начатом портрете улыбалась, наклонив головку с венком из полевых цветов. А не потому ли я сбежал, что девица всё-таки произвела на меня впечатление? Откуда же я её увидел, если Тихон сказал, что к гостям я не спускался? Тут мой взгляд упал на окно. Ну, конечно. Они выходили прямо на крыльцо. Я видел, как она приехала, и мне, похоже, этого хватило.

Вот только почему я сейчас не ощущаю этого трепета, который заставил увидеть в пацанке чуть ли не богиню Весны? Но, я, похоже, и правда учусь в Академии изящных искусств. И вообще, кто мне запретит рисовать понравившийся объект вот так? Я художник, вашу мать, я так вижу!

Взяв в руки карандаш, которым был сделан набросок, я задумчиво поднёс его к холсту. Нет, не могу. Словно не просто забыл, как меня зовут, но и как карандаш в руке держать. А что, если… Прикрыв глаза, я постарался не думать, позволив рукам действовать самим. Тут произошла история противоположная той, когда я орлапера завалил. Тогда я знал, что нужно делать, только руки не слушались, а теперь я понятия не имею, что творю, но руки, как оказалось, помнят.

— Красотища какая, ваше сиятельство, — я вздрогнул, и рука тут же провела слишком жирную линию. Растушевав